— Идите сюда, — приказал Брюло трем дамам, — помогите внести его в дом.

А стоявшей в дверях Луизе он сказал:

— Беги за доктором.

Супруги Брюло взяли тело за ноги, Алина и Мария за руки; все пятеро были очень бледны. На полпути Бризара на минутку опустили на землю, так как полька не могла больше нести и выпустила его руку.

— Скорее, говорят вам, — вновь приказал Брюло. — Это же позор перед соседями.

Действительно, в соседних домах стали открываться окна, из них высовывались любопытные головы. Бризара снова подняли и на сей раз донесли до парадной залы.

— На старый диван, — командовал господин Брюло, — там ему будет мягче.

Чико удрал под шкаф.

— Подержите немного. — Брюло снял пиджак, засучил рукава рубашки выше локтей и усадил Бризара на диване таким образом, что он мог падать только вправо, где его удержала бы стена.

Бризар не падал.

— Он жив, — сказал господин Брюло. — Ортанс, дай быстрее нашатырного спирту. Может быть, еще удастся спасти репутацию нашего пансиона, — добавил он язвительно, бросая сердитый взгляд на жену, которая спешила с пузырьком нашатыря. — Алина, поди встань у входных дверей и не впускай никого, кроме доктора.

Он держал пузырек у носа Бризара, а мадам расстегивала ему воротничок. Бризар вдруг зашевелил губами, несколько раз выдохнул воздух, как лягушка, и сразу осел, точно снежная баба, на которую вылили кипяток. Потом он повалился вправо, но стена удержала его, как и рассчитывал господин Брюло. Госпожа Брюло в испуге отпрянула назад.

В это время пришел доктор. Он, снял перчатки и спросил Брюло, повернув голову в направлении Бризара, к нему ли его вызвали.

— Да, доктор, — ответил господин Брюло. — Мне думается, он выстрелил себе в рот.

Доктор проверил пульс и послушал сердце. Потом он открыл Бризару рот и заглянул внутрь. Затем он оглядел присутствующих и спросил господина Брюло, не сын ли это его.

— Нет, доктор. Это один из моих клиентов.

— Он мертв, — констатировал доктор. — Я составлю заключение и пошлю в полицию.

С минуту все молчали, а мать Марии подошла поближе. Потом доктор ушел, и господин Брюло послал Луизу в полицию с просьбой, если возможно, забрать труп до ужина.

— Что нам с ним делать? — спросил Брюло жену, когда они остались одни. — Его ни в коем случае нельзя оставлять в парадной зале. А если его не заберут до утра? Боюсь, что так и будет. А завтра воскресенье. Скорее всего его заберут только в понедельник. Хорошенькое дело!

— Боже мой, — вздохнула госпожа Брюло. — Это ужасно. У меня нет ни одной свободной кровати. Бедняга остался мне должен за восемнадцать обедов и восемнадцать ужинов. Пожалуй, тебе стоит написать об этих семидесяти двух франках его родителям в Муаянмутье. Но попозже.

— Правильно, правильно, — сказал Брюло. — Продолжай давать в кредит! Мы положим его пока на одеяла в комнате прислуги.

Госпожа Брюло вздернула плечи.

— Вот еще выдумал. Алина не согласится. Она потом ни за что не станет спать в той комнате.

— Ишь какие нежности! — воскликнул господин Брюло. — Эта стервозная кухарка будет нами командовать?

— Вот как? Ты сошел с ума. Уж не думаешь ли ты, что я ради твоего удовольствия разгоню всю прислугу? А знаешь что? Давай положим его пока к госпоже Жандрон. Она подумает, что он спит. Если его не заберут до ужина, вечером решим, что делать дальше.

До этого господин Брюло не додумался и оценил предложение жены.

С помощью Алины и Марии они снова подняли Бризара и понесли его наверх.

Госпожа Жандрон сидела и соломенном кресле в ожидании ужина и, увидев приближающуюся процессию, спросила, не звонили ли уже.

— Еще нет, — успокоила ее госпожа Брюло. — Ужин будет готов только через час. Смотрите, госпожа Жандрон, это господин Бризар. Можно ему полежать на вашей постели до конца ужина?

— Конечно, пожалуйста, — ответила госпожа Жандрон. — Не стесняйтесь, господин Бризар.

— Положим под труп простыню и накроем его другой простыней, — предложила госпожа Брюло.

