И хотя акт Мак-Магона от 1946 года запрещал обмен новыми сведениями об атоме с какими-либо иностранными державами, он не охватывал ни сведения, обсуждавшиеся на совещании по рассекречиванию, ни методики получения сырья, имеющего отношение к производству ядерного оружия. Присутствие Маклина на совещаниях СРС открыло ему доступ к политическим дискуссиям на высшем уровне по вопросам атомной энергии и ее военного применения. Его присутствие на встречах CDT, которые он ни разу не пропустил с марта 1947 года вплоть до отбытия из Вашингтона, позволило ему доложить о попытках Запада получить уран, необходимый для создания атомного оружия. CDT руководил совершенно секретной программой по скупке мировых запасов урана, месторождений которого не было ни в Соединенных Штатах, ни в Британии, ни в Советском Союзе. Зато такие месторождения имелись в Бельгийском Конго.
Всего через два дня после посещения Маклином первого совещания СРС посольство США в Брюсселе известило Госдепартамент, что сенатор от Коммунистической партии поинтересовался у министра иностранных дел Бельгии Пауля Генри Спаака, "не существует ли секретного договора между США и Бельгией касательно имеющегося урана". Последовали дальнейшие вопросы, обвинения и разгоряченные эмоции. И через пять недель, 11 марта, бельгийское правительство пало.
Вдобавок Маклин располагал пропуском, позволявшим ему посещать комиссию по атомной энергии без сопровождающих, причем на членов Кабинета министров и конгресса или на директора ФБР Дж. Эдгара Гувера эта привилегия не распространялась. С лета 1947 года по сентябрь 1948-го Маклин воспользовался своим пропуском 12 раз, иногда по ночам.
Бёрджесс, несомненно, также поставлял сведения об операциях союзных войск в Корее, поскольку с 1948 года по лето 1950-го служил в Дальневосточном отделе Министерства иностранных дел. В 1949 году он был полностью проинформирован о ситуации в Корее и видел ряд разведывательных и военных донесений из штаба генерала Дугласа Макартура в Токио, военного министерства и Объединенного комитета разведки.
Затем Бёрджесса назначили в вашингтонское посольство, где он присоединился к 37-летнему Филби, прибывшему в сентябре 1949 года в качестве офицера по связи со спецслужбами США. И хотя все военные радиоперехваты передавались через британскую миссию объединенных служб (Joint Services Mission), Филби в конечном итоге имел отношение к обмену материалами "Венона"-"Невеста".
Но тут на глазах у Филби — в буквальном смысле — материал "Венона" начал раскрывать некоторые свои секреты. Позднее Гарднер припоминал, как Филби стоял у него за спиной, покуривая трубку, и смотрел, как тот трудится над перехваченными сообщениями. В январе 1949 года, всего через три месяца после отбытия Маклина из Вашингтона, британское правительство было официально уведомлено, что дальнейшая работа над материалом "Венона" выявила, что сведения Советам в 1944 и 1945 годах передавали источники из британского посольства в Вашингтоне. Среди перехваченной корреспонденции ASA обнаружило и расшифровало два послания от Черчилля к Трумэну с прилагавшимися исходящими номерами Министерства иностранных дел. Агентство быстро выяснило кодовое имя шпиона — Гомер (Homer). Вскоре после того, как Филби ввели в курс проекта "Венона", он понял, что Гомером был Маклин.
В августе 1949 года специальный агент ФБР Роберт Лэмфир доставил британскому руководству новую порцию скверных новостей. Он проинформировал их, что некто, "вероятно, британский ученый, передал русским сведения об атомной бомбе". Перед тем он обнаружил в расшифрованных советских радиограммах застенографированные выдержки из научного доклада, написанного в Лос-Аламосе. А отыскав оригинал доклада в архивах комиссии по атомной энергии, он обнаружил, что автором его является Клаус Фухз.
