По завершении короткого перекура после визита Чейза, Грегори и Шеридан занялись своим докладом по технической части провалившегося десанта. Это была любимая работа Стива. То, что он умел лучше всего, если не считать полетов на самолете. Вскоре к ним присоединился Майк. Втроем они быстро завершили дело. Только поздно вечером уставший, но довольный Стив по дороге в кафе вспомнил, что сегодня никто не обедал. Зато дело сделали.

Глава 13

Новая работа для хорошего пилота. 1998 год

Раскисшая от дождя дорога уныло тянулась по тайге. Моросило. Высоченные кедры и сосны молчаливо взирали на бегущих по лесной дороге людей. Весь 41-й истребительный полк в полном составе совершал марш-бросок по тайге. Хорошо еще, что бежали по дороге, а не по лесу. Хотя, как посмотреть: на ботинках уже налипло по полпуда грязи. Изредка кто-нибудь падал, поскользнувшись на осклизлой от многодневного дождя глине. Иногда звучали плоские казарменные шутки в адрес дороги, дождя и командования, выгнавшего полк из сухих теплых квартир и казарм военного городка. Полковник Стравинский бежал самым первым, задавая темп. Инструктор по физической подготовке, здоровенный шкаф со свирепой рязанской физиономией, повадками и внешностью молодого медведя и погонами старшего лейтенанта ВДВ, наоборот, держался в хвосте, подгоняя отстающих летчиков, наземных специалистов и техников. Хотя инструктор так же, как и подопечные авиаторы, шел с полной выкладкой, на его гладко выбритой круглой физиономии не было никаких следов усталости. Похоже, пробежав десять километров, он даже не вспотел.

Сергей на ходу перепрыгнул через лужу и механически поправил висевший на плече автомат. Он дышал ровно и двигался в спокойном размеренном темпе. Самое главное — не сбиться с темпа, и можно бежать долго-долго, до самого вечера. Нормальный марш-бросок, нормальная нагрузка. Такие броски они бегали каждую неделю. Если техники, радиометристы и прочие кадры из обеспечения под любым предлогом отлынивали от тренировок, ссылаясь на то, что им больше чем 150 граммов поднимать за один раз нельзя, то летчики еще с училища привыкли к таким нагрузкам. А гоняли их больше, чем мотострелков и десантников. Раз в неделю марш-бросок на 15–25 километров. Регулярные кроссы, тренажеры, рукопашный бой и стрелковая подготовка.

— Сергей, у тебя вода осталась? — просипел рядом механик-моторист Генка Астафьев.

Сергей молча протянул ему полную фляжку. Погода была прохладная, воздух влажный, пропитанный моросью, пить совершенно не хотелось.

— Спасибо. — Гена на ходу судорожно сделал пару глотков и протянул фляжку обратно.

— Не за что, — машинально ответил летчик, вешая флажку на пояс. На Астафьева было больно смотреть. Прошли только половину из положенных на сегодня двадцати км, а механик уже выбился из сил. По его лбу и щекам обильно тек пот, ворот рубашки расстегнут, рюкзак при каждом шаге подпрыгивал на согнутой спине, а автомат нещадно бил Гену по заднице. Оно и понятно, давно не бегал. Гена Астафьев был механиком — золотые руки. Для него всегда находилось срочное дело на аэродроме или в ангарах, когда остальной полк гоняли на физподготовке. За восемь лет службы он изучил «Су-27» лучше, чем свою жену, все знали, что через полгода — максимум год Гену ждет должность старшего авиамеханика полка. Сергей чуть притормозил на бегу и молча забрал у Астафьева рюкзак. Тот в ответ буркнул нечто нечленораздельное. Сергей махнул рукой и, приладив Генкин рюкзак на плече, побежал дальше. Ладно, на мужика смотреть страшно, кабы не номер от перегрузки.

Впрочем, многие выглядели не лучше Астафьева. Особенно кладовщики и канцеляристы, но к ним, ясное дело, летчики жалости не испытывали. До сегодняшнего дня они практически в полном составе отлынивали от физкультуры. Так бы продолжалось и дальше, но в прошлый четверг в полк неожиданно нагрянул генерал Голиков, командующий 1-й воздушной армией. Ознакомившись с положением дел в полку, генерал устроил форменный разнос. Досталось всем. Выяснилось, что налет летчиков немногим больше рекомендованного Генштабом, но меньше, чем в остальных полках Дальневосточного округа. Журнал посещаемости занятий по общефизической и специальной подготовке свидетельствует о ненадлежащем отношении командира полка к этому животрепещущему вопросу. Ремонтные работы и плановое обслуживание авиатехники проводятся недопустимо медленно. До сих пор не готов график политико-патриотической и воспитательной работы с личным составом на следующий год. Красный уголок запущен и не отражает текущий политический момент. В общем, разнос был страшный, досталось всем.

