— Это верблюжья колючка — янтак. Его нам прислали туркменские колхозники. Цветы янтака выделяют сахаристые капли почти каждый день. Задача состоит в том, чтобы бесплодные пустыни Средней Азии, поросшие янтаком, превратить в огромную сахаропроизводящую площадь.

— Но ведь здесь же не пустыня, — заметил Ромка.

— Я заинтересовался янтаком как сахароносом.

В неурожайные годы приходится подкармливать пчел сахаром. А на кустах — готовый сахар. Пчелы очень охотно собирают его. Подставьте ладони, отряхните капли и попробуйте!

— Очень сладко, — заметил Асан. И все с ним согласились.

Теперь ребята поняли, почему там много было пчел над кустами у входа в долину: Василий Александрович сказал, что там посажена опытная делянка янтака.

— Вот вам и первообраз доящегося растения.

Дальше шли грядки, засаженные различными растениями, и все они имели какое-то отношение к пчеловодству.

III

За опытным полем росли деревья. На одном и том же дереве висели различные плоды: яблоки, груши и айва. Росли здесь гибриды вишни с миндалем, черемуха. Василий Александрович остановился и опять напомнил ребятам:

— Прошу вас строго выполнять все правила, о которых я вам сказал при входе.

— Сюда Степке вовек не попасть! — шепнул Ромка.

— Конечно! — так же тихо ответил Егор.

Открылись полянки, окруженные деревьями, а на полянках Егор увидел что-то напоминающее небольшие плащ-палатки, растянутые для просушки. Эти зеленые плащ-палатки оказались листьями. Пять таких листьев протянулись в разные стороны, а над ними в просветах возвышались еще четыре.

— Вы наверняка думаете, что это растение с Марса, — сказал Василий Александрович, — а это просто сахарная свекла.

Мальчики, затаив дыхание, подошли почти вплотную к листьям. Огромные, темнозеленые, с волокнистой поверхностью, слегка бугристые, они лежали на деревянных подпорках, как растения из другого мира.

— Хорошие сорта растения всегда создаются и создавались только при хорошей агротехнике, — сказал Василий Александрович. — Это один из опытов Константина Николаевича Сапегина. «Предельщики» уверяли, что нельзя создать очень крупный корень сахарной свеклы с таким же большим процентом сахаристости, как и в маленьком корне весом в пятьсот — восемьсот граммов, где бывает двадцать три, двадцать пять и до тридцати процентов сахара. Маловеры заявляли, что чем крупнее корень, тем меньший будет в нем процент сахара. А Константин Николаевич еще раз подтвердил, что, зная требования, которые растение предъявляет на разных стадиях развития к условиям окружающей среды, мы можем управлять развитием растения. Это большое растение свеклы — результат воспитания обычного растения, то-есть воздействия на него внешней среды. Особенно важны две стадии: яровизация и световая. Поэтому над растениями вы видите электросолнце со светофильтрами.

Ребята подняли головы и увидели в листве деревьев темные стекла цилиндрических электроламп, поблескивающие над сахарной свеклой.

— Константин Николаевич не мог бы создать такие растения без усиленного питания. Вы видите эти канавки? По этим арыкам мы подводим воду для полива. Она течет из водоема и насыщена питательными веществами. Как видите, мы так обильно поливаем, что культура свеклы, растущая без полива, превратилась чуть ли не в водяную культуру свеклы. Константин Николаевич изучал на этих опытных растениях процессы ассимиляции и диссимиляции в растении, положительную роль ферментов, регулирующих углеводный обмен в листьях сахарной свеклы, то-есть исследовал процессы синтеза сахарных веществ. И ему удалось разрешить много спорных вопросов.

— А зачем эти резиновые трубочки? — Ромка показал на основание листьев.

— Это метод Константина Николаевича отсасывать сахаристый сок. Он движется по укрупненным проводящим путям в корень. На конце резиновых трубочек находится серия полых иголок. Резиновые трубочки соединяются в трубку побольше, а она соединена с маленьким вакуум-насосом[8] в доме.

— Значит, сахаристый сок отсасывается по дороге в корень? — спросил Ромка. — Это и есть доящиеся растения?