Дешифровки также показали, что источник доклада имеет сестру, посещавшую американский университет, как и Фухз. К моменту провала полезность Фухза была существенно ниже, чем в Лос-Аламосе. Теперь, когда Фухз начал работать в британской атомной программе, а акт об атомной энергии от 1946 года жестко ограничил диапазон атомных данных, которые Соединенные Штаты могли предоставить Британии, он больше не имел возможности выяснять, чем занимаются американцы. Но его разоблачение и признание в январе 1950 года привели к выявлению ряда других атомных шпионов. 26 мая Фухз опознал по фотографии Гарри Голда как своего американского куратора "Реймонда" (Raymond). Голд продолжал поставлять сведения, и те, при сопоставлении в феврале 1950 года с разведданными из только что расшифрованной телеграммы за 1944 год, позволили сделать вывод, что атомным шпионажем занимался Дэвид Грингласс. (Грингласс демобилизовался и покинул Лос-Аламос в июне 1946 года.) Признание Грингласса в июне 1950 года привело к провалу его сестры и зятя — Этель и Джулиуса Розенбергов. Джулиус был арестован в следующем месяце, а Этель в августе. Грингласс утверждал, что зять похвалялся перед ним, что работает в советской шпионской сети, поставлявшей, кроме атомных секретов, широкий спектр других научных и технических сведений, в том числе отчеты об атомном бомбардировщике и космических спутниках.
Тем временем поиски Гомера продолжались. В конце 1950 года список подозреваемых состоял из 35 фамилий. К началу марта 1951 года Министерство иностранных дел сузило круг до краткого списка из четырех фамилий. К началу апреля оставались только два кандидата — Пол Гор-Бут и Дональд Маклин. Естественно, Филби высказал предположение, что нелегал — Гор-Бут.
Но в середине апреля проект "Венона" предоставил последний фрагмент головоломки. Расшифрованное сообщение показало, что в определенный период 1944 года Гомер встречался со своим куратором из НКГБ дважды в неделю в Нью-Йорке, совершая поездки из Вашингтона под предлогом визитов к беременной жене, — а в эту схему прекрасно укладывались действия Маклина, и только Маклина.
И хотя MI5 не питала ни малейших сомнений, что Маклин и Гомер — одно и то же лицо, арестовать его на основании одних только перехватов было невозможно. Поскольку не могло быть и речи о раскрытии проекта "Венона" в суде — Соединенные Штаты и Британия в то время были не в курсе, что и британский (Филби) и американский (Уильям Уисбанд из Агентства безопасности вооруженных сил) источники уже сообщили Советам об этом проекте, — необходимо было собрать другие улики. Спецслужбы надеялись, что материалов внешнего наблюдения и показаний Маклина будет достаточно.
Эта задержка позволила Филби перейти к действиям, а Маклину — бежать. Чтобы предупредить Маклина, Филби решил обратиться к Бёрджессу, которого должны были вот-вот с позором выпроводить домой после очередной серии наглых выходок. 7 мая, вскоре после приземления в Британии, Бёрджесс проинформировал обо всем представителя МГБ Юрия Модина. Кроме того, Филби предоставил дополнительные сведения, из которых следовало, что MI5 начнет допрашивать Маклина 28 мая.
Двадцать четвертого были куплены билеты на пароход до Франции. Вечером в пятницу 25 мая Бёрджесс подъехал на машине к большому дому Маклина как раз в ту минуту, когда тот собирался усесться за стол, чтобы отпраздновать день рождения. К ужасу миссис Маклин, Бёрджесс настоял, чтобы Маклин уехал вместе с ним. Во Франции офицеры МГБ снабдили их подложными документами, по которым они сначала отправились в Вену, а оттуда в Москву.
Это бегство положило конец не только их шпионской деятельности, но и деятельности Кернкросса и Филби. Анонимные записки, излагавшие суть секретных дискуссий в Уайтхолле, найденные в квартире Бёрджесса, были написаны рукой Кернкросса. После допроса, во время которого тот отвергал обвинения в шпионаже, но признал, что передавал секретную информацию Советам, Кернкросс ушел из Казначейства.
Филби тотчас же попал под подозрение и в Лондоне, и в Вашингтоне из-за своей давнишней связи с Бёрджессом и за то, что в период службы в посольстве Бёрджесс жил в его доме. 13 июня начальник контрразведки ЦРУ Уильям Гарви подал директору ЦРУ Уолтеру Беделлу Смиту докладную записку с утверждением, что "Ким Филби — советский агент". За докладной запиской последовало письмо от Смита к "К" — сэру Стюарту Мензису, — информировавшее начальника SIS, что присутствие Филби в Соединенных Штатах более нежелательно.