Вот оно, ради чего стоит шустрить и рисковать, играть и выигрывать: КУРАЖ! Нет чувства сладостней, чем кураж удачи! Хмель? Ну пил-гулял Лешка, было. А кто, скажите, не пил и не гулял? Море, конечно, по колено. Но это, как бы точнее выразиться, – изнутри. А снаружи посмотреть – с души воротит. Кайф? Ну было. Было и это. Нет, колоться он не кололся, не ширялся, как говорится. Был момент – хватило ума удержаться. А травку – да, травку покуривал. Ощущение, конечно… Но с куражом удачи не сравнится ничего. Это такое чувство устойчивого подъема духа, с которым все удается и все в руки идет. И все нипочем, падают преграды. Что с этим может сравниться? Бабы? Что бабы!
Вот недавно: ехал по Профсоюзной, махнул налево, где запрещено. Отмашка: иди сюда! Не сержант, не лейтенант – целый майор!
– Права, пожалуйста, техталон, пройдемте. Вы что, не знаете?
– Знаю!
– А чего, собственно говоря, смеетесь?
– Так настроение! Солнце, вон, сегодня, мороз и солнце! Я всегда смеюсь в такую погоду.
– Веселый?
– Ну!
– Придется права задержать до комиссии.
– А по-человечески?
– По-человечески, говоришь?
– Ну!
– Можно и по-человечески. Нет, в карман не лезь. Ты за кого меня принимаешь? – Майор даже погрозил указательным пальцем. Так грозят маленькому проказнику, приговаривая: «Ну-ну-ну!»
– А что же тогда? – удивился имевший жизненный опыт Лешка.
– Что-то говорок у тебя! Паспорт дай! Так… где, говоришь, проживаешь? Скажи на память. А то знаем мы ваши прописки!
– Московская область, Галимовка, улица, как его, Талалихина, дом двенадцать, – почти без запинки отрапортовал Лешка.
– Квартира?
– Квартиры нет. Дом.
– Ладно, проверим, чей там дом.
– Товарищ майор, – Лешка улыбнулся во весь рот, и фикса блеснула, послав майору крохотный солнечный зайчик. Он чувствовал, что майор «пургу гонит», набивает цену. – Товарищ майор, говори, что нужно!
– Что нужно, что нужно, – очень-очень серьезно проворчал майор. – Ничего не нужно. Карбюратор нужно для «шестерки». У нас «шестерка» простаивает. Привезешь?
– Откуда?
– Да здесь недалеко. Два квартала. Пройдешь два квартала, повернешь направо, потом налево, там увидишь магазин запчастей.
– А машину можно?
– А удерешь?
– А паспорт? Он у вас остается.
– Добро.
Лешка привез карбюратор через двадцать пять минут. «Хорошо, что у них не иномарка, думал он, обошелся бы мне этот левый поворот в пять раз дороже!»
Кураж, однако, не проходил, и верная его спутница – интуиция – подсказала, что с майором следует подружиться. И потому, когда майор, приняв карбюратор, отдал Лешке документы, тот спросил скромно:
– Может, поставить вам карбюратор-то?
– А ты что, умеешь? – оживился майор.
– По «классике» я – профессор, – признался Лешка.
– Ну давай, – сказал майор. – Только вот с инструментом…
– Инструмент я всегда с собой вожу, – лучезарно улыбнулся Лешка.
Через два часа все было готово. Мотор милицейского «Жигуленка» урчал, как сытый кот.
Кураж, кураж не отступался от Лешки, он позволил превратить неприятность в удачу, и Лешка точно знал, что попросит у майора, сдав работу. И попросил. Майор поупирался, поупирался, но согласился в конце концов. У майора, дело в том, что и своя тачка была – старенькая «Вольво-340». Она не часто, но все же барахлила: старенькая же! Разбирается ли Лешка в «вольвушках»? Лешка в «вольвушках» разбирался. И вообще Лешка понравился майору: сметливый, веселый, легкий, одним словом, парень. Так что майор на Лешкину просьбу согласился. И через две недели удачливый нарушитель получил новенькое удостоверение общественного инспектора ГАИ. В красных корочках, с печатью, со своей наглой и ласковой физиономией в правом углу. Он уже был не последним в очереди, не из тех, что «мы сами не местные», он был уже не только «равным среди равных», но и чуть «равнее» прочих. Москва, черт возьми, уступала веселому напору.
Эх!
За что Лешка любил свою неказистую машину?
За радио.
А радио?
За радиостанцию «На семи холмах».
А ее, радиостанцию, – за часто повторяющуюся песню Макаревича «Не будем прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше мир прогнется под нас!»
Вот так.
