Одним из главных постулатов второй кометной гипотезы было утверждение, что источником энергии, вызвавшей разрушения при Тунгусской катастрофе, была кинетическая энергия космического тела. И хотя Флоренский, Зоткин, а также некоторые американские ученые допускали тот или иной вклад и химической энергии кометного ядра, все серьезные теоретические расчеты ударной волны и светового излучения опирались на постулат Фесенкова.
В 1976 году в научно-популярной книге “Эволюция вещества Вселенной” В. В. Кесарев высказал мысль, что Тунгусская катастрофа не может быть объяснена взрывом ядра кометы, если под последним подразумевать ледяное тело. По мнению Кесарева, эта общепринятая модель не объясняет не только Тунгусский взрыв, но и многие свойства комет. Чтобы понять ряд парадоксов кометной физики, нужно считать, что ядро кометы состоит из химически неустойчивых соединений, которые под действием излучений Солнца начинают разлагаться, порождая голову и хвост кометы. По мнению Кесарева, вода, метан, углекислота — вовсе не компоненты ядра кометы, а продукты тех химических процессов, которые в нем идут. Однако эти идеи, высказанные на уровне научно-популярного издания, не произвели впечатления на специалистов по кометам. На них обратил внимание Е. М. Колесников, геохимик из Московского университета, участник многих экспедиций в район катастрофы, который обнаружил в торфах этого района элементные и изотопные аномалии. Колесников считал, что учет химической энергии кометного ядра позволит объяснить все явление, не прибегая к экзотическим гипотезам.
Эта программа была реализована ленинградскими инженерами М. Н. Цынбалом и В. Э. Шнитке. Последний был активным участником и организатором экспедиций 70-х годов. Расчет Цынбала, опубликованный в 1985 году журналом “Химия и жизнь”, представлял собой модель взрыва водородного облака в атмосфере Земли. Существенно дополненный и расширенный вариант этой работы был напечатан Цынбалом и Шнитке в сборнике Комиссии по метеоритам СО АН, вышедшем в Новосибирске в 1986 году (“Метеоритные исследования в Сибири”).
Теоретическую модель Тунгусского взрыва, разработанную авторами этой работы, можно назвать “третьей кометной гипотезой”, поскольку в ней были отброшены многие краеугольные камни как гипотезы Уиппла, так и гипотезы Фесенкова и была сделана попытка — впервые в истории Тунгусской проблемы! — максимально учесть для обоснования кометной модели самые интересные данные, добытые экспедициями в районе катастрофы.
Проведенные расчеты показывали, что если энергия взрыва была порядка 1017 джоулей, то к заключительному участку траектории в ядре кометы должно было еще оставаться не менее 5 миллионов тонн замерзших газов. Механизм разрушения и взрыва ядра был рассмотрен на основе детального анализа физико-химических свойств газов, присутствующих в кометах, и их смесей с воздухом. Авторы “третьей кометной гипотезы” принимали вывод Зигеля о несовместимости рыхлой структуры Тунгусского тела с фактом его входа в тропосферу с космической скоростью.
Объемный взрыв облака, содержащего метан, водород и другие органические соединения, по мнению ленинградских инженеров, мог объяснить аномальные оптико-атмосферные явления выбросом в стратосферу продуктов взрыва и их дрейфом с воздушными течениями на запад. В этом пункте они также отвергали схемы “второй кометной гипотезы”.
Особенности объемного взрыва смеси газов, содержащей как водород, так и углеводородные соединения, объясняли отсутствие больших количеств силикатного вещества и наличие космического углерода в торфе — факт, установленный томскими геоботаниками совместно с киевскими и московскими космохимиками.
Обновленная модель взрыва кометного ядра, тщательно разработанная ленинградцами, однако, встретилась с некоторыми из тех же трудностей, которые дискредитировали старую теорию Фесенкова. Пытаясь втиснуть реальную картину разрушений в схему детонации огромного газового облака, они вынуждены были рассматривать источник ударной волны в виде параболоида с поперечником порядка трех километров. Это противоречит математически точному факту — эпицентр взрыва (“особая точка вывала”) определен В. Г. Фастом с точностью всего 200 метров! Снова — и наш взгляд не случайно за бортом теории оказался такой фундаментальный факт, как региональная магнитная буря, вызванная Тунгусским взрывом, — кометным моделям просто нечего с ней делать…
Впрочем, М. Н. Цынбал и В. Э. Шнитке не настаивают на своих результатах как на окончательном, бесспорном итоге анализа проблемы. Их теория создана, как они подчеркивают, для “тщательной проверки на современном уровне”.
