– Оружие и доспехи можно оставить здесь, – сказал маг, – они вам не понадобятся, вы в полной безопасности и под моей защитой, а она кое-чего стоит, уверяю вас. Однако если вы опасаетесь, можете взять их с собой, только вам будет неудобно таскать всё это тяжёлое железо.

Вольфгер первым отстегнул меч и снял доспехи, оставив только кинжал на поясе, потом помог разоблачиться Карлу, поскольку раненая рука не позволяла ему сделать это самостоятельно. Гном повздыхал, поколебался, но тоже положил свой пистолет.

Зал, в котором они оказались, был обставлен предметами, назначения большинства из которых Вольфгер не понимал. Некоторые, впрочем, были отдалённо похожи на кресла и столики. Здесь не было острых углов, всё было скруглённым, как бы текущим, одна форма неуловимо переходила в другую, преобладали тёплые, приглушенные оттенки. И ещё – цветы и вьющиеся растения, пышные, ухоженные, нарядные. Посредине зала журчал фонтан.

– Готовы? – спросил маг, – тогда прошу за мной, это недалеко.

Они прошли через несколько залов, везде были цветы, странная мебель и странные предметы. Вольфгер заметил, что в доме нет ни картин, ни скульптур, ни дорогой посуды, ни коллекций оружия, которыми обычно украшают богатые замки.

Наконец они оказались в зале, разделённом перегородками на несколько секций. В каждой размещалось огромное, в рост человека кремовое яйцо с прозрачной крышкой. Под крышкой ходил волнами не то дым, не то туман. Рядом с каждым яйцом стояла узкая тумба с наклонной панелью, на которой мерцали разноцветные огоньки.

Маг обернулся.

– Это… хм… машины для лечения. Каждый, кто нуждается в нём, должен снять с себя всю одежду и все украшения и лечь внутрь. Это совершенно безопасно и абсолютно безболезненно, я гарантирую вам полное исцеление во сне.

– Машина? – с изумлением переспросил вылезший вперёд гном, – а как она работает?

– Боюсь, я не смогу объяснить тебе этого в двух словах, мастер Рупрехт. Скажу только, что в них нет ни на волос магии.

– Машина – это камнемёт, куранты, ну, мельница водяная, а это… какая же это машина? У машины должны быть рычаги, шестерни, приводные ремни… – не унимался гном.

– И, тем не менее, это машина, – терпеливо ответил маг, – только она неизмеримо сложнее всего того, с чем тебе приходилось сталкиваться. Чтобы понять, как она работает, надо учиться долгие годы.

– А вы… знаете? – почтительно спросил гном.

– Подробно – нет, но при желании могу разобраться.

– А если она сломается?

– Мои машины никогда не ломаются, – ответил маг, – не будем терять время. Господин барон, не хотите ли быть первым?

Вольфгер кивнул.

Они вошли в первый отсек с белым яйцом, маг дотронулся до светящейся точки на тумбе, и между ними и остальными возникла матовая стена. Вольфгер быстро скинул одежду и вопросительно посмотрел на мага: куда её положить?

– Бросайте прямо на пол. Пока вы будете спать, её приведут в порядок. Если захотите, наденете старую одежду, или подберём для вас новую.

Он нажал ещё на один огонёк, и крышка яйца с тихим жужжанием откинулась.

– Забирайтесь и ложитесь на спину.

Вольфгер улёгся в яйцо. Изнутри оно было мягким и прохладным. Барон боялся, что ему будет трудно дышать дымом, но оказалось, что это не так. Пахло свежескошенным сеном и немного грозой.

– Какой запах вы предпочитаете? – донёсся до него голос мага, – просто представьте его себе, и он появится. Дышите спокойно и глубоко.

Вольфгер закрыл глаза и вспомнил озеро с ундиной, запах речной воды, нагретых солнцем камней, сосновой хвои и мокрого песка – запах детства – и тут же ощутил его.

Через несколько ударов сердца барон глубоко спал, на его лице была счастливая улыбка.

Маг закрыл крышку яйца и некоторое время внимательно наблюдал за игрой огоньков на поверхности тумбы. Потом удовлетворённо кивнул, вышел из отсека и сказал:

– Ну вот, барон фон Экк спит, и, надеюсь, видит счастливые сны. Теперь вы, Карл, прошу вас.

