— Прошу вас. — Охранник открыл перед ним обитую кожей дверь и пропустил внутрь кабинки.
Войдя в кабинку, где стоял небольшой столик и мягкий стул, Агарвал тщательно закрыл за собой дверь на задвижку. Затем, сгорая от нетерпения, он поставил железный ящик на стол, приоткрыл крышку. Внутри лежала знакомая ему пухлая кожаная рабочая папка Бенджамина Смита, до предела набитая листами, исписанными аккуратным почерком ученого, а рядом обычная полиэтиленовая сумка с рекламой модного обувного магазина.
Агарвал развернул сумку, осторожно запихал в нее кожаную папку, захлопнул крышку ящика и открыл дверь кабины. К нему сразу же подошел стоявший чуть в стороне охранник, осторожно взял ящик и направился вместе с репортером к сейфу. Засунув ящик на старое место в сейфе, Агарвал попрощался с охранником, вышел за решетчатую ограду, прошел через операционный зал банка к выходу. Через четверть часа такси доставило Агарвала в новый район столицы к 25-этажной новостройке, как раз напротив такого же дома, где инспектор Виджей минут десять назад безуспешно пытался дозвониться в квартиру Кэтти. Его приятеля-репортера ждало подобное же разочарование: сколько ни нажимал он на кнопку звонка в квартире своей давней подружки Наргиз, работавшей в крупном рекламном агентстве, ответа не было. И так же как в доме напротив десять минут назад, будем считать и это случайным совпадением, совершенно неожиданно открылась дверь напротив, и соседка, молодая и привлекательная особа лет двадцати пяти, высунула свою голову, покрытую голубым газовым платочком.
— Господин Агарвал! Извините — я в бигудях. Наргиз просила отдать вам ключи и сказать, что она будет сегодня поздно.
Агарвал взял из протянутой через порог руки ключи, поблагодарил, открыл дверь — нижний замок опять открывался с трудом. По беспорядку в квартире Агарвал догадался, что его подружка опять опаздывала на службу.
Он выложил из сумки на стол кожаную папку, расстегнул застежку — на пол упало несколько листков, исписанных округлым почерком Бенджамина. Агарвал поднял их. На одном, написанном, очевидно, в спешке, прочел:
«Время торопит меня, поэтому буду краток. Передаю тебе результаты моих изысканий, проделанных с твоей помощью. Корпорация уже приготовилась для решающей схватки. Это затронет будущее миллионов, сотен миллионов людей. «Биохим» и Общество наследников — сейчас главные орудия Корпорации. Прошу тебя — будь спокоен, рассудителен и очень осторожен. Люди Корпорации намного умней и коварней, чем мы думаем. Они везде — в правительстве и оппозиции, в газетах и среди дипломатов, в полиции и в храмах. Действуй только через друзей. У меня нет больше времени».
Чувство нереальности происходящего, не покидавшее его с того момента, когда он прочитал в газете сообщение о смерти друга, еще более обострилось и усилилось. Все было похоже на какой-то кошмарный сон. Стало жарко. Он подошел к окну, открыл створки. День сегодня выдался отменный. Декабрьское солнце залило своими мягкими неяркими лучами город, играло всеми цветами радуги в многочисленных городских фонтанах, согревало устроившихся на зеленых газонах дремавших бездомных, стаи пернатых птах, прилетевших сюда с дальних холодных северных равнин. И как каждый год в это время, вся столица, вся страна, от мальчишек до древних стариков, заболевали странной и неизменной спортивной болезнью — крикетом, которая к концу декабря принимала характер эпидемии.
Сезон крикета открывался традиционным супертурниром, который проводили на специально построенном столичном стадионе. Участвовали обычно сборные Англии, Австралии, Новой Зеландии, Индии, Пакистана и местная команда — сборная «всех звезд». Все, кто не смог попасть на стадион, приникали к экранам телевизоров, транзисторным приемникам. В автобусах и электричках люди приветствовали друг друга результатами только что закончившихся матчей. Члены национальной сборной по крикету были известны в стране не хуже, чем политические лидеры или кинозвезды. Апогея эта известность достигала к концу года, и выстави капитан сборной, неувядаемый Сунеджа, свою кандидатуру на предстоящих президентских выборах, его шансы были бы предпочтительнее, чем у многих политиков. Толпы мальчишек, для которых пройти на стадион не было никакой надежды, как, впрочем, и для их отцов (цена билета достигала половины их месячного жалованья, а то и больше), часами дежурили у его ворот в надежде получить автограф знаменитого крикетиста.
