Когда уже на «Лего» она сняла куртку, Тоно заметил большую царапину у нее на плече.

— Что это? — он задержал ее руку, чтобы осмотреть.

— Это еще на Рере. Я задела плечом одну шею.

— Надо промыть! Иди сюда.

— Нет, спасибо, — она вырвала руку, — я уже промыла. Попозже еще раз промою.

Она хотела уйти, но Тоно загородил ей дорогу.

— Послушай, чего ты боишься? Я не кусаюсь!

— Я не боюсь…

— Просто не доверяешь, да?

Его голос вдруг стал мягким. Этого она испугалась еще больше — у Аалеки голос становился обволакивающе мягким, когда ей предстояло пережить что-нибудь особенно страшное. Но голос Тоно звучал искренне и спокойно.

— Послушай… Рене. Теперь у меня нет рядом моего первого помощника и друга, без которого мне будет трудно обойтись, и тебе придется, в какой-то степени, заменить мне Фредо… Мы остаемся одни на корабле, а в космосе все может произойти, в чем ты уже убедилась. Что будет, если в решающий момент я не смогу положиться на тебя, а ты на меня?

— Я доверяю тебе, просто…

— Просто не делаешь ни шага навстречу, как бы я не старался. Думаю, ты должна мне позволить стать твоим… другом. Да, я твой муж не по собственному желанию, но, в конце концов, кое-что сблизило нас… и можем же мы в эти оставшиеся месяцы быть друг другу товарищами, а не врагами? Что скажешь?

— Да…

— Ну, тогда давай, я промою ссадину.

Он решительно усадил ее на кресло, и, достав аптечку, осторожно и ловко промыл плечо. На сей раз процедура не затянулась ни на секунду долее необходимого, он не был навязчив, не пугал ее излишним вниманием.

Тоно, в свою очередь убедился, что «приручить» ее не просто — даже сейчас, когда он проявлял недюжинный такт и выдержку, с каждой секундой чувствовал ее нарастающее напряжение.

Похоже на то, что кто-то из людей, или скорее мужчин, серьезно ее напугал.

2 часть

До Мена их ждало семь дней полета. Срок не большой, учитывая масштабы Познанной Вселенной, но и не малый, учитывая, что теперь Тоно решил быть с Рене более терпимым. Конечно Рене, привыкшую к его придиркам и вспышкам раздражения, но совершенно не ожидавшую, что гнев сменится на милость, эта перемена пугала.

В первый же день Тоно подробнейшим образом показал ей корабль. Терпеливо и очень доступно, как ребенку, он объяснял ей, как работают системы жизнеобеспечения, где они расположены, и как контролировать их работу. Рене достаточно было взглянуть на ресурсную таблицу в компьютере, чтобы понять все тонкости, но она тоже проявила терпение, внимательно выслушивая самые подробные инструкции Тоно в течение двух дней. К концу второго дня он, довольный ее «хорошей памятью» и «сообразительностью», сказал:

— Теперь ты кое-что знаешь. По возможности, будешь мне помогать. Нет, особенно не пугайся, пилотировать лодку я тебя не заставлю, да и вообще… не думай, что я хочу сбросить на тебя часть своих обязанностей. Просто… ты довольно сообразительна, для женщины, я думаю, азы летного дела освоишь запросто. Ну, а что не запомнишь, так ведь я рядом!

Тоно был очень доволен собой и считал, что Рене, как любая другая девушка на ее месте, должна быть очарована и польщена его вниманием и терпением. И потом, он снизошел до того, что потратил на ее обучение уйму времени и сил, а это заслуживает живейшей признательности. Но с этой девушкой было что-то не так, потому что она вовсе не была очарована: несмотря на всю его доброту, она по-прежнему держалась отчужденно и осторожно. Последнее время, она просто пряталась от него, то в кухне, то в подсобке. Однако он не терял надежды. Он никогда не терял надежды. У него был большой опыт общения с девушками, на основании которого он решил, что этой просто нужно дать больше времени, чтобы она осознала все его великодушие и почувствовала к нему горячую благодарность, которая позже перейдет в обожание. Так было всегда. Просто случай тяжелый. Но не безнадежный. Да и к тому же, еще не все приемы обольщения были применены.

