Монашки обступили приходского священника. Пожилой мужчина кричал так, словно ему поджигали пятки. Он дергался всем телом, сбрасывая даже дюжих монахинь, пытающихся скрутить ему руки.

- Мы прокляты! - визжал сумасшедший. - Все прокляты. Я видел лоскуты! Десятки, сотни лоскутов чужих жизней. Их напяливают на себя только грешники. Верьте мне, я глас, вопиющий в пустыне!

Наконец монахиням удалось утихомирить буйного священника. Женщины призвали его помолиться, и священник ответил на их просьбы. Лотт смотрел как с десяток медников разного возраста и поставленный ими на колени сумасшедший истово молятся Аллане.

- Преподобный Висидос готовится отойти на небеса, - скорбно сообщила ему молоденькая прихожанка, одна из детей Эммы Ларрэ, которую Лотт помнил по званому обеду. Девочка тоже готовилась войти в сан и активно помогала усмирить старика. - Святая Элайза, снизойди к нам, очисть его разум. Он был самым добрым человеком, которого я когда-либо знала. Именно Висидос наставил меня пойти в услужение богам.

- В таком состоянии быть кастеляном...

- Старческое слабоумие взяло верх лишь неделю назад. Мы отменили мессы, пока епископат не пришлет нового кастеляна.

Приходского священника подняли на ноги. Монахини отряхнули подол его одежд, вытерли слюну со щек. Его повели в келью, на ходу шепча успокаивающие слова. Проходя мимо Лотта, кастелян встрепенулся. Он потянулся к Лотту костлявыми иссушенными руками. Лотт содрогнулся от омерзения - Висидос был слеп как маленький крысеныш. Белесая пелена подернула глаза. Катаракта, как третье веко животных, была толстой, абсолютно скрывшей зрачок. Из-за слепоты Висидос перестал следить за собой. В уголках глаз серыми пятнами узнавались гнойнички. Но, не смотря на уродство, Висидос нашел Лотта, как если бы действительно видел его.

- Найди их! Должны знать! Лоскуты душ надевают на тело! Грех! Порок! Я буду гореть в седьмом пекле, но не они. Должны знать!

- О чем он? - спросил Лотт у послушницы, но та лишь пожала плечами.

- Не знаю. Сам Висидос не знает. Не стоит видеть в болезни ясные мысли.

- Можно мне с ним поговорить?

- Конечно. Только не рассчитывайте на многое.

Послушница оказалась права. Вытянуть что-то полезное у полоумного священника так и не удалось. Висидос игнорировал его вопросы и плел чушь про лоскуты. Лотт обыскал его комнатку, но, помимо истертых требников и пары простецких сутан для еженедельных и новой для праздничных служб, ничего не нашел. Висидос не был эпицентром червоточины. Он просто выживший из ума старик, уставший ждать кончины.

Лотт обыскал деревянную церковь, перебрал все поленницы и опросил священников и агапитов, присматривающих за сумасшедшим, но не добился ничего выдающегося. Висидос всю жизнь посвятил службе в приходе, прожил мирно, ни с кем не ссорясь и оказывая любую помощь окружающим. По чести сказать, священнослужитель не заслужил того, как с ним обошлась старость, но Лотт давно понял, что не стоит ждать от добра, оказываемого другим, такого же добра для себя.

Дни пролетали мимо подобно оголяющим ветви листьям. Лотту осточертело это место, хотя при других обстоятельствах, он бы непременно согласился погостить здесь месяц или больше. Но видеть одни и те же лица, события, разговоры изо дня в день было невыносимо.

Он опросил детей. Малыши поделились на три группы. Одни лепетали веселую чушь, не понимая сути вопроса. Вторые хотели дотронуться к живому святому, засыпая вопросами на любые темы, кроме нужной Лотту. Третьи пугались и громко звали нянек или Эмму Ларрэ, а после выглядывали из-под длиннющих юбок, показывая ему язык.

Команда корабля только пожимала плечами. Лотт выяснил, что кок кормил команду лепешками из крысьего мяса. На это ушло несколько дней, но новоявленный святой не пожалел об этом. Он и раньше подозревал этого парня с волосатыми руками в нечистых делишках. На пару с квартирмейстером они решили сэкономить на мясе таким образом. Лотт сдал обоих первому помощнику и тот всыпал мошенникам плетей.

