«Любые рекомендации тонут, — размышлял Флэндри, — во всех этих данных, просьбах, тревожных сигналах, которые поступают из сотен тысяч миров. И никогда не доходят до Разведывательного корпуса. Ни один офицер низшего ранга не примет их. И правда — зачем ему это? Гермес далеко. Никогда ему не представится возможность вновь обрести независимость, чтобы в одиночку подвергаться угрозе со стороны Терры. Таких явно угрожающих ситуаций было немало».

И все же теперь, по–видимому, возникла какая‑то реальная опасность, если уж сам герцог пожаловал сюда, чтобы повидаться именно со мной, а не с каким‑нибудь возможным претендентом.

Флэндри задумался над известными ему подробностями, касающимися Кернкросса. Их было на удивление мало, особенно если учесть, каким культом умудрился окружить себя этот человек. Кернкросс был давно женат, но бездетен. По некоторым сведениям, повинен в этом он, а не его жена. Вместе с тем он не пытался обратиться к помощи медицины, чтобы исправить этот дефект. Могло бы показаться странным, что такой эгоист, как он, не стремится продлить свой род. По–видимому, ложный стыд или тщеславие удерживали его от того, чтобы сделаться предметом досужих сплетен. Будучи большим любителем женщин, он всегда выбирал партнерш из низших слоев общества и заботился о том, чтобы они помалкивали.

Когда он бывал в хорошем расположении духа, мужчины находили, что он гениален, хотя он постоянно держал всех в благоговейном страхе. Когда же бывал разгневан, то просто терроризировал окружающих. У него не было близких друзей, но он слыл человеком доброжелательным и справедливым. Заядлый спортсмен, охотник, меткий стрелок, он сам пилотировал свой собственный корабль и не раз попадал в смертельно опасное межзвездное пространство. Он был отличным краснодеревщиком–любите- лем. Вкусы его были предельно просты, если не считать того, что он был тонким знатоком и ценителем вин. И хотя переносил крепкие напитки неважно, никогда не показывал вида. Известно было также, что наркотиков он не признает.

Флэндри решил, что примет его в этом офисе.

— Добро пожаловать, ваша светлость.

— Благодарю. — Крепкое рукопожатие. Кернкросс держался просто.

— Садитесь, прошу вас. Можно предложить вашей светлости что‑нибудь выпить? У меня неплохой погреб.

— М–м… Виски с содовой, пожалуй. И давайте без титулов, поскольку мы здесь одни. У меня к вам конфиденциальный разговор.

Вызванный Чайвз получил соответствующие указания. С любопытством разглядев шалмуанина — похоже, он их никогда раньше не видел, — Кернкросс вновь переключил внимание на хозяина.

— Так, так, — сказал он. — Значит, вот он каков, легендарный адмирал Флэндри.

— Скорее так: адмирал Флэндри — каков он на самом деле.

Кернкросс ухмыльнулся.

— Те, кто придерживается иного мнения, имеют для этого все основания, — сказал он. — Благодарю Бога за это.

— В самом деле?

— Это ведь ваши враги, не так ли? Я знаю, за что вы получили медаль, которая сейчас на вас. Подробности нигде не были опубликованы — обычная для Разведывательного корпуса вещь, не так ли? Однако человек моего ранга имеет право и, главное, возможность узнать обстоятельства дела, если они его интересуют. Вы повыдергивали зубы мерсейцам с Херейоном, и нам больше о них можно не беспокоиться.

Флэндри подавил дрожь, — тот эпизод стоил ему немалого.

— Ну, боюсь, нам все же следует беспокоиться. Их мыслительный аппарат был сильно поврежден. Однако в остальном все сохранилось, и теперь они усиленно восстанавливаются. О, они нас еще заставят немало побеспокоиться!

— Если мы будем твердо стоять на своем — это не страшно. — Кернкросс продолжал сверлить его взглядом. — Собственно, я здесь как раз по этому поводу.

Теперь Флэндри взглянул на него. Кернкросс был высокого роста, широк в плечах, в его движениях была вкрадчивость тигра. Широкое лицо, клиновидный, сужающийся книзу череп, римский нос, тонкие губы, никаких признаков растительности на лице. Рыжие волосы начинают седеть; блекло–голубые глаза, яркий цвет лица, редкие веснушки. Голос низкий и звучный; слегка картавит. На нем был обычный гражданский костюм: блуза и брюки пастельных тонов, на волосатом пальце сверкало массивное золотое кольцо с изумрудом.

