Я смеюсь. Зик только что привел нас к еще одному моменту сопротивления, вероятно, не подозревая об этом.

- Как ты нашел это место? - с явным удивлением спрашивает Шона , прыгая на один из камней внизу. Теперь, когда я здесь, я вижу тропу, которая могла бы вывести нас вверх и через стену, если бы мы захотели пройти на другую сторону пропасти.

- Та девушка, Мария, - говорит Зик. - Её мама занимается эксплуатацией и обслуживанием пропасти. Я не знал, что здесь есть подобная штука, но, очевидно, вот она.

- Вы все еще встречаетесь? - интересуется Шона , стараясь выглядеть как обычно.

- Неа , -отвечает Зик. - Каждый раз, когда я был с ней, мне очень сильно хотелось быть вместо этого с друзьями. Это не очень хороший знак, да?

- Да , - соглашается Шона , и она кажется более доброжелательной, чем раньше.

Я осторожно опускаюсь на камень, на котором стоит Шона. Зик садится рядом с ней, открывает бутылку и передает её по кругу.

- Я слышал, ты выбыл из борьбы , - говорит Зик , когда передает её мне. - Подумал, что ты можешь захотеть выпить.

- Ага, - говорю я и делаю большой глоток.

- Рассматривай этот акт публичного пьянства как большой… - Он показывает непристойный жест стеклянному потолку над Ямой. - Ты знаешь, Максу и Эрику.

И Эвелин , думаю я, когда делаю следующий глоток.

- Я буду работать в диспетчерской, когда не тренирую новичков, - говорю я.

- Круто, - говорит Зик. - Будет здорово иметь там друга. Сейчас никто со мной не разговаривает.

- Похоже на меня в моей прежней фракции, - замечаю я со смехом. - Представь целый обеденный перерыв, когда никто на тебя даже не смотрит.

- Ох, - ужасается Зик. - Тогда, готов поспорить, сейчас ты рад оказаться здесь.

Я беру у него бутылку, делаю еще один большой глоток жгучего, обжигающего алкоголя, и вытираю рот тыльной стороной руки.

- Ага, - соглашаюсь я. - Я рад.

Если все фракции становятся хуже, как моя мать хотела бы заставить меня думать, это не такое уж и плохое место, чтобы наблюдать за тем, как они разваливаются.

Только-только стемнело, мой капюшон надет, чтобы скрыть лицо, пока я бегу по части города, в которой живут афракционеры , прямо по границе, которую они делят с Отречением. Я должен был дойти до школы, чтобы определить мое местоположение, но теперь вспомнил, где я, и где я бежал в тот день, когда ворвался на склад афракционеров в поисках исчезающих воспоминаний.

Я подхожу к двери, через которую прошел, когда выходил, и стучу по ней костяшкой указательного пальца. Я слышу голоса позади нее и чувствую запах еды, идущий из одного из открытых окон, когда дым от огня внутри просачивается в переулок. Шаги, как будто кто-то пришел посмотреть, что это за стук.

На этот раз на мужчине надета красная футболка Дружелюбия и черные штаны Бесстрашия. Полотенце все еще засунуто в черный карман, как и в прошлый раз, когда я говорил с ним. Он открывает дверь ровно настолько, чтобы взглянуть на меня, не больше.

- Смотрите, кто переоделся, - говорит он, разглядывая мою одежду Бесстрашия. - Чему обязан этому визиту? Тебе не хватало моей очаровательной компании?

- Ты знал, что моя мать жива, когда меня встретил, - говорю я. - Именно так ты узнал меня, потому что провел с ней какое-то время. Так ты узнал, что она говорила о силе, которая притягивает её к Отречению.

- Да, - соглашается мужчина. - Не думал, что это мое дело - сказать тебе, что она жива. Ты здесь, чтобы требовать извинений, или что?

- Нет, - говорю я. - Я здесь, чтобы передать сообщение. Ты отдашь ей его?

- Да, конечно, я увижу ее в ближайшие пару дней.

Я залезаю в карман и достаю исписанный листок бумаги. И передаю его мужчине.

- Давай, читай, мне все равно, - говорю я. - И… спасибо.

- Без проблем, - отвечает он. - Хочешь войти? Ты становишься больше похожим на нас, чем на них, Итон.

Я качаю головой.

Я возвращаюсь по переулку, и перед тем, как завернуть за угол, я вижу, как он открывает записку, и читает, что в ней написано.

«Эвелин ,

когда-нибудь. Не сейчас.

- 4

P.S. Я рад, что ты не умерла ».