Но самое главное: пока командующий армией на плацу дрючил во все дыры личный состав, приехавшие с ним четверо товарищей из военной прокуратуры ворошили канцелярию и склады. Генерал и проверяющие уехали в тот же день вечером, увозя с собой целую кипу бумаг. Вместе с ними отбыли старший интендант и заместитель командира по технике надо полагать, надолго. Неприятно, это было уже второе ЧП за этот год. Первое произошло в июле. Тогда во время учебного полета разбился самолет. Происшествие редкое, случающееся не каждый год. Надо сказать, что лейтенанту Гилязову повезло: машина шла над тайгой на бреющем, прямо над верхушками деревьев. И когда отказал правый мотор, лейтенант, справедливо решив, что пришел пушной зверек, рванул рычаг катапульты. Через секунду «Сушка» рухнула в тайгу. На разборе полетов к Гилязову вопросов не было. Он все сделал правильно, бедняге только пришлось пару часов посидеть в болоте в обществе комаров и местных гадюк, пока за ним не прилетела вертушка, а затем целый месяц скучать на аэродроме, пока в полк не прибыл новый самолет. Комиссия из штаба дивизии целую неделю изучала обломки машины, но причину аварии установить не удалось. Все списали на попавшую в воздухозаборник птицу.

В принципе вины командования или летчика в этом ЧП не было, последняя проверка им даже не интересовалась. Гораздо больше проверяющих заинтересовал расход авиационного керосина, бензина для автомашин и содержимое продовольственного и вещевого складов. Истребитель — машина, конечно, прожорливая, но не до такой же степени. Не могли «Су-27» жрать столько керосина, сколько на них списывали! В два раза больше нормы! Не могли восемь «ГАЗ-66», дюжина «Уралов» и четверка «уазиков» ездить по 30 часов в сутки без выходных! В то же время с соляркой для «КамАЗов» все было в норме, во всяком случае, в пределах допустимого. Видимо, не нашлось покупателя. Хотя говорили, что в соседнем штурмовом полку зампотеха выгнали из армии именно за солярку. Интендант тоже оказался хорош: ничего внятного не мог сказать по поводу обнаружившихся у него стапятидесяти неучтенных комплектов обмундирования и исчезновения пяти тонн консервов.

После отъезда генерала и прокурорских полковник Стравинский устроил еще один разнос. На этот раз от своего имени. Командир полка дал командирам эскадрилий месяц, чтобы увеличить налет у летчиков и провести стрельбы по наземным целям. Замполит получил втык за график работы и красный уголок. Старший механик получил категорический приказ за двое суток привести матчасть в должное состояние. А самое главное, самое болезненное: старшему лейтенанту Семихвостову, отвечавшему за физическую подготовку, было предписано подтянуть личный состав и запрещено освобождать кого-либо от занятий. Это решение Стравинского было встречено всеобщим воем и трауром. А когда наутро самые хитрые побежали в медсанчасть, там их встретил старший лейтенант Семихвостов, лично вызвавшийся помочь врачам с постановкой диагнозов.

Кроме того, была проведена ревизия складов. Служба тылового обеспечения плакала, но плакала молча. Все помнили слова полковника, произнесенные сразу после отъезда проверки: «Воруете?! А о чести полка кто за вас думать будет? Я?! Не дождетесь!» С тех пор эта фраза произносилась как заклинание. Вспоминался и новенький «Вольво», осиротевший после исчезновения зама по технике.

Моросило. Одежда давно промокла. В ботинках хлюпало, не уберегся, наступил пару раз в лужу. Дорога пошла в гору. Сергей механически отметил, что после подъема будет развилка и ржавая кабина на обочине. Там направо, через три км, будет хуторок, а еще через четыре дорога выйдет из тайги прямо к аэродрому. А уже от аэродрома до военного городка всего метров пятьсот по асфальту. Значит, больше половины дистанции прошли.