В 1986 году в научно-популярных журналах были опубликованы статьи профессора Ю. Ф. Макагона и горного инженера М. Толкачева, в которых снова были высказаны мысли о необходимости ревизии существующих взглядов о физико-химической природе кометных ядер. Основанием для этого явилось недавнее открытие, сделанное советскими учеными-геологами (академиками А. А. Трофимуком, Н. В. Черским, профессором Ю. Ф. Макогоном, Ф. А. Требиным и другими). Оно заключается в установлении неизвестного ранее факта: природные газы могут образовывать в земной коре крупные скопления в виде “твердых газов” — газогидратов. Залежи “твердых газов” в районах вечной мерзлоты приобрели важное промышленное значение.
Макагон и Толкачев предположили, что газогидраты широко распространены не только на Земле, но и в Солнечной системе, в частности, ядра комет могли бы состоять не столько из льда, сколько из газогидратов.
Последние являются твердыми молекулярными соединениями газов и воды, при определенных значениях температур и давлений они становятся устойчивыми. Молекулы газов в таком случае заполняют пустоты кристаллической решетки водяного льда. При быстром нагреве газы, зажатые в ажурных молекулярных емкостях воды, освобождаются. По мнению Толкачева, это и произошло в 1908 году в небе Эвенкии — из Космоса прибыла не просто ледяная глыба, а газогидратное ядро, взрыв которого сопровождался мощными световыми и звуковыми явлениями и ударной волной, но почти не оставил минерального вещества.
Поправки кометы Галлея
Неугасающий интерес к проблеме Тунгусской катастрофы, новые идеи и гипотезы, высказанные в 80-х годах, делают понятным то нетерпение, с которым как сторонники кометной гипотезы, так и их оппоненты ждали наступления 1986 года. В этом году произошло событие, которое можно рассматривать как подарок исследователям Тунгусского дива. На земном небе появилась долгожданная комета Галлея. Это было ее тридцатое возвращение к Солнцу на протяжении человеческой истории. На этот раз комету удалось исследовать с помощью космических автоматических станций. Проект “Вега”, осуществленный советскими учеными во главе с академиком Р. З. Сагдеевым и в содружестве с иностранными учеными, стал примером успешного международного сотрудничества в мирном изучении Космоса.
В одном из массовых американских журналов накануне визита кометы Галлея был опубликован проект посылки к комете аппарата с ядерной бомбой. “Что останется от кометы после взрыва?” — таков был замысел этого варварского “проекта”. Вполне понятно, что не такие вопросы интересовали ученых. Астрономы и космофизики готовили аппаратуру для исследования строения кометного ядра, взаимодействия кометной атмосферы с солнечным ветром, для анализа кометной пыли.
Сложнейшие вопросы создания компактных универсальных автоматических лабораторий и не менее сложные вопросы космонавигации были успешно решены. Советские станции “Вега-1 и “Вега-2” сумели передать с разных расстояний около полутора тысяч фотографий ядра кометы Галлея. Независимая информация была получена европейским аппаратом “Джотто” и японскими станциями.
Теперь мы твердо знаем, что ядро кометы Галлея представляет собой исполинскую глыбу, по форме напоминающую две сросшиеся картофелины. Ее размеры округленно составляют 16Ч7,5Ч7,5 км. Она состоит из пыли и льда. Когда говорят “лед”, невольно представляешь себе прозрачную бело-голубоватую речную или морскую льдину. В комете лед другой — это скорее смерзшийся снег, образованный из воды, твердой углекислоты и других замерзших газов. Он включает в себя множество тугоплавких пылевых частиц, слой которых покрывает поверхность кометного ядра, предохраняя его от быстрого испарения.