Деньги уже водились какие-никакие, но гаража Лешка не покупал и машину не менял на лучшую. Рано. Он снимал три гаражных бокса – два на одной автостоянке, третий на другой. Это были Лешкины книжные склады. Он подумывал о том, чтобы снять четвертый, но временил. Игра получалась. Карта шла потихоньку. Было трудно без оборотного капитала. Сейчас закупил бы оборотного левака! Но трудности для чего существуют? Чтобы их преодолевать. А как, каким образом? Горюнов дает с частичной предоплатой, Князь, зараза, требует полную. Зато Рому долговязого Лешка уж отловил так отловил! Ромины книги будут для Лешки доступны без напряжения. За счет Вовы. Лешка Вове – поставщика, Вова за Лешку – предоплату. Вова и свои позиции отгружает Лешке в кредит, и Лешка смотрит на Вову снизу вверх, искренне заглядывает в глаза. А ведь догонит Лешка Вову Блинова, догонит и перегонит, нет сомнения, обойдет. Леонида Петровича обошел, слегка плечом пошевелил и оказался впереди на корпус. И Петрович ничего, не возбухает. Марина, правда, волком смотрит, но всем не угодишь. Ничего, зачихает у Петровича автобус – куда побежит при нехватке времени? К Лешке и побежит, и Лешка не откажет в помощи. Зачем врагов-то плодить? Незачем. Плодить надо друзей. Вот Вова Блинов – в друзьях. На нем, можно сказать, и поднимаемся, вернее – взлетаем с его стартовой площадки. Тоже ведь надо было завоевать позицию. Завоевали. Правда, Вова на Маньку косится. Ох, косится, аж губа отваливается. Ну да пусть его. Манька у нас теперь девушка современная. Прикид, мазилки – Лешка на эти цацки ей не жалеет. Вот и Вадик на нее пялится. С чего бы это Вадик-то? Лешке пришла в дурную голову вот какая дурная мысль: всякий, кто прошел через мамку ее, Аделаиду, западает теперь на Маньку: Вова вот, Вадик, да и сам Лешка… Колдовство какое, что ли, елки зеленые! Сам-то Лешка, впрочем, и не запал особенно. Это же не он к Маньке, а Манька к нему прикатила! Прикатила и стала жить. Ей хорошо, и ему неплохо: нехитрое хозяйство прибрала к рукам, как следует быть, да и на работу оказалась спорой, неленивой, да и как баба… Впрочем, мужики не любят это дело полоскать. Даже – в собственных мыслях.
Так-то.
А у Вовы был еще один поставщик. Не Горюнов, не Князь Мышкин, не Рома – еще один, тайный, Вова никому его не показывал, все перекачивал через себя. Это был последний пункт, последняя, если хотите, карточная взятка, которая Лешке не давалась.
Лешка ехал к Вове на склад с твердым намерением выйти теперь на таинственного «мистера Икса». Книги незнакомец выпускал отменные, точно попадал в дефицит, и всегда – с грифом «Просвещение». Бесценная Лешкина интуиция подсказывала, что это важно. Пока еще на «левые» книги, где вместо названия издательства значилось универсальное слово «Москва», никакого гонения не было. Но Лешка догадывался, что придет время – спохватятся. Кто – он не знал. Но что кто-нибудь станет прочесывать эту тему – не сомневался. Слишком большие крутились деньги при высоких прибылях, чтобы оставить в покое эту феньку. Недаром типографии, печатавшие «левак», не соглашались ставить на титуле слово «Просвещение». Заказ-то не от «Просвещения» – нельзя. А у неведомого «мистера Икса» – все чин чинарем: «Просвещение», и точка. Поди докажи, что это «левак» в случае чего!
Лешка ехал к толстому человеку Вове Блинову, и справа от него сидела Манька. Она вообще больше любила кататься с Лешкой, чем сидеть в одиночестве дома, хотя бы и с телевизором. Но главное-то заключалось в другом: Вова был сговорчивее в Манькином присутствии.
Вот и знакомая подворотня, и дом из красного кирпича, напоминающий казарму.
Приехали.
В углу двора, возле трансформаторной будки, как бы стесняясь собственной роскоши, притулился, поблескивая голубой краской, джип «Поджеро». Его не слишком эксплуатировали в Москве, берегли для торжественного дефилирования по ошеломленным улицам частного сектора города Братство. Джип подолгу дремал в гаражном боксе, и лишь изредка Вова выезжал на нем на склад или на клуб. Большой и нарядный, он плыл среди отечественных трудовиков и потертых старых иномарок, как голубой лебедь среди суматошных уток, и утки безропотно уступали ему левый ряд.