К вечеру четвертого дня, Рене не смогла избежать его внимания, как не старалась, внутреннее пространство «Лего» было слишком маленьким для этого, а Тоно явно скучал, и, что еще хуже, был настроен романтически.

— Послушай, ты все время то с тряпкой, то на кухне. В конце концом, я не рабовладелец какой-нибудь! Оторвись от работы, давай отдохнем сегодня, как следует!.. Что скажешь?.. О боже, да брось ты тряпку, и иди сюда.

Он сам отобрал у Рене тряпку, закинув ее куда-то через плечо, и потянул Рене за собой. Ей пришлось подчиниться, и через минуту она уже сидела в рубке управления на кресле Фредо, а на столике перед ней стояли свечи и довольно милая, хоть и простая посуда — стол был сервирован к ужину.

Тоно, обхватив руками подлокотники кресла так, что ей было некуда смотреть, кроме как на него, заявил:

— Сегодня ты моя гостья! Сейчас я сам накормлю тебя ужином, какой ты еще никогда не ела!

Надо ли говорить, как «рада» была Рене. Он принес ужин — какое-то жаркое из птицы с фруктами, потом налил ей вина, и, усевшись поудобней, в собственном кресле начал экзекуцию вопросами.

— Послушай, у меня есть тост: выпьем за тебя, ведь ты оказала нам с Фредо немалую услугу… И я должен признать, что… вообщем, твой поступок достоин уважения. За Рене, которая спасла Фредо, и помогла Тоно!

Рене послушно выпила, и сосредоточилась на еде, так как это давало возможность избегать его взгляда. Тоно наблюдал за ее реакцией.

— Ну, что скажешь о моей кухне? Вкусно?

— Да. Спасибо.

— Только спасибо? Но что ты скажешь о вкусе цыпленка «тиорео», потому что это он и есть?

Что могла сказать Рене, которая не чувствовала вкус пищи уже много лет, после плена?.. Она могла лишь сделать вид, что восхищена. Пожалуй, еще она могла бы сделать химический анализ продуктов, которые ела, поскольку подобная чувствительность появилась у нее после перенесения серии опытов на органах вкуса и пищеварения, но Тоно ждал похвал, а не анализа.

— Вкус… необычный. Вкусно.

— Еще бы, это ведь редька, черная редька! Я специально просил мариновать цыпленка в ее растворе пятнадцать часов, зато теперь, как видишь, вкус особый. Густой и сочный. А аромат?.. Чувствуешь переливы специй и пряностей?.. Я специально придерживал это блюдо для особого случая. Еще вина?

— Хорошо.

— Правда, хорошо? — спросил он, внезапно остановив руку, и взглянул на нее лукаво, точно поймал с поличным, — То есть тебе хорошо со мной?

Она смутилась и сказала:

— Да, конечно…

Тоно увидел ее поднявшиеся плечи, и поспешно отступил, сменив тему.

— Нам лететь еще два дня. Потом мы станем на Бероиде, таможенной базе Мена, оформим разрешение посетить Мен. Правда придется немного помучиться в очереди, там всегда двух — трех часовые очереди в которых придется самим стоять, пока идет осмотр корабля таможенниками и техслужбой, иначе пропуск не выдадут…. получение пропуска займет день не меньше. Бюрократия просто процветает!.. Ну а на Мене разыщем мою приятельницу, и попробуем добыть пропуск на Би как можно скорее. Там, я надеюсь, проволочек не будет. Ну а на обратном пути остановимся на денек на Веффе, навестим Фредо. Что скажешь?

Рене не привыкла, чтобы с ней советовались, и смутилась.

— Да, конечно…

Тоно был несколько разочарован, он привык к другой реакции на внимание, обычно его благодарили хотя бы взглядом. Видимо, это сложный случай. Что ж, в конце концов, это было даже интересно. Спортивный интерес.

Он отвернулся к иллюминатору и сказал:

— Сегодня почти не трясет. Космос чист. Не одного метеорита. Удивительно!

— Да.

— Тебе нравиться летать? Сам космос?

Рене непроизвольно напряглась при мысли о космосе. У нее вырвалось горячее:

— Нет!

Тоно сразу заинтересовался, нащупав любопытную тему для разговора. Наконец-то, он что-нибудь узнает о ней!

— Что так? Нагрузки ты переносишь вроде неплохо. Что же тогда?… Боязнь замкнутого пространства?