Как же вырваться, хоть на время, из всеохватывающих щупалец постоянно изменяющегося мира? И ответ, кажется, был найден. Каждый вид растений или животных состоит из индивидуумов, срок жизни которых во много тысяч, а то и миллионов раз меньше времени, отведенного природой на существование вида в целом. Поэтому стремление к гомеостазису способствовало такой организации некоторых представителей живой природы, когда отдельные представители вида сознательно жертвуют частью, но лишь частью, своей индивидуальности, устанавливая кооперационные связи, помогающие каждому из них сохранить свою жизнь в течение более долгого периода. Так возникла кооперация.
Она представляет собой добровольное объединение индивидуумов, имеющее своей целью преодолеть какое-либо жизненное препятствие или улучшить саму жизнь. Как отмечают ученые, кооперативность поведения совместно с внутривидовой борьбой пронизывает весь процесс развития живой природы, включая и жизнедеятельность человека, появившегося на планете в результате процесса естественного отбора и эволюции. Более того, внутривидовая борьба, стремление обеспечить самосохранение или стабильность организма — то, что, как я уже говорил, называют гомеостазисом, тенденция к использованию внешней энергии и кооперативные механизмы теснейшим образом переплетены друг с другом. Все это, как утверждают биологи, не что иное, как только различные стороны одного и того же единого процесса самоорганизации, его основные механизмы.
Корпорация, или практически полное слияние индивидуумов, отказавшихся от жизненной самостоятельности, есть один из видов кооперации. Это, если так можно выразиться, кооперация, доведенная до абсурда. Ведь любой процесс самоорганизации, любые более или менее устойчивые структуры — это, отмечают ученые, всегда результат своеобразного компромисса между противоречивыми тенденциями. Любая противоречивая ситуация допускает бесчисленное множество вариантов ее разрешения. Если в результате одна из тенденций развития подавляется другой, то неизбежно возникает застой — эволюционный тупик: образуется очень устойчивая структура, практически не имеющая возможностей для развития, поскольку только сохранение противоречий между составляющими системы на достаточно высоком уровне способно обеспечить быстрое развитие, хотя при этом сама система может оказаться и не очень устойчивой. Отсутствие противоречий, возможности выбора ведет к неминуемому застою в системе.
Примерами таких систем, которые я буду называть дальше корпорациями, могут служить уже упомянутые сообщества прокариотов. И в наши дни еще встречаются места, где обитают прокариотные сообщества в том виде, в каком они, очевидно, существовали сотни миллионов лет назад. Это прежде всего термальные источники вулканических областей — прокариоты по древней привычке могут жить в настоящем кипятке, а эукариоты этому так и не научились.
Есть подобные сообщества и среди представителей животного мира, то есть эукариотов. Наиболее ярким примером здесь могут служить термиты. Термитник, в котором кооперация, доведенная до уровня корпоративного подчинения, лишила каждого его обитателя индивидуальной жизни как таковой, превратив всех животных в один единый организм, вне которого они не могут существовать, и является предметом нашего особого интереса.
Термиты, являющиеся родственниками современных тараканов, сформировались как вид около 400 миллионов лет назад, и в те далекие времена, по-видимому, они жили жизнью обычных насекомых. Борьба за выживание заставила их объединиться, и постепенно кооперация превратилась в корпорацию. Внутри этого вида насекомых исчезли всякие противоречия, воцарилась полная гармония интересов и взглядов. В результате часть прародителей современных тараканов совершили своеобразное видовое самоубийство — отказались от индивидуальной жизни, от всяких тревог и борьбы, превратившись в корпорацию — термитник, единые организмы, в которых «раз и навсегда» разрешены все противоречия. Интересно, что внутри термитников, внутри тех туннелей, которые прокладывают термиты, сохраняются и уровень влажности, и температура того далекого времени.