— Именно так, — подтвердил Василий Александрович. — Вы сами понимаете, что изучать вопросы ассимиляции и диссимиляции растений — не наше дело. Когда Константин Николаевич изучил то, что ему надо, он хотел бросить опыты, пустить эти растения на семена и увезти свою аппаратуру, но я упросил его оставить этот опыт нам. Эти растения, как и янтак, заинтересовали меня только одним: своей сахароносностью. Если нам на всякий случай надо иметь запас сахара для подкормки пчел, мы не должны брать этот сахар у детей и трудящихся. Мы решили сами добыть необходимый нам сахар. И, что самое интересное, одно такое доящееся растение сахарной свеклы по количеству уже полученного от него сока может заменить сто или даже двести корней сахарной свеклы. Листья вырабатывают сок, отправляют в кладовые, а, так сказать, звонка о том, что кладовые получили его и заполнились и потомство обеспечено, все нет и нет, и листья продолжают вырабатывать всё новые и новые порции сока.

Я раньше не обращал внимания на эти ДР, как Константин Николаевич сокращенно называл свои доящиеся растения. Больше того: мы даже собирались посадить сахарную свеклу или сахарный тростник, акклиматизировать его здесь, как это сделали в Таджикистане. А потом посмотрел на эти ДР и решил: зачем нам засаживать полгектара, если эти четыре ДР обеспечат нашу пасеку? Я, правда, поздновато спохватился. Аппаратуру, как я уже говорил, Константин Николаевич согласился временно оставить, а все свои руководства он уже отослал. Все же я кое-что записал.

— Значит, одно такое растение, — вмешался Ромка, — если заставить его доиться, то-есть все время отсасывать его соки, протекающие в корень, может дать столько сахара, сколько дает обычная сахарная свекла, скажем, с четверти гектара?

— Ну… ну, скажем — с одной сотки, — поправил Василий Александрович.

— Так это же можно вместо миллиона корней иметь тысяч десять, а может быть, и тысячу! — воскликнул Ромка.

— Сахарные биофабрики! — сказал Егор, увлеченный горячностью Ромки.

— А механизация? — спросил Василий Александрович и лукаво прищурил один глаз. — Но вот что надо хорошо помнить, — сказал ученый, переходя на серьезный тон: — раз формы живых тел создавались и создаются только условиями их жизни, то мы не можем не давать этим доящимся растениям воду, подкормку минеральными солями и редкими элементами, газовое питание — словом, все, что надо, а ночью должны дополнительно освещать электролампами. Тогда в листьях растений должен ускориться процесс превращения крахмала в сахар. Растворенный в воде сахар в виде сахарного сока переместится из листьев, чтобы отложиться в корне, а мы этот сок перехватим по дороге. Словом, «случай с перепелкой».

Ромка, быстро увлекавшийся всем новым, тут же попытался нарисовать картину огромного развития биофабрик в будущем, но Егор мгновенно отрезвил его, спросив у Василия Александровича, чем они могут помочь в работе с ДР.

— Вы? От вас многое зависит в судьбе этого опыта. Доящиеся растения, или, как мы их называем, ДР, должны уже теперь, по нашим подсчетам, давать за сутки не меньше литра сахарного сока. Пока был Сапегин, они давали уже по пятьсот граммов сока в сутки. А он уехал, и ДР каждый день уменьшают свой удой. Я и подкормку увеличил, и полив, и газовую подкормку, и, конечно, освещаю электросолнцами с электрофильтрами еженощно. Вы уже знаете, что у нас размыло плотину и вообще вся «техника» испорчена, и я уже четвертую ночь кручу ручную динамку. Правда, две ночи работал аккумулятор, но он тоже «сел». Перед этим я не освещал растения несколько ночей, может быть поэтому растения забастовали. Значит, нельзя было прерывать освещение. Вот вас я и попрошу по очереди крутить ручную динамку. Днем вы могли бы посредством динамки зарядить аккумуляторы. Работа не очень тяжелая и не требует научных знаний… Все же я хочу, чтобы, выполняя даже механическую работу, вы понимали ее значение и испытывали творческий интерес. Искандер в кишлаке, в плодовой лаборатории. Если бы он догадался привезти бензин и пригласить механика!.. Теперь вы понимаете, почему я так жду Искандера и как я надеюсь на вашу помощь?