– Ну вот, фройляйн фон Бора, и вы, герр доктор, нас и покидаете, – выдержав приличествующую случаю паузу, сказал Берлепш, потягивая из кубка горячее вино. – Я так понимаю, что и господин барон с его спутниками вскоре также уедут из Вартбурга.

Вольфгер кивнул.

– Должен признаться, – дрогнувшим голосом произнёс комендант, – что за прошедшие месяцы я так привык к вам, мои господа, что теперь, оставшись один, буду мучиться от тоски. Пожалуй, я подам прошение об отставке, вот что я сделаю! Хватит мне уже сидеть в этом замке, как филину в дупле!

– Куда же вы поедете, господин Берлепш, если получите отставку? – спросил отец Иона.

– В свой замок, конечно, – пожал плечами комендант. – Он, разумеется, не так велик, как Вартбург, не так хорошо укреплён, победнее убран, но это мой дом… Хватит скитаться по свету, пора бы уже хозяину наведаться домой.

– Но ведь в таком случае вы меняете один замок на другой, только и всего, – пожал плечами монах, – какой же в этом смысл? Разве там не будет той же скуки, что и здесь?

– Знаете, а ведь я об этом как-то не подумал… – растерялся комендант, – что же мне тогда делать?

– От себя не уедешь, – вздохнул монах, – ваша скука будет сидеть на коне сзади вас и приедет в ваш замок вместе с вами…

– Да и потом, я не думаю, что курфюрст разрешит вам покинуть Вартбург, – вмешался Вольфгер, – по крайней мере, не сейчас. Ведь крестьяне…

– А, мужичьё, – перебил его подвыпивший комендант и взмахнул рукой с зажатым в ней кубком, так, что вино чуть не выплеснулось на пол, – я не воюю с мужичьём!

– Но мужики не станут спрашивать, хотите вы с ними воевать или нет, – возразил Вольфгер. – В один далеко не прекрасный день они осадят Вартбург, и что вы тогда станете делать?

– Да ничего особенного. Закрою ворота. Водой замок обеспечен – здесь есть колодец, вы его видели, провизии тоже хватит надолго. Этот замок не взять даже с помощью осадных мортир, а у мужиков нет пушек. Нет у них и опытного и умелого вождя. Постоят под стенами день-два, ну неделю, и уберутся восвояси.

– Вам знакомо имя Готфрида фон Берлихингена? – спросил Вольфгер.

– Нет, а кто это?

– Готфрид фон Берлихинген по прозвищу «Железная рука» – прославленный рыцарь, опытный военачальник. По слухам, он-то и командует крестьянской армией Томаса Мюнцера. И он не один такой. Я слышал имена и других рыцарей, правда, менее известных, перешедших на сторону бунтовщиков. Так что недооценивать их я бы не стал.

– А почему его зовут «Железная рука»? – спросил отец Иона.

– Сейчас фон Берлихингену, должно быть, около пятидесяти, а смолоду он был тем, кого итальянцы называют кондотьерами, то есть командовал отрядом наёмников, таких же головорезов, как он сам, воевал то за одного князя, то за другого, любил вино, женщин и, по слухам, не брезговал грабить купцов. При осаде Нюрнберга Берлихингену ядром оторвало руку, и тогда искусный железных дел мастер сработал ему механическую руку с пятью пальцами на пружинах, и он смог владеть мечом с тем же искусством, что и прежде. Это опытный воин, жестокий и бездушный человек, для него нет ничего святого.

– Знаете, а ведь я когда-то читал про него! – удивлённо сказал Лютер, и все повернулись к нему, ожидая продолжения рассказа.

– Известно, что проповедник обязан иметь хорошую память – продолжил доктор, – ведь нельзя же читать проповеди с листа – поэтому я приучен запоминать всё, что прочитал, почти дословно. Так вот, в каком-то манускрипте я вычитал про рыцаря фон Берлихингена прелюбопытнейшие вещи… Сейчас… А, вот…

Как уже сказал господин барон, сей рыцарь не гнушался разбоем, а добычу он прятал в тайниках своего замка. Автор манускрипта утверждает, что фон Берлихинген заключил договор с дьяволом. В его отряде была ведьма, некая «чёрная женщина». Она умела вызывать нечистую силу и заговаривать от копий, пуль и мечей. Для своих нечестивых обрядов она использовала жир убитых врагов, который добывала, вспарывая им животы. Она же смогла заколдовать железную руку фон Берлихингена так, что та стала неким магическим артефактом, почти живым существом, охраняющим своего хозяина. Дьявольский дар невозможно было потерять, он всегда возвращался к своему владельцу. Пока рыцарь владеет своей железной рукой, он бессмертен и непобедим.

