К концу XIV в. для японской живописи было характерно большое разнообразие стилей, художественных форм и техник исполнения. Живописные произведения имели форму висячих свитков, свитков горизонтального формата, могли быть в виде отдельных альбомных листов, они также украшали веера, ширмы, стены.

В домах знати в стиле ямато расписывались ширмы, сюжетами для которых служили пейзажи. Мастера этого стиля стремились передавать сюжет, т. е. отображать языком живописи движение солнца и луны по небосклону, смену времен года. Часто в пейзажные картины художники вводили ритуальные изображения японской жизни. Пейзажи также могли включать изображения скачущих лошадей, бегущих людей, фигуры танцоров, исполняющих народные танцы. Все это придавало картинам скрытый динамизм, внутреннюю напряженность.

На поля свитков стихотворных произведений наносились живописные миниатюры. Как правило, эти миниатюра рисовались тушью различных цветов. Но свитки становились не только иллюстрациями к поэтическим текстам, но и сами были особой формой живописного повествования. Если такие картины на свитках сопровождались текстом, то этот текст, созданный искусным мастером, сам становился продолжением живописи. Наиболее ранние из сохранившихся свитков относятся к XII в., они служат иллюстрациями классическим произведениям японской литературы периода Хэйан. Главным в них было передать настроение героя. Это делалось при помощи сочетания цветов и их оттенков, лаконичных и вместе с тем насыщенных изысканной композицией.

Особенную выразительность японская живопись получила в ксилографии — гравюре по дереву. Портреты, бытовые сцены, пейзажи, выполненные в этой технике, передают все более богатую гамму чувств и изображаемого объекта и самого художника. Этот вид живописи возник в XVII в. и получил название укиё («образы бренного мира»). Этот термин, заимствованный из буддийской философии, означает буквально «мир скорби», в котором удел человека — скорбь, страдания, болезни в смерть. Но в конце XVII в. представления об изменчивости и иллюзорности этого мира были переосмыслены, в результате чего искусство укиё стало призывать к наслаждениям и удовольствиям, которые обильно дарит этот мир. Картины этого направления отображали многообразные сцены жизни: быт ремесленников, торговцев, актеров, народные празднества, знаменитых гейш, эротические сцены и природные ландшафты, ставшие местами паломничества. Сначала гравюра была черно-белой, а затем художник Харунобу первым применил цветную печать.

Вершиной укиё стало творчество Кацусика Хокусая (1760–1849), произведения которого отличаются внутренней динамикой, реалистической трактовкой образов людей, интересом к конкретным деталям изображаемых предметов. Отличительной особенностью его картин является любовь к насыщенным, чистым и ярким цветам. Всемирную известность ему принесли многочисленные пейзажи с горой Фудзи (серия из 36 ксилогравюр), где художник в своей неистощимой фантазии показывает различные сцены и виды Фудзи в самом неожиданном ракурсе. Изображая людей на фоне священной горы Фудзи, он создает символ своей страны, суровой и нежной, величественной и лирической, радостной и печальной.

Как и в Китае, особым видом искусства в культуре Японии стала каллиграфия. Главное в искусстве каллиграфии — это движение линий, переходы от тонких к толстым линиям, от еле заметного к четко прочерченной жирной линии штриха, от игры контраста к игре изгибов. Поэтому традиционная японская живопись — это особый вид изобразительного искусства, который совмещает в себе приемы живописи и графики.

Как и в других культурах мира, японский национальный театр формировался из земледельческих мистерий, сопровождавших сезонные праздники, ритуалы религии синто. В синтоистских храмах всегда воссоздавались всевозможные действа, связанные с поклонением божеству солнца, духам предков, священных животных, растений, гор и вод. Участники таких представлений изображали различных персонажей: животных, предков, духов природы, разнообразных божеств и обожествляемых героев. Эти действа долго выполняли магические функции, но постепенно они стали частью народных праздников, а затем и торжеств во дворцах знати.

Сюжетами для театральных постановок были легенды, предания, сказки, случаи и анекдоты из повседневной жизни, представленные в виде клоунады и фарса. Они выполняли роль народных развлечений во время празднеств, и в них участвовали также жонглеры, акробаты, мимы и танцоры. С распространением буддизма стали появляться пьесы более серьезного содержания. С XVIII в. в театральные представления вводится текст, который сопровождался инструментальной или вокальной музыкой. Все это стало основой для возникновения совершенно нового типа театра, получившего название «Но» (умение, мастерство).

Этот вид театральных представлений был связан с древними народными театрализованными представлениями, которые крестьяне устраивали в период сбора риса. В театре Но существовали актерские амплуа: первый актер (ситэ) и сопровождающее его лицо (цуре), второй актер (ваки) и сопровождающее его лицо, а также комик-простак. Все роли исполняли только мужчины. Во время игры актеры пользовались масками, но, если исполнялись роли старух и демонов, то актеры даже не гримировались. Все монологи актеры не произносили, а пели особым высоким тембром либо протяжно декламировали. Жесты были предельно скупы и условны: так, например, рука, поднесенная к лицу, означала рыдания.

Стиль спектакля Но отличался отсутствием динамизма действия, крайней ограниченностью событий, отсутствием внешней борьбы. Актерская игра заключалась в демонстрации многолетней выверенности движений. Первоначально спектакли разыгрывались при храмах, но позднее актеры стали государственными служащими, а спектакли — частью придворного церемониала. Каноническое представление Но состояло из пяти пьес: пьеса о божествах, о погибших воинах-героях, о женщинах и любви, о женщинах, которые сошли с ума, потеряв мужа или сына, и пьесы о призраках и демонах. Для исполнения ролей в этих пьесах актеры использовали более 200 масок.

Первоначально театр Но был элитарным, рассчитанным только на образованного зрителя. Однако зрелища были нужны и простым горожанам. В связи с этим сложился новый театральный жанр — театр кабуки. Согласно легенде, родоначальницей этого жанра стала бывшая храмовая жрица Окун и бывший самурай Нагоя Синдзабуро. В этом театре маску носил только актер, игравший роль фантастического существа, остальные актеры использовали только грим, который позволял изменять лицо актера в соответствии с его состоянием, и каждый элемент грима был символичен. Так, красные волосы на лице означали гнев, резко поднятые к вискам брови — решительность и т. д. Обычно в спектаклях постановщики обращались к сильным человеческим страстям, рассказывая зрителям о подвигах героев и страданиях любви. Спектакли театра кабуки отличались сложной интригой, стремительностью развития действий и постоянно держали зрителя в напряжении.

Очень большой популярностью в Японии пользовался и театр марионеток дзёрури, который сформировался в XVII в. Кукловоды этого театра участвовали в спектаклях с открытыми лицами в церемониальных костюмах либо в черных капюшонах с прорезями для глаз. Они управляли куклами сложной конструкции: подвижными глазами, бровями, ртом. Даже каждый палец при необходимости можно было сгибать, и поэтому куклы смотрелись как живые. Управлять такими куклами было не просто.

Ведущая роль в театре дзёрури принадлежала певцу-рассказчику, который от лица автора или всех героев пьесы вел повествование под аккомпанемент национального щипкового музыкального инструмента сямисэна, и должен был обладать способностью к мгновенному перевоплощению. В кукольных спектаклях использовались пение, речь, музыка, пантомима. Здесь не было разделения спектаклей на комедию и трагедию — оба жанра дополняли друг друга в каждом спектакле, создавая у зрителя необходимый эмоциональный отклик.