Реформа ал-Мамуна имела и другие важные последствия. Ядро новой армии халифов составила гвардия гулямов, воинов-рабов. «Гулям» по-арабски означает «юноша, раб», гулямов обычно покупали в юношеском возрасте и воспитывали в казармах, они принадлежали к самым воинственным народам, проживавшим в зонах высокого демографического давления. Среди гулямов было много дейлемских горцев и берберов, но большинство их были обитателями Великой степи, тюрками. Мы говорили выше о тех физических и психологических преимуществах, которыми жители степей обязаны суровому естественному отбору кочевой жизни. Арабский ученый ал-Джахиз писал, что тюрки намного превосходят лучших воинов арабского Востока, хариджитов: «Если тысяча тюркских всадников натянут тетиву и выстрелят одним разом – тысяча всадников будут сражены, и после такого натиска от войска ничего не останется. Ни хариджиты, ни бедуины не могут так стрелять на скаку, тюрок же одинаково метко стреляет и зверя, и птицу, и мишени во время соревнований, и людей, и неподвижные чучела… Стреляя, он заставляет лошадь скакать вперед и назад, вправо и влево, вверх и вниз. Он успевает пустить десять стрел прежде, чем хариджит успеет пустить одну. Его конь взлетает на склоны гор и опускается на дно ущелий с легкостью, недоступной хариджиту даже на ровной местности»[1349].

Однако дело было не только в природных качествах тюрок: кочевники были носителями нового оружия, стремян и тюркских седел. Именно благодаря стременам и новым седлам тюрки могли демонстрировать свою удивительную ловкость в обращении с конем и оружием. Нужно заметить, что эта ловкость вырабатывалась многолетним опытом, и арабам, которые еще не вполне освоились со стременами и новыми седлами, было, конечно, трудно соревноваться с прирожденными наездниками из степей. Таким образом, мирное проникновение тюрок на Ближний Восток было результатом диффузии военно-технологических инноваций, это была диффузионная волна – продолжение распространявшейся ранее по Великой степи волны тюркских завоеваний. С этой диффузионной волной на Ближний Восток пришла эпоха тяжелой кавалерии, и хотя тюркский всадник появился здесь в качестве гуляма, вскоре наступило время, когда тяжелая кавалерия стала диктовать направление общественного развития.

Реформы Мамуна и Мутасима продемонстрировали регулирующую роль государства, которое, таким образом, приобрело черты этатистской монархии. С другой стороны, создание профессиональной наемной армии резко усилило мощь автократии и позволило ей справиться со своими врагами. Восстание Бабека было подавлено, такая же участь постигла мятежи недовольной арабской элиты. Чтобы уйти из-под ее влияния, халиф Мутасим построил новую столицу, Самарру, где он жил в окружении своей тюркской гвардии. Преданных гулямов часто назначали и на административные должности[1350]. Усовершенствованная почтовая связь позволяла халифу контролировать положение даже в отдаленных провинциях, за исключением Ирана, который стал почти независимым под властью наследственных эмиров из рода Тахира[1351].

Основатель династии Тахиридов, знатный перс Тахир ибн Хусейн был представителем сасанидской политической традиции[1352], ставившей во главу угла принцип социальной справедливости. Для писателей последующей эпохи Тахир ибн Хусейн, наряду с Хосровом Ануширваном, стал символом идеального государя. «Смотри, вот, на поземельный налог: подданные неуклонно его уплачивают… – писал Тахир своему сыну Абдаллаху, – так ты распределяй его по праву и справедливости, на равных и общих началах, между всеми, кто подлежит обложению им: ни в какой мере не освобождай от него ни благородного, ради его благородства, ни богатого ради его богатства… Не взимай этого налога свыше платежеспособности, не налагай чрезмерных повинностей… Помни, что благодаря своему назначению правителем, ты стал казначеем, защитником и пастырем… В каждый округ подведомственной тебе области назначь по надежному человеку, который сообщал бы тебе сведения о всех поставленных тобою должностных лицах и писал бы тебе о их поведении и поступках… Заботься о тех представителях высшей знати, которые впадут в нужду, бери на себя их содержание… Исключительное внимание уделяй делам бедняков и неимущих, – тех, кто не имеет возможности довести до тебя о взимаемых с них незаконных поборах, о забитых, не понимающих, как добиться своего права… Государь богат тогда, когда у него райаты живут зажиточно и в достатке… Устрой для больных мусульман особые дома, где они могли бы найти приют; назначь людей, которые ходили бы за ними, и врачей, которые лечили бы их болезни…»[1353].

