Сапегин ободряюще кивал головой.

За двадцать минут Егор хоть и сбивчиво, но многое успел рассказать о той большой работе по окультуриванию лесов, по созданию лесо-садов, которую начали пионеры Четвертой дружины по совету райкома комсомола.

Когда Егор кончил, Сапегин продиктовал телеграмму о вызове трех самолетов «ПО-2».

— Это… — Сапегин показал на жука, — это диверсия, результат посещения Зеленой лаборатории американским журналистом. Нужно немедленно уничтожить этих жуков заморского происхождения. Покет — официально журналист, а нам известно, что, кроме этого, он агент американской федеральной разведки, приехал просить у нас, как у союзников, скороспелые зимостойкие сорта местного сахарного тростника, уроженца Средней Азии. Они нужны американцам для улучшения их сортов. Ты помнишь, Егор, как мы в цитадели немецкой городской обороны, в ратуше, нашли семена, вывезенные фашистами из советских сельскохозяйственных станций и научно-исследовательских институтов?

Егор это хорошо помнил. Но присутствующие не знали, и Сапегин рассказал им об этом.

— Я тогда понял стремление американцев захватить как большие ценности именно эти семена и очень важные научные работы по увеличению урожая. Еще Карл-тон, которого американцы называли «охотником за русскими пшеницами», сознался в этом… Сейчас наша «крымка» и другие сорта — под американскими названиями «маркиз», «тетчер», «терки», «блейкхел» — занимают девяносто пять процентов посевов в Северной Америке. Даже почвы американцы называют по-русски: суглинок, чернозем, подзол и так далее. Именно благодаря ценности наших сортов и научных работ, приведших к успехам, наши враги и «союзники» пытались и продолжают пытаться захватить их. Это один из методов той «холодной войны», которую американцы вели и ведут против нас, и это прежде всего экономическая война, в данном случае — в области сельского хозяйства.

О доящихся растениях, как биофабриках сахара, Сапегин сказал, что это пока фантастика, хотя сама работа с доящимися растениями и дает ответ на многие интересующие нас сегодня вопросы ассимиляции и диссимиляции. Получение большого урожая — вот что сейчас самое главное. Получение урожая плодовых, например, не через год, как обычно, а каждый год, сейчас важнее.

— Это же самое говорил Искандер, — сказал расхрабрившийся Егор.

— А вот съедобный белок, — сказал Сапегин, — еще интереснее. Может быть, ученым колхозной лаборатории и удастся решить этот вопрос по-своему, используя почвенных микробов. Как добавочный корм для скота такое открытие имело бы важное значение. Но самое интересное — биовспашка, если бы удалось решить эту проблему.

Расспрашивал Сапегин и о гигантских орехах. Тут Егор заявил, что гигантские деревья неудобны — с них трудно собирать орехи. Об этом говорил и Василий Александрович.

— Ты не понял мысли ученых, — поправил его Сапегин. — Важны не орехи. Нам нужна скороспелая древесина. Старики менее чем в двадцать лет вырастили огромные деревья, а древесина — это спирт, и шелк, и многое другое. Леса — это борьба с засухой. Вот с какой стороны нас интересует выращивание скороспелых деревьев. Вырастить лес не в шестьдесят-восемьдесят лет, а в двадцать лет — огромное достижение. Поэтому орехами так интересовался мистер Покет. Впрочем, такое поведение «союзников» для нас не новинка. Имея с ними дело, всегда надо помнить одну англо-саксонскую поговорку: «Если ты не можешь задушить врага, обними его»… Но сейчас мы должны говорить о наших плодовых лесах.

Сапегин сообщил, что Совет Министров СССР объявил плодовые леса Джелал-Абадской и Ошской областей государственным лесо-плодовым заказником[12].

— Как вы знаете, — сказал он, — с 1944 года у нас работает Южно-Киргизская комплексная экспедиция Академии наук по обследованию плодовых лесов Южной Киргизии. В составе экспедиции много ученых. Сейчас профессор, участник экспедиции, сделает нам доклад. Прошу вас, Николай Семенович.