– Сударь маг, – нерешительно сказал Карл, – видите ли, возможно, мне не следует подвергаться вашему лечению… Дело в том, что я не совсем человек, а может, и совсем не человек…

– То есть?

– Я – вербэр, оборотень…

– А-а-а, вот в чём дело, – улыбнулся маг, – не беспокойтесь, это совершенно неважно, машина сама определит, кого ей предстоит лечить, вашему дару не будет нанесено никакого урона.

– А можно ещё спросить? – нерешительно произнёс Карл, – понимаете, сударь маг, вышло так, что я не умею управлять своим даром, и вот если бы мне научиться… Ну, словом…

– Понимаю, это совсем просто. Я помогу вам, только к моей лечебной машине это не имеет никакого отношения. Целительство – это одно, а магия – другое.

Последней в лечебное яйцо улеглась Ута, которая предварительно что-то долго шептала на ухо магу. Гном и Алаэтэль от лечения отказались, сославшись на то, что чувствуют себя совершенно здоровыми.

– Не смею настаивать, – кивнул маг, – отказаться – ваше право. Лечение наших друзей продлится как минимум до завтра, поэтому я приглашаю вас на обед или ужин, уж не знаю, как его назвать.

– Обед – это замечательно! – потёр ладони гном, – со вчерашнего вечера во рту ничего не было, а голодный гном – никудышный гном!

***

В небольшой комнате, которую Рупрехт про себя назвал столовой, на троих был накрыт круглый стол. На втором столе, поменьше, были расставлены бутылки, кувшины и хрустальные графины с разноцветными напитками. Искусно расписанные тарелки и вазы были изготовлены из неизвестного гному материала. Рупрехт повертел в руках изящную, невесомую тарелку:

– Из чего это она сделана? Кость? Нет, не кость… Не глина, не металл…

– Это фарфор, мастер гном, – объяснил маг, – особым образом обожжённая глина с добавками, у вас он ещё неизвестен.

– «У вас»? – хмыкнул гном, внимательно посмотрел на мага и ничего не сказал.

– Друзья мои, я понимаю, что у вас ко мне множество вопросов, но давайте отложим ответы на них до тех пор, когда к нам присоединятся наши друзья, в противном случае мне придётся отвечать на одни и те же вопросы дважды. А пока займёмся обедом, надеюсь, он неплох. Прислуги из людей у меня нет, поэтому обслуживать себя будем сами. Разумеется, я с громадным удовольствием исполню роль слуги при фройляйн Алаэтэль, – маг вежливо поклонился красавице эльфийке.

Девушка подарила ему ослепительную улыбку:

– Мой господин, позвольте узнать, как есть ваше имя?

– А разве я не представился? – удивился маг, – впрочем, действительно, кажется, нет. Прошу меня извинить! Забыл! Эта суматоха у Франкенхаузена у кого хочешь отобьёт память! Итак, как же меня зовут?

– Вы забыли ваше имя, господин? – удивлённо спросила Алаэтэль.

– Нет, конечно же, нет, не в этом дело. У меня много имён, на разных языках они звучат по-разному, и вам, пожалуй, будет трудновато запомнить и произносить некоторые из них. Вот что: я буду Адамом. Да-да, называйте меня Адам.

– Хорошо, мой господин… Адам, – кивнула эльфийка, – наши имена вам известны?

– Разумеется, известны, ведь я давно наблюдаю за вашими приключениями.

– Давно? – переспросил Рупрехт.

– Ответ на этот вопрос мы тоже отложим на завтра, – терпеливо сказал маг, – давайте же кушать, не знаю, как вы, а я проголодался. Вот здесь вина разных сортов, в этом кувшине – пиво, а здесь – крепкие напитки, их нужно пить маленькими рюмками, мастер гном.

– А что вот это такое, нарядное, ярко-жёлтое? – спросила эльфийка.

– Это сок тропического фрукта, который называется ананас, – пояснил Адам, – он очень сладкий, поэтому его лучше пить на десерт.

На некоторое время разговор прервался, наконец, гном, откинувшись на спинку стула, погладил себя по животу и удовлетворённо заявил:

– Клянусь наковальней, я никогда в жизни так вкусно не ел! Больше не могу проглотить ни кусочка! Со мной такое впервые! Господин Адам, вы сказали, что в доме нет слуг, но кто же тогда приготовил этот роскошный пир, кто накрыл стол?