— Я бешено соскучился… — дыхание Нирола ещё не совсем успокоилось и волнительно щекотало ухо Яны.

— Я тоже… — она повернулась к мужу и нежно его поцеловала. — Нет, — остановила она его, — на сегодня хватит. Пока не долечишься окончательно, не будет ничего.

— Но…

— Нирол, я безумно скучала, чуть с ума не сошла от беспокойства. Я верю, что и тебе без меня было плохо. Но сейчас ты пойдёшь в душ, а потом заберёшься в капсулу. Поверь, так будет действительно лучше. Не дуйся, как маленький мальчик. Скажи честно, тебе ведь больно?

— Не сильно, — вынужденно признался Нирол, которому было очень больно. И только страстное желание и наступивший оргазм наполовину притупил боль, вернувшуюся сейчас в полной мере.

— Сильно, — не поверила Яна. — Мне кажется, что я после родительской лаборатории начала тебя чувствовать, как саму себя. И поэтому мне кристально ясно видно, что именно сейчас тебя терзает нешуточная боль. А это означает, что ты немедленно идёшь лечиться!

Делать нечего, пришлось Ниролу сцепить зубы, чтобы не стонать на глазах у жены и плестись, а нормально идти он действительно не мог, на полное излечение. Яна сделала вид, что очень сильно занята чем-то своим, женским, чтобы не травмировать мужскую гордость. Потом, уже после того, как капсула закрылась, приняв пациента, спросила у Смотрителя о времени, которое потребуется на лечение. Ответ нисколько её не утешил. По всем показаниям для полного и окончательного восстановления потребуется не менее трёх суток. Так плохо не было даже тогда, когда на них в океане «напала» режущая сеть. Прочитав все скрупулёзно отражённые на мониторе диагнозы, поняла, что столь долгий срок выбран потому, что у Нирола помимо физических травм оказалось ещё и сильное истощение энергетики организма.

— И он ещё замахнулся на «продолжение банкета»! — воскликнула в сердцах Яна. — Да как он и на один раз-то умудрился сил найти… Соскучился… — она нежно погладила крышку капсулы. — Ой, надо Тамарис сказать, что всё под контролем!

— Трое суток?.. — Пэтрик нахмурился. — Янни, ты перешли мне информацию Смотрителя. Гляну, что там.

— Без проблем, — Яне была понятна тревога отца. — Но там в основном энергетические повреждения биополя. По физическим параметрам более или менее нормально. Есть, конечно, но не так страшно.

— Ускорить не хочешь? — вмешалась Тамарис, которая быстро просмотрела скинутые данные.

— А можно?

— Можно, но это не очень хорошо повлияет на регенирационную способность энергетического поля Нирола.

— Это как?

— Мы втроём можем подключиться и залить ему часть своей энергии. Поделимся, так сказать. Всё бы хорошо, по после таких вот вливаний биополе начинает «лениться» и в случае следующего истощения восстанавливаться будет гораздо дольше. Так как? — Тамарис вопросительно посмотрела на Яну. — Вы же соскучились, я понимаю…

— Нет, — Яна отрицательно покачала головой. — Я не хочу такой ценой. Пусть всё идёт своим чередом, как положено по природе.

— В таком случае, давай-ка снова к нам, — скомандовал молчавший до этого Кларк. — А то я тебя уже знаю. Засядешь у капсулы и просидишь там все трое суток.

— Нееет, — засмеялась Яна. — Не буду сидеть. Главное, что Нирол уже здесь и под надёжным присмотром. Я лучше к Ириане схожу. А то не знаю даже как они сына назвали… Ух, чует моё сердце, отругает меня подруга…

К большому удивлению Яны её слова не подтвердились. Молодая мама встретила подругу со сдержанной радостью и немедленно потащила показывать сына, который в это время спал в саду под присмотром Смотрителя.

— Вот он, наш Валис, — гордо шёпотом сказала Ириана. — Правда красавец?

Вот сейчас Яна была полностью согласна с этими словами. Маленький человечек лежал на боку, притиснув к щеке свой малюсенький кулачок. Пелёночка, укрывающая малыша, немного сбилась, видимо от того, что это чудо слегка ворочалось во сне, и на всеобщее обозрение открыла пухленькие, в перетяжках ножки, оттопыренную попку.

— А почему ты его не оденешь? Он же голышом… Замёрзнет, — удивилась Яна.

