— Да… Это застывшее сияние… Вечное. Холодное. Мертвое.

Солнечные лучи мягко переливались, дробились на сотни мелких лучиков, то там, то тут вспыхивали небольшие радуги. Ни ветерка, ни облачка на ослепительно-чистом, синем небе. Странные, гротескные скалы, полупрозрачные, с небольшими вкраплениями. Подойдя к одному, Ладар с содроганием увидел застывшего оленя. Опущенные, поджатые под себя ноги, закрытые глаза. Казалось, лесной зверь заснул совсем недавно, но, возможно, он спит уже не один десяток тысяч лет. Невдалеке показался силуэт человека. Подросток, девчушка в меховых одеждах, с какой-то яркой игрушках в руках. Кажется, перед тем как замерзнуть, она упала в начавшую застывать реку — руки раскинулись в тщетном усилии выбраться, глаза в недоумении смотрят на мир.

— Я… устал. Пойдем отсюда.

Вновь возникли и исчезли призрачные стены небытия, Ладар почувствовал странную слабость, ломоту во всем теле. С трудом, словно глаза были набиты песком, он раскрыл их и увидел картины. Огромные, от пола до потолка, они тянулись, переходя одна в другую. С трудом приподнялся, пытаясь ухватиться за что-то твердое. Несколько крепких рук тут же подхватили, не давая упасть — и почтительно повели вдоль его творений.

Вот ледяные скалы — полные света, он видит в одной девчушку, а рядом целые дома, воинов в пылу битвы, на тысячелетия обреченных застыть во льду. И радуги на застывших в отчаянии лицах.

Вот мир воды — этот вполне узнаваем, есть и звезды, и лунные дорожки, но теперь рыбы плавают в сини неба, а призрачные, сотканные из воды стражи стоят вокруг единственного островка суши, словно охраняют последнюю надежду.

И — закат. Огромный, наполовину каменного зала, он пламенеет буйством неземных красок, и огромная земля горит яркими цветами на фоне крохотного солнца.

Эльфы сидят в центре зала. Все — их даже прибавилось. Тишина, почти звенящая, грозит выплеснуться шквалом эмоций. Справа и слева — Вакенши и Айяр, они придерживают сипала, не давая ему упасть. В их глазах — то же изумление, но и глубоко затаенное удовлетворение. Знай наших! И еще — Айяр одними глазами говорит — пора! Они твои!

Ладар отстраняет друзей и перелазит через ограду, поближе к зрителям. Обычное действие кажется сложнейшим, словно поднялся в гору. Но слабость показывать нельзя.

— Ночные воины! — Тихий, усталый голос разносится в тишине пустого зала подобно грому. — Я старался, но никогда бы не нарисовал подобного, если бы не был вдохновлен зрелищем иных миров. Я предлагаю всем желающим насладиться не менее великолепным видом. И не просто насладиться — стать участником, способным вызвать столь же величественное буйство огня — и изменить этот мир к лучшему. Не скрою, мне это нужно гораздо больше, чем вам, и все, чем я могу расплатиться с вашим народом — этим обручем.

Ладар снимает с головы витую проволоку, протягивает вперед. Тишина звенит, кажется, еще секунда, и произойдет взрыв. Но вот один из дроу встает с кресел, подходит к человеку и замирает рядом с ним.

— Я пойду с тобой. — Тихие, спокойные слова. И тишина сменяется топотом множества ног. Дроу одним за другим спешат в команду к человеку, способному создавать подобные картины.

Льер Датим озабоченно вышагивал в телепортационном зале. Тут все знакомо: и журчащий водопад, и зелень небольшого пруда, и гранитные стены с каменными дверьми, ведущими в другие залы. Последнюю из них только что закрыл за собой Вакенши, отрезая Датима от остального пространства Звездной скалы. Все готово. Пора? Пальцы теребят небольшой золотой прямоугольник одноразового телепорта. Королевского, выданного королем Родериком как раз для такого случая. Пора? Бой! Пальцы резко ломают пластину.