III

Невысокий мужчина с живым взглядом больших голубых глаз и седеющей бородой начал доклад об итогах работы за 1944 и неполный 1945 год, заметив, что экспедиция продлится еще в 1946 году, когда и будут окончательные выводы. Леса эти были давно известны. Еще в конце прошлого века один академик писал о них так: «Целые десятки верст будто едешь по фруктовому саду».

Профессор говорил о работе Института сухих субтропиков и о практике местных колхозов в окультуривании лесов, указав на работы Василия Александровича и Искандера.

Он говорил и о том, что ребята уже видели сами, — о сплошных стенах высоких гор, с запада, севера и востока защищающих этот край от вхождения холодного воздуха, вследствие чего зимой в горах температура на 3,5 градуса теплее, чем в Ферганской долине. Егор многое записал из сказанного профессором.

Специально для Гномика он сделал заметки о насекомых.

Из доклада профессора Егор понял, что встретившийся им фисташковый лес был вовсе не лесом и не рощей, а фисташковым редколесьем, где фисташек было совсем немного. Всего же фисташек в Средней Азии 204 тысячи гектаров.

Профессор указал на огромную мелиоративную роль[13] леса.

Он подробно разобрал характер лесо-плодовых массивов и указал способы, как их окультурить, создавая чисто ореховый лес, орехово-яблоневый, яблонево-алычовый, орехово-еловый лес, и т. д.

Расчеты профессора, как очищать леса, сколько оставлять деревьев, Егор записал.

IV

— Большое дело, которое должна подхватить районная общественность, — сказал Сапегин, — это широкая помощь в окультуривании плодовых лесов, помощь лесоплодовым хозяйствам, создание лесо-садов по методу мичуринской науки. Значительная роль в этом деле должна принадлежать комсомольским и пионерским организациям. Что вами сделано?

И вдруг поднялся Гарун. Егор удивился — как он его не заметил раньше! Гарун рассказал о том, что комсомольцы и пионеры помогали колхозам в годы войны, что ребята собирали сырье для добычи витаминов, собирали лекарственные растения, а сейчас, во время каникул, в виде опыта пробуют помочь Зеленой лаборатории.

— Только мы, — продолжал Гарун, — сначала послали туда на разведку маршрута четырех пионеров и поручили им выяснить о помощи Зеленой лаборатории. Это были Егор Смоленский, Роман Крестьянинов, Алексей Омельченко, Анатолий Батов, потом к ним присоединился пятый — Асан Шерафудинов из колхоза «Свет зари». Ребята оказались очень инициативными и дельными.

Гарун сообщил, что четыре дня назад первый отряд джелал-буйнакских пионеров в количестве тридцати пяти человек уже уехал в Зеленую лабораторию, а завтра выступают и остальные отряды. Продовольствие отправляют в кишлак Чак на машинах, а оттуда — вьюками.

Сапегин одобрил инициативу райкома комсомола. Профессор тоже похвалил пионеров и сказал, что местные пионеры помогали экспедиции. Начались высказывания по докладу. Егор Иванович Дубинин критиковал, а Лена Чукмасова защищала свои совхозы Витаминпрома.

После заседания Егор не утерпел, чтобы не упрекнуть Дубинина:

— Как же вы сказали, что не знаете полковника Сапегина?

— Я не знал тогда. Ведь Сапегина избрали секретарем уже после твоего отъезда в Зеленую лабораторию.

— Ты зачем меня милиционеру передала? — спросил Егор у Лены Чукмасовой.

— Начальник милиции тебя разыскивал, а зачем — не сказал. Оказывается, секретарь райкома тебя вызывал и о тебе спрашивал. Дежурный милиции просил, как только ты появишься, сейчас же позвонить ему. Ты писал рапорт Борису и подписался: «Воспитанник полковника Сапегина». Я об этом только сейчас узнала. Гарун сообщил секретарю, а тот рассказал Максиму Ивановичу о тебе. Товарищ Сапегин поручил разыскать тебя. Позвонили в кишлак, чтобы тебя вызвать, а там сказали, что ты выехал в город ко мне. Вот меня и просили позвонить, когда ты придешь.