— Нееет, — с некоторым оттенком превосходства улыбнулась Ириана. — Над кроваткой полог микроклимата. Смотритель создал нужную температуру, влажность, освещённость. Видишь, там сейчас небольшой тенёк. Я тоже сначала пыталась кутать Валисика, но мне прочитали огромадную лекцию. Наш Смотритель так сильно проникся своей ответственностью, что готов защищать нового хозяина даже от его родителей! По его мнению, мы глупые, неразумные и легкомысленные, а значит загубим младенца. Ох и пришлось мне повоевать!

Яна чуть не рассмеялась вслух, представив себе как решительная и бесстрашная мамочка отвоёвывает право на воспитание сыночка у компьютера.

— И кто победил? — на всякий случай спросила она.

— Ничья, — вздохнула подруга. — Я действительно многого не знала. Но я учусь! Слышишь, Смотритель?

— Слышу, не глухой, — послышался ворчливый голос. — Идите уж, погуляйте, поговорите. Давно не виделись. А то вы сейчас мне мальчика разбудите, режим собьёте.

— Вот видишь… — развела руками Ириана. — Пойдём, и правда поболтаем. Валис поел как раз перед твоим приходом. Так что у нас есть почти четыре часа.

— А где Сержио и Герин? — огляделась Яна. — Они что, на меня обиделись? Так я не специально исчезла. Меня Тамарис забрала.

— Нет, не волнуйся. Мои мужчины сейчас разбирают отчёт по Эталлу. Что-то мне не спокойно. Как там мои родители… Братья с сестричками?.. Нирол-то что рассказал? И, кстати, как это он тебя отпустил после такой большой разлуки?

— Нирол в медицинской капсуле восстанавливается. На трое суток закрыли по рекомендации Смотрителя. Так что мы и поговорить не успели. Только встретились… — Яна чуть покраснела, вспоминая все пикантные моменты встречи.

— Говорят, есть погибшие, — каким-то неестественно равнодушным тоном произнесла Ириана, словно ей и в самом деле было всё равно. — И не только среди Всадников…

— Честно, я ничего не знаю, — Яна прижала руки к груди. — Я же всё время у Тамарис в лаборатории провела…

Они проговорили почти всё время до очередного кормления Валиса. Яна была не очень хорошим рассказчиком, но Ириана постепенно вытянула из неё все подробности пребывания у свекрови. Узнав, что подруга стала рисовать музыку, восхитилась и потребовала показать ей картины. Пришлось обещать прислать изображения так скоро, как она сможет вернуться домой.

Ириана же, после рождения сына, могла говорить только о нём. Какой он красавец, умница уже в таком возрасте, как он улыбается, причём каждому родителю по-разному. Что больше всего он любит свою мамочку, которая кормит его таким вкусным молочком. Яна старалась поддакивать, вставляла поощрительные междометия в экспрессивный монолог подруги и думала о том, что неужели она будет так же неуёмно восхищаться своими детьми? К счастью, Смотритель, строго бдящий за соблюдением режима маленького человечка, напомнил о себе всё тем же ворчливым голосом:

— Заболталась, а про то, что сына кормить забыла?

— Ну у меня есть же ты, мой напоминатель! — рассмеялась довольная Ириана. — Уже бегу!

Девушки наскоро попрощались, Ириана напомнила о картинах, и расстались. Дома Яна немного побродила по лесу, желая успокоить слегка занывшую голову после трескотни подруги, и отправилась спать. Следующие двое суток не принесли ничего экстраординарного. Более того, прошли они в скучном ожидании. Теперь, когда Нирол вернулся и было ясно, что ничего фатального с ним не произошло, нервное напряжение, которое держало Яну в своих цепких лапах, исчезло, словно его и не было. Музыка более не манила к себе, а, следовательно, и картины не рисовались.

Едва Нирол был выпущен из капсулы, он немедленно сгрёб Яну в охапку и потянулся к губам.

— Всё, — выдохнул он, разрывая требовательный поцелуй. — Я здоров… И больше никаких отговорок не потерплю… Нашим пристанищем на ближайшие сутки будет кровать в спальне…

И ведь выполнил свою угрозу! Жадный, жаркий, ненасытный, он всё же старался доставить удовольствие в первую очередь своей любимой. Яна практически постоянно пребывала в состоянии неимоверной эйфории, удивляясь только тому, что у неё всё же хватает сил для этого. Как потом выяснилось, Смотритель специально для такого случая имел рецепт питательного коктейля, которым и поил своих хозяев. В конце концов Нирол выдохся, и уставшие, но счастливые, они провалились в глубокий сон, длившийся почти восемнадцать часов.