Я такой эгоист. Сегодня ты будешь хоронить отца, а я только и могу думать, что тебя нет рядом. Написав это, увидев эти слова выведенные моей рукой, я почувствовал себя задницей. Ты там, где должна быть. Я думаю что уже говорил об этом, и надеюсь, что тебе хорошо дома.

Ты знаешь, я не говорил тебе этого, но ты сделала меня намного сильнее, после того как я встретил тебя. Я не слишком высокомерен, но я думаю, что тоже тебя изменил. Я знаю что это изменило меня. С самого начала у тебя был свой сорт бесстрашия, и это сделало меня еще сильнее. Там, где другие девушки готовы бросить сумку с камнями во врага, ты и есть камень. Ты устойчива и способна. И я знаю, что твоя семья видит это в тебе. Но я должен сказать тебе это. Я надеюсь что ты скоро вернешься.

Максон

27 Декабря, 7:40 вечера.

Дорогая Америка,

Я думаю о нашем первом поцелуе. Я говорю именно о том первом поцелуи, а не о втором, когда ты позволила себя поцеловать. Я когда-нибудь говорил, что я чувствовал в тот вечер? Это не просто первый поцелуй; это первый поцелуй с тобой. Я многое видел, Америка, я был во всех уголках мира. Но я никогда не видел ничего так мучительно красивого, как этот поцелуй. Я хотел бы поймать это сетью или написать в книге. Я хотел бы сделать что-то, чтобы сохранить и поделиться с миром этим, чтобы я смог сказать всей вселенной: это то, то мне нравиться; это чувство похоже на то, как будто ты паришь.

Это письмо такое сентиментальное. Что я должен буду сжечь его, пока ты не вернулась домой.

Максон

27 Декабря, полдень

Америка,

Я должен сказать, в любом случае тебе скажут твои служанки. Я немного думал о том, что ты делаешь. Иногда ты напеваешь или поешь в полный голос, когда проходишь по дворцу. Иногда, когда я прихожу в твою комнату, я слышу мелодии, которые ты оставила в моем сердце. Дворец кажется пустым без тебя.

Я почти забыл твой запах. Я скучаю по запаху твоих волос, когда ты поворачиваешься и начинаешь смеяться надо мной, или запах твоей кожи, когда мы гуляем в саду. Ты опьяняешь.

Так что я пошел в твою комнату, чтобы брызнуть твоими духами на платок, глупая попытка представить, что ты еще здесь. И когда я выходил, Мэри заметила меня. Я не уверен, что она искала в твоей комнате, пока тебя не было; но она увидела меня и закричала, на ее крик прибежал охранник, чтобы посмотреть что случилось. Он хотел схватить меня, его глаза угрожающе посмотрели на меня. На меня чуть не напали, а все потому, что я захотел услышать твой запах.

27 Декабря, 11:00 вечера.

Моя дорогая Америка,

Я никогда не писал признания в любви, так что прости, если сейчас оно не удастся…

Самый простой способ признаться будет сказать, что я люблю тебя. Но, по правде, это гораздо большее. Я хочу тебя, Америка. Ты нужна мне.

Я скрывал это от тебя из-за страха. Я боялся, что если скажу тебе это однажды, ты будешь так потрясена, что сбежишь. Я боюсь, что где-то в твоем сердце есть другая любовь, которая никогда не умрет. Я боюсь, что ошибусь снова, и ошибка будет так велика, что ты отступишь в свой тихий мир. Ни упреки наставников, ни побои отца, ни мое изолированное юношество, никто не ранят меня так, как твой уход.

Я продолжаю думать, что ты уйдешь, и это будет как удар в спину.. Итак, я собрал все свои мысли, боясь того момента, когда они будут вытеснены другими, и ты будешь стоять рядом, счастлива, что ты мой друг, но не будешь моей единственной, моей королевой, моей женой. Все что я хочу, это чтобы ты стала моей женой. Я люблю тебя. Я боюсь признаваться в этом, но это действительно так.

Я никогда не радовался смерти твоего отца, горю, которое на тебя навалилось и пустоте, которую я почувствовал, когда ты уехала. Но я очень рад, что ты уехала, ведь никогда я не пробовал представить жизни без тебя. Но сейчас я уверен, что я не хочу этого.