Айяр аккуратно раздвинул ветви. Впереди, в двухстах шагах, показался лагерь людей. Где-то в центре его, установленный на специальном каменном постаменте, стоял кристалл маны. Он аккуратно глянул на небо: солнце двигалось к горизонту, его пылающий диск нависал над краем земли, оставалось не больше ладони. А нужно еще успеть подобраться к кристаллу на расстояние прямого выстрела…

Ладар с трудом выпрямился. Тело ломило, в руках скапливалась усталость. Но на холме у крепости Дасан появилась гигантская декаграмма — ровная, аккуратно очерченная, с глубокими линиями — канавками, причудливо закручивающимися в центре. Десять камней лежали по краям декаграммы. На каждом лежал обнаженный человек. Все они были опоены сильным снотворным — не то чтобы сипал жалел маньяков и убийц, среди которых набирали его жертв, но даже случайное, неосторожное движение могло нарушить ритуал. Поэтому всех жестко зафиксировали, и для надежности влили практически смертельную дозу снотворного. Все равно обсидиановый клинок будет быстрее. Ладар подкинул на ладони тускло блеснувший полупрозрачный кусок камня и посмотрел на близящееся к закату солнце. Пора! Он решительно занес нож над грудью ближайшей жертвы…

Один за другим туманные облачка вытаскивали из себя членов королевской семьи Кирола. Один за другим — двенадцать туманных облачков, двенадцать человек, с недавних пор — двенадцать подозреваемых. В последнем Датим не хотел признаваться даже себе. Вот сам Родерик. Спокойная поступь, он ожидал, догадывался, что глава разведки пойдет на подобное. В его глазах жалость: владыка уверен, что простому человеку обвинения члена королевской семьи не пережить. Вот Ирия. Она явно разгневана, хотя, глядя на невозмутимого короля, все же пытается сдерживаться. Но гнев вот-вот выплеснется наружу. Вот любимый, младший сын короля, носящий имя отца и потому старающийся обходиться совсем без него. Опекун разведки, старательно пестующий эту игрушку, столь нелюбимую магами. Они никак не могут простить обычным людям того, что они бывают эффективней их знаний и умений. Хотя бы иногда. Один за другим представители королевской семьи оглядывали зал, запертые двери — после чего все взгляды сходились на нем, единственном постороннем, стоящем в центре зала. Глава разведки почувствовал сухость во рту и откашлялся.

— Прошу внимания!

Часовой захрипел и попытался упасть. Ловкие руки ночного воина подхватили его и аккуратно опустили на землю, не дав звякнуть оружием. Вряд ли кто-либо из людей смог бы услышать столь слабый звук, но рисковать не хотелось: слишком важно то, что должно было произойти, и мелочей быть не должно. Дроу еще секунду вслушивался в гул человеческого лагеря, потом кивнул. Идущий следом за ним напарник торопливо снял с плеча огромный, непонятный лук: четыре плеча вместо двух, две перекрещивающихся тетивы — и круглый пустотелый цилиндр в центре, над которым выточено несколько прозрачных оптических линз. Ночной воин аккуратно установил сооружение в переплетение ветвей, глянул в камни: в них появился яркий, пышущий силой кристалл маны. Довольный, он кивнул и протянул руку. В ладонь его легла странная, покрытая стальными накладками стрела…

Нож полоснул по горлу. Волна густой, темной крови тугим потоком выплеснулась из раны. Сипал легко поймал струю заранее приготовленной золотой чашей, чуть повернув тело набок, и принялся набирать кровь в большую, величиной в полведра, емкость. Часть линий декаграммы уже сверкала в свете заходящего солнца кровавыми отблесками. Следовало торопиться, чтобы кровь полностью закрыла узор. Ладар с усилием поборол тошноту и взглянул в сторону. Там, по его просьбе, было привязано несколько зомби — в качестве индикаторов и лабораторных свинок. Смысл этих слов ему растолковала Илис, любившая щегольнуть межмировыми словечками. Но еще одно предназначение мертвяков он нашел для себя, сам: глядя на тухлые осколки людей, продолжающие шевелиться в стремлении добраться до свежего мяса, несмотря на то что руки и ноги их огромными железными гвоздями были прибиты к бревнам — они заставляли его самим своим видом продолжать ритуал.