Сейчас в столице, да и в других городах страны, нет, пожалуй, ни одной лужайки, где бы ребята всех возрастов не играли в крикет. По их экипировке можно было сразу судить о достатке в доме. Дети из самых богатых семей были облачены в дорогие импортные крикетные доспехи: на ногах — фирменные щитки, на голове — причудливо разрисованные шлемы, одеты они в рубашку с красочной эмблемой чемпионата. Те, кто из семей немного победнее, хотя тоже были экипированы из магазина, но все было местного производства, дети же бедняков ухитрялись сами делать себе все: из картонных ящиков — щитки, из старой шляпы — шлем. Но экипировка прямо не влияла на мастерство крикетистов — наоборот, чаще всего плохо одетые ребятишки без труда обыгрывали своих сверстников из богатых кварталов.
В дни чемпионатов телевидение и радио, казалось, забывали обо всех программах, кроме трансляции крикетных матчей. Вот и сейчас почти в каждой квартире многоэтажного дома на полную громкость были включены динамики радиоприемников и телевизоров — шел очередной матч турнира с участием национальной сборной. Улицы были почти безлюдны, из редких медленно ехавших автомашин также был слышен голос спортивного комментатора.
Но вот из окна было видно, как к дому на большой скорости подъехал необычный кортеж — темно-коричневый с белой крышей «ягуар», а за ним мотороллер. Агарвал сразу весь как-то внутренне насторожился, в водителе мотороллера он узнал того крепыша в свитере, что сопровождал его сегодня утром от дома до редакции. Двери «ягуара» резко распахнулись, и из машины выскочили трое плотных мужчин в темных костюмах. Вместе с подбежавшим к ним крепышом они одновременно задрали головы вверх. Агарвал отпрянул от окна, быстро застегнул папку, бросился к выходу. Слышно было, как включился и пополз наверх лифт. Агарвал несколько раз нажал на кнопку звонка на двери квартиры напротив.
— Иду, иду, — из-за двери раздался недовольный голос хозяйки.
Как только она приоткрыла дверь, Агарвал протиснулся в образовавшийся промежуток и, чуть не сбив девушку с ног, ворвался в квартиру. От неожиданности девушка только развела руками. Агарвал сделал ей знак молчать, приложив указательный палец к губам, повернулся и прильнул к глазку двери. Лифт открылся, и из него вышли те трое мужчин из «ягуара». Они несколько раз позвонили в дверь квартиры Наргиз. Агарвал оторвался от глазка, дал хозяйке квартиры возможность удовлетворить переполнявшее ее любопытство. Затем послышались резкие удары. Хозяйка повернула к Агарвалу испуганные глаза и закрыла ладошкой раскрытый в удивлении рот. Через проломленную дверь было видно, как внутри квартиры, где только что был Агарвал, что-то искали, перевертывая стулья, поднимая с пола ковер, опрокидывая с полок книги. Так продолжалось несколько минут. Затем «гости» вышли из квартиры, кое-как приладили дверь и спустились на лифте вниз. Агарвал прошел на площадку, осторожно выглянул в окно. Он увидел, как из подъезда, жестикулируя, вышли все трое. Внизу к ним присоединился крепыш, вероятно дежуривший внизу. «Ягуар» взревел мотором, засвистев шинами, и понесся по дороге в сторону центра. За машиной последовал и крепыш на мотороллере.
— Послушай, в чем дело? Кто это такие? Что им нужно? Я сейчас же позвоню в полицию. — Хозяйка квартиры, кажется, уже пришла в себя и ринулась к телефону.
— Подожди, не торопись. Не думаю, что сейчас надо звонить в полицию, — наживешь только новые хлопоты. Лучше успокойся и предупреди Наргиз, чтобы она пока, хотя бы до рождества, пожила у кого-нибудь из подруг и со мной не пыталась связаться. Я сам ее найду. — Агарвал взял свою сумку с бумагами и вышел из квартиры.