Если бы я был художником как ты, я нашел бы способ достоверно описать, чем ты стала для меня. Америка, любовь моя, ты солнечный свет, падающий сквозь кроны деревьев. Ты смех, который отгоняет грусть. Ты ветерок в слишком теплый день. Ты ясность в разгар путаницы.

Ты не мир, но ты все, что делает мир прекрасным. Без тебя, моя жизнь превратилась бы в тягостное существование, но это все, что удалось бы сделать.

Ты сказала, чтобы все получилось, один из нас должен был совершить прыжок веры. Я думаю, что я обнаружил, каньон, который надо преодолеть, и я надеюсь найти тебя, ждущей меня с другой стороны.

Я люблю тебя, Америка.

Навечно твой,

Maксон.

Глава 30

Большой Зал был переполнен. На этот раз, вместо короля и королевы, сосредоточием всего бы Maксон. На немного возвышающейся платформе, Maксон, Крисс, и я сидели за украшенным столом. Мне казалось, что наше расположение неправильно. Я была справа от Максона. Всегда считала, что находится справа от кого-то хорошо, заслуженное место. Но до сих пор он все время говорил с Крисс. Как будто я уже не в курсе, что произойдет.

Я старалась выглядеть счастливой, когда окинула взглядом комнату. Она было забита людьми. Гавриил, конечно, находился в углу, выступал перед камерой, повествуя о развитии событий.

Эшли улыбнулась и помахала, и Анна, которая стояла рядом с ней, подмигнула мне. Я кивнула им, все еще слишком нервничая, чтобы говорить. В задней части комнате, в обманчиво чистой одежде, я увидела Августа, Джорджию и других северные повстанцы, которые сидели рядом за столом. Конечно, Максон хотел чтобы они были здесь, чтобы встретиться с его новоиспеченной женой. Он не знал, что она была одна из них.

Они напряженно исследовали комнату, как будто боялись, что в любую минуту охранники узнали бы их и атаковали. Но охранники, казалось, не обращали никакого внимания на них, они были слишком сосредоточены, их глаза метались по комнате. Я даже заметила, что один или двое не брились, и выглядели немного грубо. Хотя это было большое событие. Может быть они просто спешили.

Мои глаза скользнули по королеве Эмберли, беседующей со своей сестрой Адель и стайкой ее детей. Она выглядела сияющей. Она ждала этого дня так долго. Она могла полюбить Крисс как собственную дочь. На мгновение меня захлестнула ревность.

Я повернулась и снова оглядела лица прошедших Отбор, и на этот раз мои глаза остановились на Селесте. Я видела ясный вопрос в ее глазах: что тебя так беспокоит? Чуть покачав головой, я дала понять, что проиграла. Она адресовала мне тонкую улыбку и одними губами произнесла: “Все будет хорошо”. Я кивнула и попыталась ей поверить. Она отвернулась, смеясь над чем-то сказанным рядом; и я, наконец, посмотрел направо, натолкнувшись на лицо охранника, приставленного ближе к нашему столу

Аспен был смущен. Он озирался по сторонам, как и другие люди в форме, было видно, что он пытается обдумать что-то. Как будто складывал пазл в своей голове. Я хотела, чтобы он взглянул на меня, чтобы без слов объяснить, чем он так обеспокоен.

- Пытаешься назначить время, чтобы встретиться позже? - спросил Максон, и я дернула головой назад.

- Нет, конечно, нет.

- Это не так важно. Семья Крисс прибудет во второй половине дня для небольшого праздника, и твоя тоже, чтобы забрать тебя домой. Похоже, последние дни складываются для них неудачно.Они имеют тенденцию сопровождаться трагедией.

Он был так холоден, так отстранен. Будто он и не Максон вообще.

- Ты можешь оставить этот дом, если хочешь. Я уже заплатил за него. Но, я хотел бы, чтобы ты вернула мои письма назад.

- Я читала их, - прошептала я. - Я люблю их.

Он фыркнул, точно это была шутка. - Не знаю, о чем я думал.

- Пожалуйста не делай этого. Пожалуйста. Я люблю тебя, - мое лицо скривилось от боли.

- Не. Смей, - процедил Максон сквозь стиснутые зубы. - Приклей улыбку и носи до последней секунды.

Я сморгнула слезы и слабо улыбнулась.

- Продолжай в том же духе. И не позволяй вести себя по-другому, до тех пор, пока не покинешь комнату, поняла? -