Это послание еще при жизни Тахира стало «царским зерцалом», кодексом мусульманской этатистской монархии, халиф Мамун, ознакомившись с его содержанием, велел изготовить копии и разослать их всем наместникам в виде инструкции[1354]. Правление Тахиридов демонстрирует те этатистские тенденции, которые были свойственны новым персидским государствам в восточной части мусульманского мира. Однако развитие арабской государственности в Ираке приняло иное направление: этатистская монархия Мамуна и Мутасима вскоре пала под натиском новой военной элиты, гвардии гулямов. Заменившая арабское ополчение гвардия стала мощной военной силой, в 860 г. она насчитывала 70 тыс. воинов. Таким образом, на сцену вышло новое военное сословие, тюрки и дейлемиты; заменив арабов, новая армия сразу же предъявила свои права. В отличие от арабов тюрки не испытывали религиозного благоговения перед заместителями пророка, и халифы не смогли справиться со своим новым войском. В 861 г. тюркские гулямы убили халифа ал-Мутевакилла и в последующее десятилетие заменили на престоле еще четырех халифов. Военное сословие требовало перераспределения ресурсов в свою пользу – и вскоре добилось своей цели. Первоначально гулямы получали содержание в 4-7 динаров в месяц (примерно в 2–3 раза больше, чем получал квалифицированный ремесленник); к началу X в. оплата воинов-кавалеристов возросла до 10-13 динаров в месяц[1355].

Однако постоянные мятежи в столице привели к ослаблению центральной власти, наместники, эмиры, стали почти независимыми и передавали свои должности по наследству. Не только Тахириды в Хорасане, но и Саманиды в Мавераннахре и Тулуниды в Египте содержали собственные армии и проводили самостоятельную социально-экономическую политику.

Уравнение сословий и снижение налогов при Мамуне и Мутасиме предопределили относительно быстрое восстановление хозяйства после кризиса. Как отмечалось выше, в 860-х гг. цена пшеницы была низкой и составляла 0,6 динара за центнер – экономическое положение было весьма благоприятным. Хотя данные о заработной плате практически отсутствуют, хронисты свидетельствуют, что в те времена даже бедняк мог легко заработать на пропитание[1356]. Из описаний арабских географов IX – X вв. можно заключить, что в этот период Иран пережил такой экономический рост, какого никогда не было ни раньше, ни позже, вплоть до XX в. Важным фактором, определившим социально-экономический прогресс этого времени, было распространение культуры риса. При Аббасидах рис широко распространился в Ираке, Хузистане, Хорасане и в других областях халифата; эта урожайная культура не требовала паров и была намного более продуктивной, чем пшеница. Поскольку возделывание риса требует ирригации, то IX – X вв. стали временем широкого строительства ирригационных сооружений. Повсюду производились интенсивные ирригационные работы, намного расширившие обрабатываемую площадь. В это время стали строить подземные водоводы, кяризы, достигавшие длины в сотню километров и проходившие на глубине до 100 м. Проводились новые каналы, строились дамбы, плотины, шлюзы для спуска воды в половодье. В Хузистане на реке Карун стояли огромные водоподъемные колеса, поднимавшие на высокие берега воду, которая потом отводилась на поля. Широкое применение получили водяные и ветряные мельницы, для борьбы с движущимися песками стали применяться лесозащитные полосы[1357].