Как-то раз в Генте фон Берлихинген напился допьяна и потерял железную руку. Протрезвев на следующее утро, он прогнал слуг и заперся в своей комнате. Что там делал рыцарь, неизвестно, но слуги, которые подслушивали под дверью, в ужасе рассказывали, что слышали странные голоса и видели под дверью нездешний свет. Наконец Берлихинген, страшно бледный и измождённый, покинул комнату, вызвал к себе начальника городской стражи и назвал ему адрес некоего дома, где якобы спрятана его рука.

Войдя в этот дом, солдаты сразу увидели железную руку Готфрида фон Берлихингена. Она мирно лежала на столе. А вот на полу, рядом со столом, лежали мёртвые хозяева дома, оба были задушены…

В манускрипте говорилось также, что раз в месяц, в полнолуние, железная рука покидает своего хозяина и отсутствует всю ночь. Где она пропадает и что делает, неизвестно, но утром Берлихингену неизменно приходится смывать с неё следы засохшей крови.

Нечестивый рыцарь по дьявольской указке рыщет по стране в поисках древних языческих капищ, а когда находит, совершает странные церемонии, напоминающие обряды чёрной магии.[109] Вот что я прочитал в манускрипте, – сказал Лютер. – Не помню, как этот манускрипт попал ко мне, и куда потом делся.

– Но… ведь это же легенда, всего лишь легенда, не правда ли, доктор? – спросил слегка дрогнувшим голосом Берлепш.

– Кто может знать, где заканчивается правда и начинается вымысел?

– Нет-нет, не может быть, волшебная железная рука… клады… ведьмы… да ну, сказки какие-то! – уже твёрдо сказал Берлепш.

– Может, и сказки, – заметил Вольфгер, – но вот то, что рыцарь Готфрид фон Берлихинген существует, не сказка. И то, что он перешёл на сторону бунтующих крестьян, по-видимому, тоже. Во всяком случае, я бы не стал преуменьшать опасность встречи с его отрядами. Он, знаете ли, умеет брать крепости…

Впрочем, оставим это, – сказал барон, видя, что Берлепш расстроен, – поговорим лучше о цели вашего путешествия, доктор. Если не секрет, куда вы собираетесь?

– Конечно, это не секрет, мне пора возвращаться в Виттенберг, нужно отвезти домой Катарину, но по дороге я собираюсь заехать в Эрфурт и Лейпциг, а также в селения, которые попадутся на пути.

– Вы избрали кружной путь, сейчас это небезопасно.

–Опаснее всего, когда нет никакой опасности, и потом, у меня ничего нет, мне нечего бояться.

– Мы отнюдь не сомневаемся в вашей храбрости, доктор, – мягко возразил Вольфгер, – но времена сейчас неспокойные. Ведь вы собираетесь по дороге проповедовать, не так ли?

– Это мой долг! – горячо сказал Лютер, – ведь я – проповедник, и на мне лежит груз ответственности за происходящее в стране. В конце концов, всё началось с Девяносто шести тезисов, прибитых к дверям Виттенбегской кирхи… Если бы я тогда знал!..

Мною начато, мне и заканчивать. Меня терзают чувства вины и раскаянья за то, что начатое мной дело повлекло за собой такие последствия. Я всегда призывал к миру, а моя проповедь обернулась бунтом. Я всё ещё надеюсь убедить крестьян сложить оружие. Все их требования можно решить миром. Главари и мятежники – совсем другое дело, им не может быть пощады! Вы читали мой памфлет «Против разбойничьих и грабительских шаек крестьян»?

– И вот это вы собираетесь проповедовать крестьянам? – удивился барон, – да они вас на вилы поднимут!

– Это мой долг! – упрямо повторил Лютер. – Мною началось, мне и заканчивать.