Нанимала затем ведьма какого-нибудь бродягу и приказывала ему немедля отнести букет по указанному ею адресу. Вручал посланец прекрасные цветы проклятому человеку, а тот глаз оторвать не мог от такой красоты.

Ну а ведьма тем временем в каком-нибудь своем закутке сотворяла задуманное зло. Вымажет сажей края своих ладоней, мизинцы и большие пальцы и давай кружить да приплясывать. Вскинет вверх она измазанные ладони — и цветы в руках проклятого человека становятся черными.

Конечно, получивший букет от ужаса дара речи лишался. А потом начинал быстро угасать. И никакие доктора и знахари уже не могли спасти бедолагу.

Странное дело: когда искали «Траурную букетницу», чтобы наказать эту ведьму, никто не мог ее найти. Но как только она требовалась для совершения злых помыслов — сама объявлялась.

Весной 1794 года обратилась к «Траурной букетнице» некая светская дама под черной вуалью. Какое уж злодейство совершил по отношению к ней глава тайного сыска Степан Иванович Шешковский, не сказала, но молила совершить над ним страшную расправу.

Да «Траурной букетнице» вовсе и не нужны были причины мести. Заплатили хорошо — и ладно.

В общем, неизвестная дама под вуалью и ведьма столковались. Взяла «Траурная букетница» деньги и велела заказчице выполнить одно странное условие: отныне и днем и ночью Шешковский должен постоянно слышать фразу: «Всюду, всюду алый цвет!..»

Что означает эта фраза, ведьма не объяснила, а как выполнить ее условие — дама сообразила сама.

Наняла она нищих идиотов, и те горланили везде, где поблизости находился начальник Тайного сыска, никому не понятную фразу. Впрочем, нищим почему-то нравилось ее выкрикивать.

Первый день Степан Иванович не обращал внимания на крики. Мало ли дураков в Северной столице? Но затем стал закипать. Велел изловить горлопанов.

Ну и что?

Поймали. Допросили. А те знай себе то кричат, то бормочут:

— Всюду, всюду алый цвет!..

Помурыжили, подержали их в застенках Тайного сыска и отпустили на волю. А крикунов вокруг Шешковского все больше и больше становилось.

Но что делать с идиотами — даже многоопытному Степану Ивановичу было невдомек.

А тут еще от государыни последовал вопрос:

— Неужто вольнодумцы перевелись в Санкт-Петербурге, и вам осталось только охотиться за идиотами?..

Понял Шешковский: дело неладное, раз сама государыня высказала недовольство.

«И как привязалось это неотступное, проклятое „Всюду, всюду алый цвет!..“?» — ломал голову Степан Иванович.

И стали вдруг ему сниться жуткие сны, где все ярко-кровавого цвета. И начали мерещиться Шешковскому алые пятна: на стенах домов, на заборах, на мостовых, на одеждах прохожих… И стал ему слышаться чей-то голос, будто эти пятна кровь людей, над которыми он совершал злодейства…

А однажды к Шешковскому, прямо в спальню, спозаранку, ввалился обезумевший садовник, чего раньше никогда не мог себе позволить. Он странно подергивался и причитал:

— Примула!.. Невиданно!.. Неслыханно!.. Они все стали алыми!.. Каждый лепесток!.. Не губи меня, грешного, барин!..

Тут уж Степан Иванович прямо осатанел. Кинулсяксво-им любимым цветам. И впрямь — из нежно-розовых они сделались алыми!

Схватился тайный советник за голову, а неведомые голоса неизвестно откуда — знай свое:

— Всюду, всюду алый цвет!..

Слег в тот же день Степан Иванович, а близкие никак не могли понять, отчего и зачем он распорядился убрать из спальни все предметы красного цвета.

