Гелиофизическая гипотеза, таким образом, не сводилась к новым представлениям о составе и происхождении “Тунгусского метеорита”, она предлагала взглянуть на Тунгусский феномен как на закономерное, хотя и неясное для нас пока звено в цепи солнечно-земных взаимодействий. Эта точка зрения была обоснована в вышедшей в 1984 году в Сибирском отделении АН СССР монографии А. Н. Дмитриева и В. К. Журавлева, в которой был дан разносторонний анализ состояния Тунгусской проблемы и была сделана попытка сменить саму логику ее исследования.

Научная ценность любой гипотезы в конечном счете сводится не к тому, вписывается ли она в общепринятую научную картину мира или противоречит ей. Для судьбы гипотезы гораздо важнее — способна ли она давать подтверждающиеся прогнозы, быть нитью Ариадны в руках ученых. Если гипотеза оказывается для исследователей полезным инструментом, то ее слабые и сомнительные места со временем или отмирают сами собой, или получают естественное объяснение. Не прошло и года после публикации первых статей, обосновывавших идею о том, что Тунгусский метеорит — посланник Солнца, как появились первые результаты, работающие на основе этого предположения.

Анализ каталогов магнитных обсерваторий, составленных в начале века, проведенный А. Н. Дмитриевым, обнаружил интересную особенность геомагнитной обстановки 1908 года, прошедшую мимо внимания предыдущих исследователей. Один из индексов магнитного поля Земли в июне 1908 года стал быстро уменьшать свое значение и в июле достиг рекордного минимума. Т. е. отток энергии магнитного поля Земли происходил как раз в то время, когда развивались и достигли кульминации оптико-атмосферные аномалии, а на территории Евразии наблюдатели отметили массовое появление ярких болидов, среди которых были и довольно необычные.

Продолжая поиск в направлении аномальных геокосмических явлений, совпавших с годом Тунгусской катастрофы, А. Н. Дмитриев и Г. М. Иванова получили еще одно интересное совпадение, относящееся уже к нашей эпохе: они установили бесспорную корреляцию появления электрофонных и детонирующих болидов с циклом солнечных суток. В свете гипотезы о солнечных энергофорах этот результат выглядит вполне понятным, с позиций же классических представлений о метеорах его обосновать невозможно.

Доктор физико-математических наук Н. П. Чирков из Якутского института космофизики, установив необычный факт при анализе солнечно-геомагнитных циклов, немедленно связался с авторами гелиофизической гипотезы Тунгусского феномена. Только эта гипотеза позволяла дать какое-то обоснование новому открытию. Оно заключалось в том, что, изучая циклы геомагнитной активности, отражающие изменения скорости солнечного ветра, Чирков обнаружил, что, как ни странно, максимум геомагнитного индекса в 1908 году исчез. Он как бы “размазался” — там, где должен был возвышаться пик, на графике получалось “плато”. Несколько упрощая вопрос, можно было бы сказать, что в 1908 году кинетическая энергия частиц солнечного ветра была потрачена “не по назначению”! Чирков предположил, что совпадение этой более чем странной аномалии с не менее странным Тунгусским метеоритом не случайно, если считать его порождением солнечно-земных взаимодействий.

Предположив, что в таком случае нужно искать и другие странности диалога Солнце-Земля, он действительно нашел еще одну особенность солнечной активности, не имеющую аналогов с начала регулярных наблюдений за Солнцем (т. е. с 1758 года). Особый вид колебаний солнечной активности, начавшись в 1904 году, постепенно нарастая, к 1908 году достиг критических величин. Этот результат “резонирует” с казавшейся многим странной идеей наличия “предвестников” Тунгусского метеорита, высказанной в 60-х годах Н. В. Васильевым. По мнению Н. П. Чиркова, эти результаты намекают на то, что вероятность повторения Тунгусского явления не равна нулю. Если гипотеза о гелиофизической природе Тунгусской катастрофы верна, то тщательные наблюдения за флюктуациями солнечной активности и поведением индексов геомагнитного поля дадут возможность космофизикам дать “штормовое предупреждение” о готовящемся вторжении редкого гостя — объекта “Тунгусский метеорит-2”.