Алина вытащила из грязного белья, приготовленного для стирки, две простыни и разостлала одну из них на кровати. На нее положили Бризара и накрыли второй простыней.

— Вы спуститесь вместе с нами, госпожа Жандрон? — спросил Брюло.

— Нет, — ответила старуха. — Благодарю вас. Я приду, когда будет готов ужин.

Брюло вопросительно взглянул на жену.

— Пусть остается, — сказала та. — Ничего страшного не произойдет. Алина, займись делом, иначе мы сегодня останемся без ужина. Бедняга, какой ужасный удар для его родителей.

Все четверо вышли из комнаты, Алина впереди, за ней полька, которая снова поспешила присоединиться к матери. Ей совсем не улыбалось остаться наедине с супругами Брюло, чего доброго, нотариус заведет разговор об уплате долга.

Старуха осталась с покойником. В комнате, где одно сердце молчало, а второе едва билось, воцарилась тишина.

Наконец госпожа Жандрон поднялась из своего кресла, подошла к туалетному столику, напудрила щеки крахмалом и направилась к кровати. Она дрожала, как в тот вечер, когда впервые осталась наедине с мужчиной, много-много лет назад.

— Послушай, — прошептала она.

Не дождавшись ответа, она быстрым движением сдернула простыню с умершего, и свет, падавший прежде на полотно, осветил бледное лицо и черную бороду. Глаза были открыты.

Когда тело самоубийцы внесли в комнату, она его как следует не рассмотрела, да и имя его ничего ей не сказало — она не помнила никаких имен, кроме своего собственного и Брюло. Но теперь, стоя над Бризаром и глядя ему в лицо, она вспомнила, что встречала его за столом.

— Это ты всегда заказываешь двойную порцию мяса? — спросила она дружелюбно.

Бризар молчал.

— Отвечай же, — продолжала старуха.

Ей удалось, не упав, опуститься на одно колено, и она попыталась снять свои домашние туфли, которые для удобства служанок застегивались пряжкой. Тщетно она и тянула, и дергала застежку. От напряжения у нее на висках вздулись вены.

Убедившись в тщетности своих усилий, она схватилась за одеяло и встала на ноги.

— Никак не пойму, в чем дело, но я не могу снять их, — призналась она. — Помоги мне!

На сей раз она удивилась его упорному молчанию и внимательно осмотрела его руки, вытянутые вдоль тела.

«Какой-то он сегодня странный», — подумала она и решила снова сесть в кресло, ибо почувствовала безотчетную тревогу; так Чико иногда пугался вдруг севшей на скатерть мухи.

Бризар лежал головой к окну, через которое проникал свет, а ноги его оставались в тени. Старуха подошла к креслу, стоявшему в ногах кровати, обернулась к свету и увидела, что на животе у Бризара что-то блестит. Она не могла отвести взгляд от блестящего пятнышка и вместо того, чтобы сесть, нерешительно вернулась и наклонилась над Бризаром, чтобы получше разглядеть, что это такое.

Она увидела длинную золотую цепочку, закрепленную в петле пиджака; ее концы спускались в два жилетных кармана.

Она потянула за цепочку, сначала очень осторожно, ибо не знала, чего можно ждать от лежавшего на ее кровати человека, знала только, что он не шевелится, но затем рванула так, что оторвалась пуговица. Из одного кармана появились на свет золотые часы, а из другого серебряный карандашик. Старуха испуганно замерла, прислушиваясь. Потом она вытащила цепочку и карандаш из петли, и добыча оказалась у нее в руке.

Быстро, как только позволяли ей ноги, она заторопилась к большому чемодану, открыла его и спрятала туда свою добычу.

И тут ей пришло в голову, что, пожалуй, лучше снова накрыть тело простыней. Из-под простыни остались торчать лишь ноги Бризара.

По «Вилле» разнесся звонок, сзывающий постояльцев к столу.

Алина нашла в приемной около шляпы Бризара письмо, адресованное госпоже Брюло. Та осторожно вскрыла его, не слишком доверяя последней воле человека, который оставил неоплаченными столько обедов и ужинов. В конверте лежал исписанный лист бумаги и банковый билет, и госпожа Брюло прежде всего быстро взглянула на цифру, определяющую его достоинство. И только потом, спрятав банкноту от нескромных взглядов в кулаке, она прочла письмо следующего содержания: