– Как начнёт темнеть, так и пойдём, – ответила девушка, – только мне надо переодеться.

Она отвязала от седла мешок и направилась к кустам.

– Далеко не ходи! – крикнул ей в спину барон, – если что – кричи, мы рядом будем.

Ута повернулась, странно глянула на него и сказала:

– Здесь нам ничто земное уже не угрожает.

– Земное не угрожает… А какое угрожает? Что она хотела сказать? Как думаешь, Карл?

– Я чувствую магию этого места, – неохотно ответил оборотень, – сильную и очень недобрую. А дальше, наверняка, будет ещё хуже. Будьте осторожны, ваша милость. Я буду ждать вас здесь столько, сколько потребуется.

Вольфгер вздрогнул. Карл сейчас почти точно повторил слова Вольфгера, произнесённые на лесной поляне, когда оборотень позвал своё медвежье обличье. Это не могло быть случайным. Их приключения ходили каким-то странными кругами.

– Ладно, – сказал он. – Вальпургиева ночь – это ведь всего только одна ночь, утром мы должны вернуться. Ну, если, конечно…

– Не надо здесь об этом, – оборвал хозяина Карл, чего он себе почти никогда не позволял.

Из-за кустов вышла Ута в своём самом лучшем платье и новых туфельках. На запястьях у неё были массивные серебряные браслеты. Раньше Вольфгер их не видел. Волосы девушка распустила по плечам.

– У нас есть ещё пара часов, может, поужинаем? – спросил Вольфгер.

– Карл пусть ест, если хочет, – ответила Ута, – а нам с тобой до полуночи нельзя.

– Н-ну, хорошо, пусть так. А идти нам далеко?

– И да, и нет, не спрашивай ни о чём, сам увидишь.

Вольфгер замолчал.

Карл развёл костёр, но, чтобы не дразнить голодного Вольфгера, ничего готовить не стал.

День кончался, из ельника лёгкой кисеёй выползли сумерки, под вечерним ветром зашумел лес, на небе появились первые бледные звёздочки, хотя край неба, подобно остывающему металлу, ещё отсвечивал багровым.

Ута встала.

– Нам пора! – звенящим голосом сказала она.

– Факел возьмём?

– Нет, факел не понадобится.

– Так ведь темно, ноги переломаем!

Ута молча повернулась и пошла к лесу. Вольфгер про себя чертыхнулся и поспешил за ней.

Кот побежал следом.

***

Сначала идти было тяжело: Вольфгер поминутно спотыкался, цепляясь ногами за выступающие корни, а невидимые ветки хлестали по лицу. Тогда Ута взяла его за руку и повела как слепого. Идти стало легче.

Через некоторое время лес стал наполняться призрачным, гнилостным зеленоватым свечением. Откуда оно исходило, барон не понял, но тропинка под ногами стала различимой.

Ута уверенно вела его вперёд. Поворот, ещё поворот. Тропинка не сужалась, но и не расширялась, было непонятно, кто и зачем её проложил.

За очередным поворотом перед ними возникла некая смутная преграда, и Вольфгер никак не мог разобрать, из чего она. Ута тянула его вперёд, и, подойдя ближе, Вольфгер понял, что это туман, только очень странный, как бы ограниченный невидимой стеной. Туман клубился, менял формы, перетекал расплывчатыми струями, но ни одна его прядь не пересекала чёткой границы.

Ута смело шагнула за невидимую черту, Вольфгер последовал за ней. На секунду у него закружилась голова. В тумане мерцали крошечные звёздочки, слышался неразборчивый шёпот множества голосов, невидимая паутина липла к коже.

Наконец полоса тумана кончилась, и мир перед ними сразу изменился. Вольфгер и Ута оказались у склона горы, усыпанного камнями, щебнем и обломками скал. Ни деревца, ни кустика, ни травинки. Безжизненный мир, злые, ледяные звёзды на тусклом небе. Под ногами у них оказалась тропинка, которая, петляя между камнями, вела к вершине.

Они стали подниматься, и Вольфгер почувствовал, что воздух наполнился бесформенными тенями, которые порхали вокруг, обдавая затхлым холодом, иногда слышалось злорадное хихиканье и звуки, напоминающие скрежет когтей по камню.

Ута сжала руку Вольфгера. Её ладонь была ледяной. Барон передвинул под руку меч, проверил, легко ли он выходит из ножен. Сталь неожиданно ярко сверкнула, за спиной что-то злобно взвизгнуло. Вольфгер резко оглянулся – никого.

– Пойдём, любимый, – тихо сказала Ута, – не обращай внимания, это духи, они чувствуют живые души и горячую кровь. Они нам ничего не сделают… надеюсь.

Через некоторое время Вольфгер заметил, что идти стало как-то необыкновенно легко, казалось, они потеряли большую часть веса, и теперь скользят над землёй, как во сне.

Наконец подъём закончился. Они стояли на сглаженной ветрами вершине горы Броккен, а перед ними в подобии кресла, образованного несколькими плоскими камнями, скорчилась отвратительная старуха в лохмотьях. Она была так стара, что не могла сидеть ровно, а кое-как удерживалась, опершись на клюку, которую держала перед собой.

Старуха была совершенно неподвижна, казалось, что она давно мертва, и в каменном кресле сидит иссохшая мумия.

Пространство на вершине горы постепенно заполнялось тенями. Мерцали зелёные и красные светлячки – глаза таинственных созданий, слышались вздохи, приглушенные неприятные и непристойные звуки.

Все чего-то ждали.

Внезапно перед старухой возник обнажённый мужчина огромного роста с чудовищно развитой мускулатурой. Чресла мужчины были обёрнуты звериными шкурами. Лица его Вольфгер не видел.

Мужчина преклонил колена перед троном старухи и что-то ей сказал. Та не пошевелилась.

Тогда гигант встал и притянул из темноты за рога козла. Сверкнул нож, и из перерезанного горла животного хлынула чёрная в полумраке кровь. Откуда-то возникла чаша, гигант наполнил её козлиной кровью и протянул старухе. Из кучи тряпья метнулись сморщенные лапы и схватили чашу. Старуха поднесла её ко рту, глотнула, и…

Чаша со звоном покатилась на камни, дымящееся кольцо крови, расширяясь, скользнуло по вершине, и там, где оно прошло, из небытия возникали люди – в основном, женщины - животные и странные создания, которых Вольфгер видел только на картинах, изображающих ад и страшный суд – гигантские нетопыри, безобразные карлики, поросшие клочкастой шерстью великаны, словно вышедшие из ночных кошмаров полу-люди, полу-животные и полу-птицы.

Вольфгер посмотрел вперёд. Старухи больше не было, исчезло и каменное кресло.

На троне из чёрной стали сидела прекрасная женщина с распущенными волосами, обнажённая до пояса. Вольфгер глянул в её лицо и обомлел. Глаза женщины не имели зрачков и сияли ледяным голубым светом. Казалось, она была наполнена этим пламенем, пробивающимся сквозь глазницы.

– Великая Богиня, пришла Великая Богиня! Слава! Слава! Эвана! Эвой! – послышалось вокруг, и создания, окружавшие трон, стали валиться на колени.

Мужчина, принёсший в жертву козла, отступил за трон и скрылся в тени.

Богиня подала знак, и пришедшие по очереди стали подходить, целовать подножье трона и молча отступать на своё место.

Богиня молча принимала знаки поклонения.

Внезапно Вольфгер ощутил, что настала их очередь. Он взглянул на Уту, она кивнула. Они сделали шаг вперёд и оказались перед троном. Ута опустилась на колени, Вольфгер, который никогда в жизни ни перед кем не вставал на колени, остался стоять.

Богиня медленно повернула в его сторону голову. Казалось, это движение стоило ей неимоверных усилий.

– Человек?! Здесь?! – молвила она, и её голос, мощный и мелодичный, потряс Вольфгера до глубины души.

Внезапно из-за кресла выступил мужчина и что-то прошептал на ухо Богине.

– Ах, вот как? Редкий случай, очень редкий. - В голосе богини проскользнул смешок. - Ну, что ж…

Ответствуй мне. Ты – девица, наречённая Утой?

– Да, Великая Мать…

– И ты любишь этого смертного так, что готова ради него пожертвовать моим даром?

– Д-да, Великая Мать, прости меня, если сможешь…

– А ты, человек? Любишь ли ты эту девушку и понимаешь ли, какую жертву она готова принести ради тебя?

– Да, Великая Мать! – ответил Вольфгер, опускаясь на одно колено.

– Да будет так! – торжественно изрекла богиня, и её слова эхом отдались меж камней. – Девица, наречённая Утой, я освобождаю тебя от дара ведьмы! Отныне – ты простая смертная. Кот, иди сюда!