II
В конце мая пришла телеграмма Герасименко - он отзывал Кузьмина в Москву.
Слишком многое произошло с ним за эти месяцы, и, вернувшись в Москву, еще на вокзале он испытал возбуждающую радость обретения позабытого. Московский весенний воздух, веселая толкотня, звонкий спор воробьев, знакомые интонации, знакомые улицы...
В комнате было полно пыли, и она чем-то показалась Кузьмину незнакомой. Он оглядывался, представляя, как по ней будет ходить Наташа... Он занял у соседки пылесос и потом долго ползал с тряпкой по полу, расспрашивая дядю Ваню о новостях. (У дяди Вани, взобравшегося на антресоль, на коленях лежала потрепанная тетрадка, куда он все это время записывал телефонные звонки Кузьмину, и, исполненный важности, он все оттягивал сладкую минуту приобщения к серьезным, государственным, как он понимал, делам Кузьмина.) К вечеру, отведя душу в болтовне с Галкиными и родителями и не дозвонившись до Н., Кузьмин созрел для разговора с Герасименко.
- ...Вам необходимо в течение недели представить отчет о проделанной работе,- сказал суховато Герасименко.- Нам грозят неприятности с вашей темой.
- Догадываюсь,- усмехнулся Кузьмин.- А отчет готов,- пряча улыбку, как будто Герасименко мог ее увидеть, сказал он. Герасименковское "вы" было достаточно многозначительно.
- У нас тут новые формы отчетности,- намекнул Герасименко. - Познакомьтесь с ними.
- Завтра же я буду в лаборатории,- улыбнулся Кузьмин, и его улыбка была уловлена Герасименко.
- У меня к вам просьба,- сказал он. И, поколебавшись, осторожно складывая слова, попросил: - Не показывайте отчет до меня никому.
- Хорошо,- посерьезнев, пообещал Кузьмин. Было уже поздно; он поднялся на антресоль, лег, не раздеваясь, на кровать, задремал. Привыкнув уже ощущать все время рядом Наташу, сейчас он томился, затосковал; ему представилось, что сейчас она, растопив печь, сидит за столом и при свете двух керосиновых ламп зубрит физику.
Он стал мысленно вызывать ее. Но, должно быть, между ними лежало слишком много сырой тяжелой земли, и Наташа, как она это умела, не слышала сейчас ни ее дрожания, ни зовущего его голоса.
Он решил подождать - скоро она ляжет спать, поищет его плечо, чтобы уткнуться в него лбом, и тогда она откликнется, и натянется звонкая струна.
Когда раздался тот чужой, длинный и настойчивый звонок во входную дверь, он вздрогнул, сел на кровати.
По коридору легко, по-солдатски размашисто прошел дядя Ваня, заговорил с кем-то негромко. Тревога подступила к Кузьмину.
- Открыто! - крикнул он на стук и стал спускаться с антресоли.
- Извини, что поздно,- сказал Н., осторожно входя в комнату. Он исподлобья, как-то пристально рассматривал Кузьмина.
- Да, поздновато, молодой человек,- прогудел неодобрительно дядя Ваня, делая Кузьмину за спиной Н. возмущенные знаки.- Вот, Андрюша уже спать прилег...
- Привет! - нараспев, обрадованно сказал Кузьмин.- Да проходи ты, не стой в дверях! Дядь Вань, поставь чайничек, пожалуйста, ладно? А выпить у тебя ничего нет, а, дядь Вань?
- Поздно уж, чтобы вино пить,- сказал дядя Ваня.- Чайком обойдетесь, чтобы не рассиживалися...- Он, бурча, пошел на кухню.
- Да проходи же! - Кузьмин сунулся к Н. с протянутой рукой, радостно помял ее, твердую.- Раздевайся! Он добрый, только так, воспитывает...
Топчась поближе к вешалке, Н. снял свое толстое ворсистое пальто с волосатым воротником, аккуратно сложил шарф и вдруг снял ботинки.
- Зря ты это,- смутился Кузьмин.- У меня полы все терпят.- Ну, садись! Откуда узнал, что я приехал?
Н. вошел в круг света под люстрой, и Кузьмин разглядел у него на лице маленькие, аккуратные усики, делающие Н. значительным, даже каким-то скрытно-строгим.
- А ты изменился,-сказал Кузьмин. - Стал - не подступись!
Н. бледно улыбался, оглядываясь.
- Ты один? - с облегчением спросил он.
- Наташка там осталась, учится. Садись, в ногах правды нет. Что случилось-то? Ты какой-то не такой!