Томский болид

26 февраля 1984 года над Томской областью пронесся очень яркий болид. Он появился на юго-востоке от Томска над территорией Красноярского края, трижды пересек извилистое русло реки Чулым и, осветив голубоватой вспышкой ночную темноту, исчез на высоте 10 км. Очевидец видел поток красных искр, полетевших к земле. Болид закончил свой путь недалеко от брошенной деревни, по странному совпадению носящей название Тунгусский бор, в долине Чулыма, примерно в 20 км южнее райцентра Батурино.

Болид наблюдали на протяжении 500 км, при его пролете в радиусе 150 км ударная волна воспринималась как громовой раскат. Члены Томского отделения Астрономо-геодезического общества, ветераны Тунгусской проблемы В. Г. Фаст и Д. Ф. Анфиногенов немедленно начали опросы очевидцев на территории Томской, Кемеровской, Новосибирской областей и Красноярского края.

Рассказы очевидцев были очень яркими, а иногда и неправдоподобными. Пролет болида вызвал в некоторых пунктах электрические помехи, необычные звуки, а вблизи места конечной вспышки — даже колебания почвы. Комитет по метеоритам АН СССР направил председателю Комиссии по метеоритам и космической пыли профессору Ю. А. Долгову письмо с просьбой организовать поиски упавшего метеорита. В июне экспедиционный отряд Института геологии и геофизики СО АН СССР под руководством Г. М. Ивановой выехал в Батуринский район. В его состав вошли В. Г. Фаст, А. Блинов и другие исследователи Тунгусского метеорита, а также группа томских туристов-добровольцев. Два месяца участники экспедиции прочесывали леса и болота, опрашивали новых очевидцев, уточняли траекторию пролета болида. Но никаких следов на земле — ни в виде осколков метеорита, ни в виде разрушений или пожара — найти не удалось. Не оставил болид и следов на лентах геофизических и метеорологических приборов. Сильные световые и звуковые эффекты и отсутствие вещества давали основание исследователям сближать этот болид с Тунгусским. Даже направление его пролета можно было сравнить с одной из тех траекторий, которые приписывались Тунгусскому болиду. Томский, или, как предложил его называть Фаст, Чулымский болид, несомненно, был одним из ярких представителей класса электрофонных болидов: многие очевидцы сначала услышали его, а уж потом увидели. То же имело место и при пролете Тунгусского болида.

Провожая экспедиционный отряд на поиски “Чулымского метеорита”, А. Н. Дмитриев пожелал ему успешной работы, но сказал, что, по его мнению, метеорита отряд не привезет. Анализ геомагнитной обстановки давал основание для прогноза, что произошла встреча не с классическим метеоритом, а с энергофором, плазменным образованием. Однако никакой, даже слабой, магнитной бури после его вспышки не последовало.

Впрочем, отсутствие вещества предсказывалось и сторонниками кометной гипотезы. Еще в 70-х годах московские астрономы И. Т. Зоткин и В. А. Бронштэн, анализируя данные американской и европейской болидных сетей, пришли к твердому мнению, что взрыв болида и воздухе — частое явление. На этом основании ими было высказано мнение, что Тунгусский взрыв выделяется среди взрывов других болидов лишь своим масштабом, природа же его та же, что и обычных метеоров. Эта точка зрения была изложена Зоткиным в научно-популярном журнале под заголовком: “Тунгусские метеориты падают каждый год!”

В качестве убедительного примера сторонниками такой точки зрения приводился дневной болид Ревелсток, вспыхнувший в 1966 году над Канадой. Его ударная волна была зарегистрирована приборами, а по найденным осколкам было установлено, что метеорное тело относилось к углистым хондритам и большая его часть испарилась при взрыве. Теперь список “невещественных” космических тел пополнил Томский (Чулымский) болид. Тонкие методы анализа торфов из района Тунгусской катастрофы привели геохимиков С. П. Голенецкого и Е. М. Колесникова к заключению, что вещество Тунгусского тела напоминало углистые хондриты, т. е. наиболее древнее вещество в Солнечной системе. Такое вещество, по современным космогоническим воззрениям, вполне могло бы входить в состав кометных ядер.