Ветераны Тунгусской проблемы убеждены, что для геофизики, экологии, генетики, лесоведения район встречи Земли с гостем из Космоса не менее важен, чем безлюдные и все еще неиндустриализированные земли Антарктиды и Арктики, вулканы Камчатки, дебри Сихотэ-Алиня, горы Памира. А ведь никто не сомневается в необходимости сохранения действующих там научных стационаров!

Объединение возможностей экспедиций ученых-добровольцев с возможностями биосферно-геофизической станции в Ванаваре (или на Заимке Кулика) позволит резко поднять результативность ведущихся исследований и осуществить программы, оказавшиеся неподъемными для академических научных центров и отдельных ученых. Ведь сделано уже сейчас очень много!

Н. В. Васильев и Ю. А. Львов в статье “О необходимости заповедования района Тунгусской катастрофы” подчеркивают: “…Ни один район на севере Средней Сибири не был объектом столь пристального внимания, хотя и несколько одностороннего, специалистов в различных областях естествознания, как район падения Тунгусского метеорита. К настоящему времени он достаточно полно изучен геологами и палеовулканологами, детально описано состояние его лесов и болот, выявлены многие биологические особенности его флоры и фауны. Заповедование стимулировало бы дальнейшее использование его в качестве опорного полигона для комплексного изучения специфики природы среднетаежной подзоны Средней Сибири”.

Но сохранение экологического полигона для наук о природе — это только один из доводов в пользу расширения научных исследований в междуречье Хушмо-Кимчу. “Следует иметь в виду, — продолжают авторы упомянутой статьи, — что природа Тунгусского метеорита остается во многом загадочной. Из числа предложенных для объяснений Тунгусской катастрофы версий наиболее аргументированной ныне является гипотеза о столкновении Земли с ядром небольшой кометы. Если эта гипотеза будет подтверждена, научный интерес к району Тунгусского падения резко возрастет, т. к. и этом случае он окажется единственным на земной поверхности “пятном”, содержащим недавнее (менее ста лет) массовое выпадение космического материала, определение состава и свойств которого является одним из ключевых моментов для понимания происхождения и эволюции Солнечной системы. Не меньший научный интерес вызовет этот район в случае подтверждения альтернативной гипотезы об искусственной природе Тунгусского метеорита”.

Ядерная зима и Тунгусская катастрофа

В начале 60-х годов К. П. Флоренский и другие исследователи старшего поколения избегали термина “Тунгусская катастрофа”, а если иногда были вынуждены его упоминать, то приводили только в кавычках — он казался излишне эмоциональным, “ненаучным”. Но к началу 80-х годов грозное слово “катастрофа” перестало быть достоянием только поэтов и журналистов. Оно замелькало и в научных статьях, появилось на обложках академических монографий. “Теория катастроф”, физика катастрофических явлений, “ядерная катастрофа”, “экологическая катастрофа”…

В 80-х годах научный интерес к Тунгусскому событию 1908 года приобретает новую грань — его начинают рассматривать как достаточно хорошо изученную модель катастрофического явления на нашей планете. Так, коллектив американских ученых из исследовательского центра НАСА проанализировал оптико-атмосферные аномалии 1908 года, рассмотрел возможные многолетние последствия Тунгусской катастрофы и поставил вопрос о его аналогах в истории Земли. Руководитель этого коллектива Р. Тюрко обратил, например, внимание на то, что сразу после Тунгусского падения температура Северного полушария стала постепенно понижаться относительно Южного. Этот многолетний процесс был “поддержан” вулканическими извержениями, в результате чего в течение десяти лет среднегодовая температура Северного полушария была ниже на величину, менявшуюся от 0,1 до 0,3 градуса. Это немало — если учесть, что изменение среднегодовой температуры нашей планеты на четыре градуса означает необратимую климатическую катастрофу. Р. Тюрко и его соавторы рассмотрели Тунгусское явление как модель более мощных катастроф, вызванных столкновением Земли с космическими телами, которые могли вызывать необратимые изменения климата и биосферы планеты в прошлом (изменение системы циркуляции циклонов, гибель растительности, вымирание динозавров).