Тайны вскрывались по одной. Лотт выковыривал их из привычной жизни. Некоторые таились на поверхности. Измены, тихое пьянство, побои жены, нелюбимые дети. Иные приходилось раскапывать как таящийся в земле клад. Слуги подворовывали у хозяев. Кто-то крал столовое серебро. Кто-то совершал тонкие манипуляции с бумагами. Доверенный Лучано человек десятину от закупленных по дешевке кож прятал в карман. Хозяин то ли знал и закрывал на подобное глаза, то ли считал корпение над каждым грошиком унижением собственного достоинства.

Червоточина была где-то рядом, она срабатывала как хорошо смазанный механизм в нужное время, но Лотт не мог добраться до нее. От отчаяния Лотт проверил свою команду. Бьерн Костолом был простым как столб воякой. Родриго обожал живого потомка богов и мог броситься в пропасть по велению Лотта. Джеймс Галлард, наоборот, презирал его, но подчинялся приказам архигэллиота. Шэддоу, его персональный Мрачный Жнец, похоже, догадывался о целях опроса Лотта, но никак не реагировал на отчаянные попытки спасти положение. Световой день инквизитор проводил у одинокой ветлы, спустившей поникшие прутья в мерно текущую реку. Брат Леон рвался помочь ему, но Лотт и сам не знал, где следует искать. Остальные были бесполезным грузом и не несли полезной информации.

- Я что-то упускаю, - сказал Лотт. - Крохотная мелочь, которая не бросается в глаза. Знать бы какая.

- Ты найдешь причину, мой воин, - промурлыкала Линда. Она потерлась грудками о небритую щеку.

Лотт почувствовал, что снова возбуждается. Вот уже несколько дней кряду он топил уныние однообразия с протеже Эммы Ларрэ. Линда оказалась очень умелой в постельных утехах. Она проделывала с ним такие вещи, на какие не каждая шлюха согласится.

Утолив похоть, потный и усталый, он отбросил одеяло, и, тяжело дыша, откинулся на подушки. Линда налила вина. Часть выпила, остальное по капелькам пролила на него. Затем принялась слизывать, скользя по телу язычком. Было щекотно, но Лотт не хотел прерывать сладкие мучения.

Где-то в недрах поместья началось едва слышное гудение. Звук глушил камень, неясные отголоски отдавались легкой вибрацией.

- Ммм, что это?

- Я, дурачок.

- Я про звук. Словно призрак дует в горн.

- Это Фелидо, - Линда не сочла нужным остановиться. - Забавляет госпожу. Два или три раза в месяц она заставляет его рвать струны в специальной комнатке. От нее ведет ряд отверстий, соединенных трубами в опочивальню хозяйки. Здесь все сделано в угоду нашей покровительницы, если ты не знал. Люди долбили камень и изувечивали дом, чтобы эти приспособления усиливали звук и доставляли наслаждение ее ушам. Но мы же не отдадим Эмме все удовольствие? Оставим для себя чуточку?

Лотт сглотнул, почувствовав, что сейчас Линда высосет из него все жизненные соки, что еще оставались. Они провели вместе уйму времени, хотя Линда помнила только то, что случилось в последний из дней. Лотт смаковал ее общество, как столетнее вино. Линда старалась изо всех сил, угождала во всем. За это девушка просила только одно.

- Ты ведь увезешь меня с собой? - спросила в сотый раз Линда, но для нее это было впервые.

- Да.

- Правда-правда?

- Могу поклясться на Книге Таинств для пущей уверенности.

- Было бы неплохо, - рассмеялась она.

- Почему ты хочешь уехать? Живется здесь получше, чем в других местах. Да и Фелидо не самая плохая партия.

- А ты бы согласился жить по чужой указке? - сказала Линда враз посерьезнев. - Вставать по приказу, улыбаться по приказу, спать с теми, кого соблаговолит выбрать сеньора? Лоттар Марш, тебе повезло стать уникальным. А я простушка из глуши. Но не всегда же здесь оставаться?!

- Хмм, почему бы не сказать об этом Эмме. Она может подобрать тебе кого-нибудь получше.

- Эмма и Лучано - последние к кому я пойду. И тебе лучше помалкивать о нашей беседе. Для Эммы любовь не просто слово. Она преклоняется перед этим чувством и не позволит кому бы то ни было над ним насмехаться. Пока я с Фелидо, я в безопасности.