Существуют и переходные формы между кооперацией и корпорацией. Это косяки рыб, стада животных, стаи птиц. Но здесь еще присутствует индивидуальность отдельного члена, хотя, становясь частью стада, животное «жертвует» частью своих интересов, частью своей самостоятельности. Так, несмотря на то что индивидуальность, скажем, оленя в стаде не уничтожена, как у термита, но его поведение все же строго регламентировано и согласовано с интересами стада как единого целого. Бывают случаи, когда отдельные животные даже жертвуют собой во имя стада, каким бы парадоксальным это нам ни казалось.
Как известно, предки человека тоже когда-то перешли к стадному образу жизни, а сам человек с самого начала своей собственной истории стремился использовать разные формы кооперации для улучшения своей жизни, преодоления различных препятствий, борьбы за выживание с силами природы, да и со своими сородичами. Племя, род, община, государство — вот известные любому школьнику этапы развития человеческой кооперации. Но история человечества показала, что есть пределы, перейдя которые человек теряет свою индивидуальность, превращается в безликий «винтик», а кооперация уступает место корпорации.
Чувство «я» — чувство эгоизма в хорошем и дурном смысле — есть одно из чувств, наиболее сильных в человеке. Люди в отдельности и в совокупности будут бороться насмерть за сохранение своего «я». «Я» организует и двигает все. Это «я», особенно развитое в последние два столетия, дало все важные и все слабые стороны нынешней мировой жизни народов.
Одного философа как-то спросили: что важнее — коллектив или индивидуальная личность? Разумеется, коллектив, ответил философ, но только если он состоит из личностей, поскольку сумма единиц всегда больше одной единицы, а сумма нулей всегда равняется нулю. Без преклонения перед «я» не было бы ни Ньютонов, ни Шекспиров, ни Пушкиных, ни Наполеонов и прочих и не существовало бы чудес развития техники, богатства, торговли. Именно это «я» и стремится, руководствуясь в общем-то благими намерениями, обеспечить гомеостазис человечества, подавить корпорацию, в какой бы форме — политической либо экономической — она ни выступала.
Корпоративная форма организации существовала уже в Древнем Риме, но только в последние столетия она стала все более активно проникать во все сферы жизни человеческого общества. С самого начала своей истории корпорация была тесно связана с государством.
Первоначальная колонизация англичанами Северной Америки и захват контроля над Индией были осуществлены с использованием созданных по указу правительства Англии торговых корпораций. Подобные же корпорации были образованы в тот период и в других странах Европы — Голландии и Франции — и получили название Ост-Индских компаний.
Карл Маркс, специально исследовавший деятельность английской Ост-Индской компании, недаром отмечал хищнический характер этой прародительницы современных транснациональных корпораций, говоря, что сокровища, притекавшие из Индии в Англию в течение всего XVIII века, приобретались не столько путем сравнительно незначительной торговли, сколько путем прямой эксплуатации страны и захвата огромных богатств, переправлявшихся затем в Англию. Именно эти богатства, награбленные Ост-Индскими компаниями, и заложили основу ускоренного развития промышленности в Англии, Голландии, Франции и других странах, имевших колонии.
С ростом капитализма увеличиваются возможности для развития корпоративного начала в обществе, и прежде всего в сфере экономики. Уже в 70-х годах прошлого века после экономического кризиса 1873 года начался рост корпораций, который заметно усилился в первые годы нынешнего столетия.
Используя аналогию с компьютерами, можно сказать, что транснациональные, то есть действующие сразу во многих странах, корпорации «первого поколения» возникли еще в прошлом веке. Некоторые исследователи ведут отсчет от фирмы американца Сэмюэля Кольта, знаменитого изобретателя оружия, открывшего тогда, в 50-х годах, свой филиал в Лондоне, другие — от основания в 1870 году в Шотландии первой европейской фабрики швейных машин корпорации «Зингер». В начале нынешнего века уже 18 американских компаний вошли в категорию транснациональных, имея 107 дочерних компаний за рубежом, а к первой мировой войне американские фирмы имели за рубежом уже около 40 тысяч дочерних компаний.