- Вот что случилось! - сказал Н., доставая из кармана пачку фотографий.
- Ух, ты! - сказал Кузьмин.- Такая наглядность впервые, да? Когда, давно? Доказали! - хмыкнул он.- Здорово!
- Я уже месяц это наблюдаю,- сказал Н. сдержанно.- Вы что, поменяли методику?
- Это моя серия, экспериментальная,- сказал Кузьмин, поглядев на номер. Он представил себе лицо Коломенской и испугался. Н. посмотрел на его лицо и засмеялся:
- Ты гигант, Андрей! Молодчина! Так разнести всю ее вакцину в клочья! Не-ет, это просто шедевр! Новая живая вода? Конец "включениям"!
- Послушай! - озаботился Кузьмин и вскочил, обежал вокруг стола.- Это ужасно! Это ее убьет. Вот так штука! - Он опять просмотрел фотографии.- Знаешь, я нащупал это недавно. Маялся, маялся, и вдруг меня будто подтолкнуло! Кошмар!..- Он схватился за голову.
- Отличная работа! - весело сказал Н.- Спасибо тебе от имени... ну, науки! Беру на себя полномочные представительства.- ("Уполномоченный!" - хотел съязвить расстроенный Кузьмин, но не до того было: завертелись идейки). - Слушай, из-за чего я к тебе пришел: надо, чтобы ты переходил в наш институт. Дадим бой по всем правилам. Ты ее методику знаешь... С Герасименко я живо договорюсь. Ну, мы ее!..
- Обалдел? - изумился Кузьмин.- Что ты лепишь?
- Покажем всем, что нет таких вакцин. И быть не может! Ты доказал. Гигант, товарищ Кузьмин! Эх, Андрей! Какую мы работу сделаем!.. Бога за бороду возьмем!
- Взяли старика за бороду, да обожглись, - огрызнулся Кузьмин.- Меня честно допустили до проверки - тьфу! - до работы, а я, значит?.. Без согласия Коломенской я на публикацию не пойду! - твердо сказал он.
- Ты смешной! - Н. подошел к Кузьмину.- Какой автор согласится? Ты бы согласился, если бы взялись за твою живую воду?
- Честный - согласится! - Кузьмин встал во весь рост.- И, слушай, без моего разрешения эти фотки никому не показывай, понял?
- Почему?
- Потому что бывают ошибки, заблуждения. Я мог ошибиться,- отводя глаза, сказал он.- Мало ли что? Нельзя перечеркивать вот так чужую работу. Я не ревизор. Я не прокурор. И тем более не палач. Мечта это ее, понимаешь?
- Хорошо,- терпеливо сказал Н. Он взял одну из фотографий, полюбовался на картинку.- Переходи ко мне в сектор. Проверим.- Он улыбнулся.- Тебя. Раз ты так хочешь. С удовольствием проверю!
- Нет.- Кузьмин махнул рукой.- Ты сядь, остынь. Понимаешь, с тобой и у тебя это не выйдет- ты не будешь ждать, будешь торопить... И вообще, какое тебе дело до ее вакцины? Я возьму это туда, поговорю, повторю опыты... Может быть, я что-нибудь пропустил!
Н. посмотрел на него и усмехнулся.
- А ведь ты ничего не знаешь,- сказал он печально.- И там тебе ничего не рассказали? Конечно. Так вот: есть желающие перенести опыты в клинику. Понял? И найдутся жертвы...
Кузьмин передернул плечами.
- Это надо срочно публиковать,- тихо добавил Н.- Хватит сказок про "включения" и волшебные вакцины. Про чудо. Хватит! Есть только научный путь, Андрей, ты знаешь! Видишь, что получилось, едва ты потрогал легенду?
- А что, собственно, получилось? - взвился Кузьмин.- Ты, наверно, воображаешь, что все ясно? А мне не ясно! - он покосился на фотографии, рассыпанные на столе.
- Это - ясно!-убежденно сказал Н.- Ты - ребенок! Для тебя сантименты выше долга. А твой долг - заявить об этом.- Н. собрал фотографии в кучу.- Ну, ладно. Ты не хочешь...
- Не могу. Я не уверен.
- А я могу. Я обязан.
- Только попробуй! - предупредил Кузьмин.- Костей не соберешь! Ты же не сможешь воспроизвести мои фокусы. И окажешься очернителем, клеветником.
- Во имя личной порядочности - и есть такая, а? - хочешь заблокировать меня? - спросил Н.- Хорошо. Я прошу только об одном: покажи эти фотки Коломенской.