– Не переживайте, он мой сосед, дом совсем рядом.

– Герман Арнольдович, а у вас есть монеты?

Катя решила заполнить образовавшуюся паузу. Она понимала, что обсуждать тему свастики без «крупного специалиста» бесполезно. Расспрашивать же коллекционера о незнакомых ей предметах тоже нет смысла.

– Скажем, Петровской эпохи? Мой отец увлекается немного… Он пишет диссертацию…

– Идемте, покажу! Действительно, время зря теряем… Есть у меня монеты и Петровской эпохи, и Допетровской…

– А есть «старые вши»? – «блеснула» девушка своими познаниями.

– О-о-о, ты даже и о них знаешь! Конечно же есть… И рубли на талерах…

Долго разглядывать коллекцию монет не пришлось. Новый эксперт был тут как тут. Правда, вместо такого же древнего старичка, каким его представляла Катя, вошел вполне молодой человек лет тридцати пяти, правда, настолько широкий в плечах и в объеме талии, что Герман Арнольдович рядом с ним совсем потерялся.

– Ну, что там? – Виталий явно горел нетерпением. – Давайте посмотрим…

Когда он взял в руки оба креста, его широкие брови взметнулись вверх:

– Откуда они у вас?

– Один – мой, – начала объяснять Катя, – вот этот, а второй – нашего гостя Буди.

– А Буди откуда приехал? С Бали?

Воцарилась минутная тишина, когда говорят, что кто-то родился. И чаще всего – милиционер, а теперь, значит, и полицейский… Гости переглянулись, ошарашенные таким вопросом, и Катя неуверенно проговорила:

– Видимо, да…

Она посмотрела удивленными глазами на своего спутника:

– Буди, а я еще и не успела тебя спросить, куда именно ты приглашаешь меня… Индонезия очень большая, там много островов…

– Я приглашаю тебя на Бали!

Теперь переглянулись Герман Арнольдович и Виталий. Видимо, им показалось, что этот «заморский принц» так приударил за девушкой, что приглашает ее отдохнуть на туристическом острове.

– Мне нужно внимательнее изучить крест и сверить его со своим каталогом, – сказал Виталий. – Герман Арнольдович, я воспользуюсь вашим компьютером?

– Да-да, конечно, пойдем в кабинет.

Коллекционер подошел к высокому стеллажу и достал с верхней полки фотоальбом:

– Катя, пока мы будем работать, вы посмотрите этот альбом. Если вас интересует тема свастики, значит, будет интересно посмотреть иллюстрации и о свастике в России.

– Спасибо, Герман Арнольдович, действительно, интересно…

Любители старины ушли, и как будто унесли с собой какую-то тайну. Почему он так быстро назвал остров, откуда, как оказалось, родом Буди? Эта мысль витала в ее голове и не давала сосредоточиться на старинных картинках.

– Катя, посмотри! Это ведь та самая свастика, которую я видел в Эрмитаже! – Буди держал палец на одном из старинных фото.

И тут вспомнила она, как он чуть ли не ползком лазал по ступенькам Эрмитажа, когда они рассматривали там картину Рембрандта «Возвращение блудного сына». Вот, оказывается, что он там увидел.

– И что здесь?

– Вот ее-то я и видел в Эрмитаже! Читай: «Классическая прямоугольная свастика широко использовалась императорами Романовыми в оформлении дворцов, в частности, Эрмитажа. На фото: Павильонный зал. Мозаичный пол, копия с античного оригинала». Читай дальше: «Фрагмент паркета».

– Это его ты тогда рассматривал?

Буди словно не слышал Катю.

– А вот, смотри, спиралевидная свастика на гербе Романовых. Читаю подпись: «Грифон с мечом держит в левой лапе круглый щит со свертывающейся вихревой свастикой». А здесь – сам Петр Первый…

Катя взглянула в альбом и увидела гравюру с изображением Петра Великого и его жены Екатерины в обрамлении свастичного меандра. Такие же меандровые ленты окаймляли потолки, стены и полы дворцов, торжественных залов и многих публичных мест Санкт-Петербурга. Вот, например, тронный Георгиевский зал, в котором свастика золотом по красному опоясывает все стены. А это – дом Строгановых и Спасо-Преображенский собор в Усолье…

– Катя, а вот здесь – царские грамоты… – Буди продолжал листать альбом с печатью глубокого интереса на лице.