Флэндри зажег сигарету:

— Продолжайте, прошу вас.

— Чтобы быть сильными, необходимо единство, — продолжал Кернкросс. — По не зависящим от меня причинам этому единству угрожает опасность. Я уверен, что вы можете ее предотвратить.

Чайвз принес виски, стакан белого бургундского и канапе. Он вышел, и герцог разразился новой тирадой:

— Посмотрите мое досье, и вы убедитесь, что меня в чем‑то подозревают. Мне достаточно часто доводилось слышать доклады вашего представителя: в них нет прямых обвинений, но есть недовольство. Вы догадываетесь, по каким каналам до меня доходят сведения, которые предназначаются вам. Думаю, вас не шокирует, если я скажу, что в целях самозащиты я отправил своих агентов на Гермес в обмен на агентов Империи, чтобы выяснить, что они там делают и что замышляют. По их мнению, я готовлю восстание, или переворот, или что‑нибудь в этом роде. Они всерьез подозревают меня, уверяю вас!

— Но это же обычная ситуация для высоких должностных лиц — быть подозреваемым во всех смертных грехах, разве не так? — произнес Флэндри.

— Но я невиновен! — возразил Кернкросс. — Я всегда был вполне лоялен. А тот факт, что я прибыл на Терру…

Он сбавил тон.

— …Меня все больше одолевает беспокойство. Наконец я решил предпринять кое–какие шаги. И сделать это сам, никому не передоверяя, потому что не знаю, можно ли вообще верить кому бы то ни было.

…Вы ведь понимаете, что один человек, какой бы силой он ни располагал, не в состоянии управлять всем и знать все, что происходит. Всегда какой‑нибудь мелкий чиновник может что‑то исказить или утаить, о чем‑то умолчать. Должностные лица, которым вы больше других доверяли, могут оказаться в заговоре против вас и ждать благоприятного случая… В общем, вы понимаете, адмирал. Я начинаю думать, что на Гермесе и в самом деле зреет заговор. В таком случае я для них — жертвенный телец.

Флэндри задумчиво выпустил дым из ноздрей.

— Бога ради, что вы имеете в виду? — спросил он, хотя, как ему казалось, он и сам это знал. И оказался прав.

— Возьмем пример, — сказал Кернкросс. — Послы требуют данных о нашем производстве палладия, на что его расходуют. Мое правительство давать такие сведения не уполномочено, однако в его обязанности входит сотрудничать с представителями Империи, а такие запросы, в общем, входят в понятие сотрудничества. Но, в конце концов, палладий — важное сырье для производства протонных следящих систем, а они являются составной частью любого боевого оружия. Теперь скажите: могу я лично предоставить такие сведения? Конечно, нет. Но когда представители Империи пытаются их отыскать и это им не удается, то обвиняют меня!

— Не нужно обижаться, — сказал Флэндри, — вы ведь понимаете, что теоретически вину и вправду можно взвалить на вас. Если бы вы не издали соответствующих распоряжений, не довели бы их до соответствующих исполнителей…

Кернкросс кивнул:

— Да. Именно. В этом весь ужас моего положения. Не знаю, преследуют ли заговорщики цель дискредитировать меня, чтобы кто‑то другой получил мой титул, или они замышляют что‑нибудь похуже; я не могу даже доказать, что заговор действительно существует. Возможно, и нет. Возможно, это просто досадное стечение обстоятельств. Знаю только, что мое доброе имя опорочено. И еще знаю, что такая вещь, как разъединение, разобщение, может лишь навредить Империи. Я приехал к вам за помощью.

Флэндри отпил вина.

— Весьма сочувствую, — сказал он. — Но чем я могу помочь?

— Вы вхожи к императору.

Флэндри вздохнул:

— Эта легенда все еще жива? Когда‑то, действительно, я был довольно близок к Хансу. После его смерти Дитрих иногда советовался со мной — нечасто, впрочем. А Герхарт, боюсь, вообще меня терпеть не может.