Положение в Ираке было не столь благоприятным, как в Иране. В 869 г. на юге Ирака началось восстание рабов, зинджей, которое продолжалось 15 лет. Многие области Ирака были разорены; в условиях ослабления центральной власти крестьяне терпели притеснения со стороны кочевников, арабских бедуинов и курдов. Налоги оставались тяжелыми, к официальным налогам добавлялись вымогательства откупщиков, поэтому крестьяне были не в состоянии расширять посевы, многие пашни превратились в пастбища[1358].

К концу IX столетия цена зерна повысилась до 1,2 динара за центнер; это свидетельствовало о том, что возможности аграрного роста подходят к концу. Вновь появились свидетельства о крестьянском малоземелье и разорении крестьян. Недостаток земли и рост населения привели к массовому отрыву крестьян от села, притоку их в города[1359]. «Образовалось множество крупных поместий, латифундий, и число мелких собственников сокращалось все более и более, – пишет В. Розен. – Они превращаются в испольщиков или в простых рабочих, батраков, или уходят в большие города, усиливая городской пролетариат. Бесправие и необеспеченность мелких владельцев доходят до того, что иногда они свои земли как бы переписывают на имя какого-нибудь вельможи, чем достигается значительное снижение податей и повинностей…»[1360]. В условиях ослабления центральной власти знать получила возможность брать крестьян «под покровительство» и присваивать их земли. Практика отдачи под покровительство знатных и сильных была подобна практике патроната в Византии и практике коммендации в средневековой Европе, во всех случаях она приводила к чрезвычайно быстрому развитию крупного землевладения[1361].

Распространение крупного землевладения вызвало падение налоговых поступлений: помещики, как правило, обладали налоговыми льготами, они платили со своих земель не харадж, а садаку («ушр») в 1/10 урожая[1362]. Правительство само продавало земли, например, в 929-932 гг. было продано земель на 13 млн дирхемов. Таким образом, государственные земли превращались в частную собственность, по существу, происходила приватизация государственного земельного фонда, в результате этой приватизации государство потеряло значительную часть своих доходов. Если в середине IX в. доходы казны составляли около 300 млн дирхемов, то к 910-м гг. они упали до 200 млн; доходы с Ирака уменьшились с 78 до 26 млн дирхемов. Находясь в состоянии перманентного финансового кризиса, правительство стало сдавать налоги на откупа: откупщики уплачивали налог авансом и таким образом как бы кредитовали казну. Капиталы откупщиков были столь велики, что они могли предложить за откуп налогов с провинции до 10 млн дирхемов, но затем они собирали гораздо больше и буквально грабили налогоплательщиков. Разложение государства проявлялось также в продаже должностей и в узаконенном взяточничестве: везиры начала X в. получали взяток на 10-15 млн дирхемов в год. В результате денег хронически не хватало, войскам задерживали жалованье, и они постоянно устраивали мятежи[1363].

Разорившиеся и потерявшие свою землю крестьяне уходили в города, где пытались прокормиться ремеслом и работой по найму. Крупные землевладельцы вели товарное производство и продавали свой хлеб в городах, это открывало возможности для роста городов; по словам фон Грюнебаума, «начался процесс индустриализации»[1364]. Города быстро росли; Багдад был восстановлен после разгрома 813 г., и его население достигло 500 тыс. жителей, по площади (7 тыс. га) Багдад превосходил Константинополь в 5 раз[1365]. Однако, по свидетельству Мукаддаси, столица Хорасана, Нишапур, по размерам была больше Багдада[1366]. Свыше 100 тыс. жителей имели Исфахан, Хамадан, Шираз, Сираф, Басра, Мерв, Самарканд. По оценкам исследователей, за время правления Аббасидов население многих городов выросло в несколько раз[1367]. Арабские источники описывают этот период как время торгово-промышленного бума[1368]. В городах росло производство ремесленных товаров, шелковых, хлопчатых, льняных тканей, ковров, металлических изделий. Существовали большие государственные мануфактуры («амма» или «тираз»), на них изготовлялась по большей части одежда и оружие. Появляются новые ремесла: производство бумаги, сахара, фаянса. Сирийские и иранские шелка вытесняли с рынков шелка из Китая, они в больших количествах вывозились в Европу.

Организация ремесла на Ближнем Востоке во многом напоминала средневековую Европу. Ремесленники были организованы в цехи («синф») с мастерами, подмастерьями и учениками. Цехи имели самоуправление и выборных старшин; отдельные кварталы города также имели своих старшин, но градоначальник («раис») назначался центральными властями: на Востоке не было городского самоуправления. В тоже время исследователи говорят о богатых горожанах, «бюргерах» или «буржуа», преимущественно купцах, осуществлявших крупные торговые операции[1369]. Состояние богатейших купцов Сирафа достигало 40 млн дирхемов, купцы владели кораблями, вмещавшими несколько сот человек, эти корабли плавали в Индию и Китай. Географ Истахри рассказывает, что один персидский купец в 936 г. привез на 400 судах 12 тыс. рабов-негров[1370]. Торговля рабами была одним из самых прибыльных видов торговли, тысячи славянских рабынь доставлялись из Булгара в Багдад через Самарканд[1371].

Новая мусульманская буржуазия занимала видное место в государстве, случалось, что выходцы из ее среды занимали посты везиров, а откупщики налогов становились губернаторами провинций. В этой связи М. Вебер считал возможным говорить об арабском «капитализме», а Е. Аштор называет эту эпоху «предкапиталистической»[1372]. Нет сомнения, что в этот период частнособственнические отношения достигли высокой степени развития, может быть, наиболее высокой со времен Нововавилонского царства. Однако, несмотря на богатства мусульманских купцов, их собственность была далеко не обеспеченной. По мусульманскому праву, владение всякой собственностью исходит от изволения верховной власти, и власть вольна в любой момент прекратить свое изволение[1373]. В случае нехватки денег халифы, везиры и эмиры без долгих слов отнимали у купцов и откупщиков их богатства, а если те не желали отдавать, то прибегали к пыткам. Обычной практикой была конфискация имущества умерших везиров и высших чиновников, причем отбирали имущество и у их родственников и слуг. В начале X в. конфискации у богачей обеспечивали едва ли не половину доходов казны[1374].

Распространение частнособственнических отношений, рост городов, ремесел и торговли – все это было следствием аграрного кризиса: безземельные крестьяне уходили в города, многие становились ремесленниками, но многих ожидала судьба бродяг и нищих. Между тем положение в деревне продолжало ухудшаться, снова начались крестьянские восстания. На смену потерпевшим поражение маздакитам пришли исмаилиты, провозглашавшие те же лозунги всеобщего равенства и общности имуществ, но теперь в рамках ислама. Исмаилиты были одной из шиитских сект; в 880-х гг. они создали в Ираке несколько крупных общин, которые возглавлял крестьянин Хамдан Кармат. Эти общины были коммунами с общим имуществом и с «братскими трапезами». В 890 г. исмаилиты-карматы подняли восстание в Южном Ираке, затем последовали восстания в Сирии (900 г.) и в Хорасане (907 г.). В 899 г. карматы овладели Бахрейном и создали там государство, которое Е. Аштор называет «коммунистическим»[1375]; до середины X в. бахрейнские карматы вели долгую войну с багдадским правительством и не раз овладевали Южным Ираком. Иракские крестьяне поддерживали карматов, в области Васита вспыхнуло большое восстание; на знаменах восставших была начертана цитата из Корана: «Мы боремся за угнетенных, чтобы сделать их хозяевами»[1376].