Она посмотрела на него, и только собиралась задать вопрос, как…

Заиграла музыка. Это было что-то легкое, без определенной привязки к месту и времени – как случаются женщины без возраста, так и музыка без возраста встречается иногда. Ольга вспомнила композицию неожиданно – точно, он однажды записывал ей дурацкую пластинку, на какую-то флешку, сто лет прошло… И тут же зажглись гирлянды фонариков на кустах вокруг веранды: солнце еще только двигалось к закату, но гирлянды горели ярко, как на новогодней елке в детстве, и их было хорошо видно.

– Так. Мы что тут делаем? – Ольга все-таки решила прояснить происходящее с самым серьезным и строгим выражением лица, на какое только была способна.

Алексей улыбнулся, и она смутилась.

– Ну, здесь – что-то вроде клуба со своим ключом.

– А… понятно. У тебя есть ключ?

– Есть. У меня тут «право на холодильник» – как у себя дома. Тут кроме нас, – Алексей показал на сидевших за столиками вокруг – и не бывает никого, поэтому каждый сам себе хозяйка. А так, чтобы все собрались одновременно, как сегодня – большая редкость.

Появился официант – выглядел он странно: высокий, стройный, и поэтому казался худым – колпак, белые брюки, блуза и белый фартук почти не делали его больше. Его появление было встречено одобрительными возгласами – здороваясь с каждым, он почти побежал по столикам, раздавая листочки меню, напечатанные на пергаментной бумаге – по одному за столик. Похоже, набор блюд был заранее предопределен. Солнце катилось, тем временем, по накатанной дуге к горизонту, и, несмотря на музыку, был чуть слышен плеск воды, и запах ее смешивался с ароматами каких-то духов и пряностей, и вкусностей, которые готовились, по всей видимости, на местной кухне – и еще в воздухе витали приятные полутона ароматов соснового бора. Ольге стало спокойнее, она расслабилась, и напряжение, накопившееся за день, потекло тонкой струйкой, стало уходить и пропало совсем. Она потянулась в кресле. Значит, вот такой вечер – ну, что ж тут поделаешь?

– Меню? Так, что там?

Официант прибежал с большим блюдом – на нем красовались сырная тарелка, два красивых объемных бокала теплого вина, какие-то крохотные аперитивы, десерты, приправы и большая горящая свеча в фигурном стакане. Приветливо поздоровался, поставил все на стол и убежал.

– Это что, опять… крем-брюле? – Ольга увидела знакомую формочку, вспомнила, и улыбнулась.

– Это клафути с черешней – видишь, хвостики торчат? Почти как крем-брюле, но с ягодами. Осторожно, косточки внутри, – Алексей тоже немножко расслабился и спокойно дернул за один из хвостиков, торчащих из десерта. Хвостик послушно остался у него в руке. – Без косточек не так ароматно получается.

Ольга подняла бокал.

– Ну? За что? Нахал и романтик? Или просто – нахал? Сто лет прошло – а ты привез меня черт знает куда. И как я только…

– Я… – Алексей замялся. – Спасибо, что сегодня ты здесь.

Тост получился неловким… она задумалась – и, коснувшись, бокалы зазвенели, как два маленьких звонких колокольчика.

Вино было мягким и коварным – впрочем, в таких количествах оно едва ли навредит нам, верно? – подумала Ольга. И сделала еще один глоток, а потом осторожно опустила чайную ложечку в десерт и подцепила вишенку вместе с хвостиком и капелькой крема.

– Ммм… это и вправду хорошо, ничего не скажу. Кто вам это делает? Тут ресторан?

– Мы тут сами себе ресторан, – Алексей развел руками. – Вот, мы сидим за столиками – мы и делаем. Это просто частный дом, частный гараж – машины, которые стоят на парковке, наши, клубные. Ну и частное озеро, если хочешь. И официант – тоже, как видишь, не особенно официант: просто должен же кто-нибудь все принести. Кстати, он у нас по сырам. А по десертам – как и раньше, я.