Несколько грамот в заглавном инициале содержали свастику, на других были свастичные цветки, как полнота благодатного цветения, приносящего «плоды свои во время свое». А на некоторых грамотах даже красовались диковинные фрукты, ягоды и овощи…

– Буди, а вот этого человека ты, наверное, не знаешь. Это Государь Николай Второй с супругой Александрой Федоровной. Она сидит в личном автомобиле. Видишь на капоте свастику? В круге?

– Да, действительно…

– Ну что, посмотрели? – на голос Германа Арнольдовича Катя даже вздрогнула. Так неожиданно он нарушил их тихий диалог.

– Виталий, давай, тебе слово!

Эксперт подошел к свободному креслу и погрузил в него свое тяжелое необъятное тело:

– Пришлось свериться не только со своей картотекой… Время изготовления креста тоже проверил.

– Ты давай самое главное говори, – прервал его Герман Арнольдович, – а детали потом уже будем обсуждать…

– Эти два креста были изготовлены примерно в одно время – в семнадцатом веке, скорее всего, в первой половине, и оба принадлежали династии Менгви на острове Бали. Правосторонний, – Виталий показал на свастику Буди, – считался мужским и передавался по мужской линии, а левосторонний, он показал на Катину свастику – женским и естественно, переходил по женской линии. Очень возможно, что эти два креста принадлежали мужу и жене.

– Очень странно, – задумчиво произнесла Катя, – и папа говорил о том, что этот крест был у Павла Блэнк, а еще раньше принадлежал матери его деда… А с чего он взял, что она была голландкой?

По дороге домой Буди попытался завести разговор о предстоящей поездке:

– Катя, ты чувствуешь, как необходимо тебе поехать со мной?

– И для чего, вообще-то?

– Чтобы развязать узел…

– Да, – перебила его она, – а почему ты сразу не позвонил мне? Ведь прошел целый месяц с того дня, когда я улетела!

– Ты не дала мне свою визитку.

– Так ты же стоял рядом с Паулой! Не мог спросить у нее? Она прекрасно знает мой номер телефона!

Глава 2

Буди и Паула. Через стену непонимания

Ноябрь 2013 года.

Широкая спина важного господина заслонила Катю. И девушка так стремительно исчезла, что Буди стоял в полной растерянности: как быть, если он узнал о том, что его новая знакомая и есть Катарина Блэнк, в последнюю минуту перед ее отлетом?

– Буди, пойдем, чего здесь торчать? – Паула тронула его за руку, возвращая на землю из мира грез.

– Да-да, конечно… Кстати, Паула, ты дай мне Катин телефон, хорошо?

– А у тебя есть для нее что-то очень серьезное? – в голосе Паулы проскользнули нотки ревности.

– Да, есть.

– Ты знаешь, Буди, я не помню его… Он у меня в записной книжке дома.

– А в телефоне? – кивнул он на ее мобильник.

– Откуда? Мы ведь с ней не разговаривали… А как тебе будет удобней: сейчас со мной поехать или в другой день, я дам адрес? Или созвонимся…

Буди так боялся потерять Паулу! А вдруг потом не позвонит, или даст ложный адрес?

– Поедем сейчас! Зачем откладывать?

Они вышли из зала, наполненного монотонным шумом. В нем сложно расслабиться, всегда что-то мешает: то голос из динамика на неродном языке, то шум приземляющегося самолета, то звон монет в автомате с напитками.

Уличный шум вечернего города оглушает еще сильнее. Перед началом ночи все спешат как можно быстрее вернуться домой. Только там можно сбросить с себя одежду и маски, все равно, что театральный реквизит, смыть грим, соответствующий амплуа, и забыть о своих проблемах на время сна. Чтобы утром лихорадочными движениями вновь напялить на себя весь этот «маскарад».

Если кто-то домой не спешит, значит, есть другие места, где его ждут или вовсе не ждут. В первом случае – это бетонные или кирпичные коробки, в них добровольно замуровали себя близкие или просто друзья, во втором – огромные муравейники, в которых всегда найдется место всем желающим, сколько бы их ни было. Дискотеки и ночные бары, рестораны и салоны, а также – и театры, и концертные залы… В них люди-муравьи бегают туда-сюда и не видят друг друга, а когда сталкиваются «лоб в лоб» со знакомыми, стараются не заводить разговор первыми и даже… отворачиваются. Здесь все погружены в свои мысли, глубокие, как колодцы, и в этих колодцах никогда не высыхает вода.