Подобные результаты в наше время может дать ядерная война. В 80-х годах советские и американские ученые промоделировали на вычислительных машинах ее возможные последствия. Возник новый термин: “ядерная зима”. Он означает экологическую катастрофу, которая может разразиться из-за безумия милитаризма.

Результаты, полученные при моделировании такой катастрофы, были опубликованы академиком К. Я. Кондратьевым и его соавторами С. Н. Байбаковым и Г. А. Никольским в журнале “Наука в СССР” и других изданиях. При анализе “ядерной зимы” они воспользовались и данными послевоенного этапа исследования Тунгусской катастрофы.

Советские специалисты по экологии и геофизике не соглашались с некоторыми выводами американцев. Противоречия касались, например, расчетов количества окислов азота, которые могли бы возникнуть при катастрофе. По мнению американских исследователей, при пролете гигантского болида 1908 года возникло 30 миллионов тонн окислов азота. Столько же, считали американцы, возникнет в атмосфере при взрыве 6000 мегатонных водородных бомб. Но мы знаем, что внедрение такого количества ядовитых газов в 1908 году (если, конечно, оно действительно имело место) не вызвало катастрофических последствий в масштабе планеты. Не следует ли из этого, что ядерная война не приведет к опасному отравлению атмосферы окислами азота? — спрашивали советские ученые. По их мнению, американские коллеги допустили ошибку, которая имеет, как сказано в статье Кондратьева и его соавторов, не только физико-химический, но и политический аспект.

Причиной этой ошибки явилась нереальная физическая модель Тунгусского тела, которое американские ученые представляли по теории академика Г. И. Петрова (рыхлый снежный ком). Возражая против такой модели, академик К. Я. Кондратьев ссылался на недавнюю статью чехословацкого астронома З. Секанина, доказавшего, что проникновение рыхлого тела в глубь атмосферы невозможно. Впрочем, статья Секанина лишь повторяла доводы Ф. Зигеля, высказанные еще в начале 60-х годов. Хотя статья Зигеля в то время не была опубликована, его аргументы были хорошо известны специалистам.

Историк не может не обратить внимания на то, что к 80-м годам нашего века наука о Тунгусском феномене оказалась в ситуации, когда выбор той или иной физической модели явления может иметь далеко идущие последствия — не только практические, но даже социально-политические!

Соревнование гипотез

“Тунгусский метеорит — загадка века” — этот привычный уже журналистский штамп оказался точным не только в смысле масштабности и значительности феномена, но и в том смысле, что его расшифровка растянулась буквально на весь двадцатый век. Размышлениям о пройденном пути и прогнозам на будущее должны помогать “воспоминания о прошлом” — анализ забытых прозрений, бесспорных удач, кажущихся заблуждений и тупиков. В науке очень часто “новое — это хорошо забытое старое”. Идеи, отвергнутые на первом витке спирали Истории, иногда оказываются правильными на следующем. Взглянем с этой точки зрения на драму Тунгусской проблемы. В 60-х годах главным в этой драме было противостояние кометной и ядерной гипотез.

В 1961 году академик В. Г. Фесенков, обосновывая кометную гипотезу, как научный фундамент изучения Тунгусского метеорита, назвал четыре важнейших признака явления, указывающих на его кометное происхождение:

— обратное движение по орбите, на которое указывает огромная кинетическая энергия, проявившаяся в разрушениях леса;

— интенсивные оптико-атмосферные явления к западу от места вторжения в атмосферу, которые естественно объясняются хвостом кометы, отклоненным Солнцем;

— магнитное возмущение, несомненно связанное с ионизацией верхних слоев атмосферы частицами кометного хвоста;