Музыка стала медленнее – играло что-то такое, под что, наверное, танцуют самые осторожные и вызывающие в то же время танцы. Сидящая за одним из столов миниатюрная стройная барышня – только сейчас Ольга заметила, что барышня сидит в одиночестве – поднялась, взяла за руку официанта. Он не сопротивлялся, и оба вышли на веранду, за столики, прямо к кромке озера, тихо плескавшегося об деревянный бортик. Они танцевали – красиво, осторожно, трогательно. Барышня вела, барышня сняла с него колпак и бросила в сторону, обняла – и тот расслабился, как будто растворился в партнерше. Они двигались под музыку медленно, и тут произошло неожиданное – у самого края воды барышня вдруг остановилась, посмотрела на официанта, а потом… щелкнула его по носу – и тот плашмя, спиной, раскинув руки и, как будто подыгрывая ей, упал в озеро, вызвав веер брызг и одобрительный смех всех присутствующих.

– Холодно же! – Ольга поежилась. – Ужас!

– Не холодно, – Алексей тоже смеялся вместе со всеми. – Это теплое озеро, торфяное, реликтовое – таких почти нет. Оно даже зимой не замерзает – и вода под тридцать градусов сейчас. Кстати, лечебная – очень чистая. Поэтому и кирпич на въезде, собственно говоря. Потом можно поплавать сходить…

Ольга удивленно вскинула брови.

– …если захочешь, конечно, – закончил он фразу смущенно.

Официант уже выбрался на мостик под аплодисменты сидящих за столиками, встал рядом со своей барышней и раскланялся, а она обняла его и целовала мокрое, смеющееся лицо. Музыка сменилась – теперь она вела, звала за собой, как будто дополняла закат, светящиеся гирлянды, окна дома – теперь оказалось, что в них гостеприимно горит свет. В спускающемся сумраке заката фигуры поднялись из-за столов и стали танцевать.

Ольга посмотрела на них, потом на него, на дом.

– Уютно здесь. А что… а что мы будем делать завтра?

К их столику подошла смеющаяся пара.

– Эгей, вы что сидите? Пойдемте, потанцуем!

Ольга смутилась, а он снизу вверх посмотрел на них.

– Друзья мои, честное слово, я толком и не танцевал лет десять уже. Ну, по крайней мере, с ней.

Пара смотрела на них с удивлением.

Ольга опустила глаза на секунду, как будто взглянула внутрь себя, и подняла снова.

Алексей хотел что-то сказать, но просто повернулся и посмотрел на нее. И опять, как много лет назад, будто упал, нырнул в ее глаза, как в два огромных светящихся океана, и она позволила ему утонуть в них.

Что было дальше – никто не видел. Никто не видел, как они танцевали, вдыхая аромат воды и соснового бора – а может, и не танцевали вовсе. Никто не видел, как они плавали в теплом озере и сидели рядом, болтая ногами в воде, на краю веранды, завернувшись в полотенца и согреваясь теплом прогретого за день дерева – когда все уже ушли в дом и разошлись по уютным комнатам, и стих неунывающий джаз, а остались только гирлянды и мотыльки, летящие на их свет. Никто не видел, как он аккуратно и бережно расчесывал ее волосы на сон грядущий, и не слышал, о чем они говорили, и говорили ли вообще. И в голову никому бы не пришло узнать, что было дальше – а может, все было наоборот, и не было никакого утра, а всё это выдумка с самого начала.

Но если мы встретимся с кем-нибудь из них двоих – я наберусь смелости, и обязательно задам вопрос. Не впрямую, а как-нибудь поосторожнее – например, спрошу что-нибудь про клафути.

Мягкий и нежный десерт.

С ягодами черешни внутри.

С косточками.

12.2019

Говорят, что человеческие судьбы предопределены.

Как будто записаны чьей-то рукой в книге, которой нет.

Наверное, поэтому никто и не знает, что будет. Кто смог бы жить предопределенно? Кто захотел бы?

…Ольга бежит по тропинке вдоль залива. Залив – как молоко, дюны справа, птицы в зените. Через косу задувает с моря – до моря, чистого и холодного, с заходом из мелкой, обласканной волнами гальки, всего пара сотен метров. Воздух пахнет солью. Тут такой воздух – особенно в той части, где сосны…

С ней этого никогда не было. На самом деле, она здесь не была.

…город – такой душный, пыльный. Привычное «Домодедово» – опять бегом, терминал, другой город одним днем, опять Москва встречает ее вечером, когда жара только начинает спадать. Куда теперь? Домой, домой, бутылку холодной минералки, разобрать почту, ответить на сто одно срочное письмо, завтра снова на работу… у этого же должен быть конец…