Прибыли наилучшие петербургские доктора. Наговорили, насоветовали, напрописывали… А знающий люд свое толковал:

— Сглаз, ворожба, проклятие тайному советнику за грехи кровавые, за издевательства, за доносы и пытки…

О болезни Шешковского доложили императрице. Сердобольная Екатерина Алексеевна отправила верному служаке — «охранителю империи от вольнодумцев и лиходеев» — огромную вазу с букетом примул. Нежно-розовые цветы государыня своими руками срезала вдворцовом зимнем саду.

Рано утром, 12 мая 1794 года, вазу с примулами доставили больному. Взглянул на царский букет Степан Иванович и охнул:

— Алый цвет!..

Врачи назвали несколько причин его смерти. Может, кто-то им и поверил. Но только не загадочная дама под черной вуалью, не ведьма «Траурная букетница» и не всезнающие петербургские старики и старухи.

А нищие идиоты еще многие месяцы оглашали столичные улицы радостными криками:

— Всюду, всюду алый цвет!..

Белая ночь. Туман. За его легкой пеленой угадывались контуры городской окраины.

Мы с приятелями возвращались из воинской части, где нас хлебосольно приняли и еще радушней проводили.

Внезапно «Волга» остановилась и обессиленно замерла на пустынной дороге.

Водитель чертыхнулся и виновато развел руками.

— Бензин!.. Как же я не доглядел?..

Мы вышли из машины.

— Что будем делать, братцы? — устало спросил Сергей.

— У нас только два варианта, — ответил Володя. — Первый — топать до Питера, поскольку в эти часы попутка вряд ли попадется. Второй вариант — возвращаться в «вэ-чэ». Но туда идти дольше, чем до города. Не знаю, как у вас, но у меня на такие подвиги уже нет сил.

— Тогда выбираем третий вариант, — решил я. — К тому же, бросать водителя одного, с машиной без бензина, — не дело…

Приятели выжидающе взглянули на меня.

— Будем сидеть до утра на дороге и ожидать какую-нибудь машину с полным баком? — недовольно спросил Сергей.

— Нет, подполковник… Не просто сидеть, а наслаждаться природой и этой белой ночью, петь песни и продолжать дружескую беседу, — приподнятым тоном возвестил я.

— Понял! — радостно отозвался Володя. — У нас ведь еще есть «жидкий» паек. Как хорошо иметь предусмотрительных друзей!

— Верно, майор! Замечательно мыслит наша разведка! — похвалил я приятеля.

— Жидкий-то паек нам выдали, а вот чем закусывать будем? — поинтересовался Сергей.

— Где же твоя смекалка, армия? Ищи выход в любой ситуации, — подмигнул другу Володя и полез в машину.

Через секунду в одной руке у него была гитара, в другой — бутылка водки.

Мы расположились на траве, в нескольких метрах от машины. Водитель еще больше погрустнел, поскольку в его автомобильных закромах, кроме пластмассовых стаканчиков, не оказалось ничего подходящего к нашему импровизированному пикнику.

— Что ж за прапор такой бесхозяйственный, — тихо проворчал Сергей. — Ни запаса бензина, ни фляги с водой, ни корки хлеба…

Володя плеснул в три стаканчика водку и поморщился:

— М-да, без хлеба как-то тяжело…

— A-а, привык в Германии шнапс и пиво колбасками закусывать, — усмехнулся Сергей.

— Погоди, — прервал я приятеля. — Предлагаю пить «под выстрел». Пистолет у нас есть, патроны — тоже…

— Это как? — удивился Володя.

— Очень просто: глоток водки — выстрел… И нюхаешь ствол. Лучше, чем ржаным хлебом, получается.

— К тому же выстрелы может милиция услышать. Если подъедет — разживемся у них бензином, — обрадовался Сергей и взял в руки гитару.

Зазвучали тосты, загремели выстрелы, а затем в ночи раздалась старинная песня:

Не знаю, случайное совпадение это или предчувствие? А может, еще что-то необъяснимое, но в ту белую ночь под Петербургом в песенном репертуаре нашей компании почему-то преобладала тема коней…

Едва Серега пропел щемящие душу старинные строки: