- Абсолютно. Я думал это бортник. Падальщик пожри душу, я был уверен, что это он. Кому же еще?

- Хм-м. Похоже, Боркатто, наш разговор будет более продолжительным, чем мне казалось вначале, - сказал Шэддоу, склоняясь над бортником. Он приложил металлический крюк к его глазу.

Лотт направился к выходу. Здесь больше нечего делать. Бортник был чист как девственный снег. Он не призывал скверну Зарока. В отличие от падчерицы.

- Итак, начнем сначала. Ваше имя Боркатто?

- Да. Господин, я все вам сказал. Больше ничего не знаю.

- Отвечайте только на вопрос.

- Я больше ничего не знаю, уберите от меня железку!

Погребок был славным. Хорошо глушил вопли. Лотт слышал только отголоски инквизиторской беседы. Отсюда казалось, что там гогочут давние дружки-выпивохи.

- Вы пропустили обед, - сказала Эмма Ларрэ. Хозяйка блистала в очередном наряде, подпоясанная чудным бежевым ремешком из тонко выделанной кожи.

- Прошу прощения, - произнес он. - Дела требовали моего присутствия. Вы знали погибшую и ее приемного отца?

- Не так хорошо, как хотелось, - скорбно ответила хозяйка. - Если бы я знала, чем это закончится для них, попыталась бы как-то повлиять. Не могу выносить чужие страдания.

Он попрощался с хозяйкой. Оставалась еще одна особа, которая просто не могла оставаться в стороне после случившегося этим утром.

Лотт направился к дому прислуги. Там ютились многочисленные работники Приюта Нежности. Садовники, кухарки, горничные, их дети и многие, многие другие, без которых поместье и земли, окружающие его, пришли бы в полную негодность.

Подруги Стэллы помогли ей убраться в комнате. Бригитта сделала роковое признание в постели. Вымаранное белье сложили в гигантских размеров мешковину и оставили в коридоре. Двое женщин с мозолистыми руками скребли полы и пытались очистить дерево от въевшейся крови.

Хозяйка примостилась на стульчике и глядела в окно. Во взгляде чувствовалась опустошенность, словно женщина побывала в жуткой сече и вышла победителем, потеряв всех друзей. По сути, действительность была не лучше. Сегодня женщина потеряла дочь и лишилась мужчины, с которым делила постель.

- Стэлла, я бы хотел с вами поговорить.

Она посмотрела на него. Слабо улыбнулась.

- Я вас знаю. Вы тот, кого принято называть потомком богов. Это вы пытались спасти мою Бригитту, когда люди, знавшие ее всю жизнь, оставались в стороне.

- Да, я. Могу я задать вам несколько вопросов?

Лотт взял ее за руку, тщательно вглядываясь в по-крестьянски грубые черты лица. Сейчас он хотел только одного - увидеть в Стэлле скверну. Он не хотел переживать день еще раз. Нужно прервать порочную цепь.

- Сир Лоттар, я...

Стэлла уткнулась в его плечо, рыдая. Не то чтобы Лотта это не трогало. Он жалел ее по-своему. Но как можно быть такой слепой, когда муж устраивает шашни с твоей дочкой?! Если бы она вмешалась, многое могло измениться.

- Я отвечу на все вопросы, - Стэлла смогла прийти в себя и найти силы собраться.

- Вы видели то, что призвала ваша дочь?

- Да.

- Знаете, что это?

- Да, Аллана, прости мою девочку. Бригитта открыла червоточину, сир Лоттар.

- Именно. И я пытаюсь понять, почему это произошло. Когда она умирала...

Женщина всхлипнула, но Лотт обязан был закончить, это могло здорово помочь сократить поиски.

- Когда ваша дочь умирала на моих руках, за ней скрывалась пустота. Кажется, я понимаю почему. Она была одинока в тот момент. Совсем одна и не было ни одного человека, чтобы подарить ей утешение. Я бы хотел прояснить несколько деталей.

- Да.

- Это будет нелегко. Но, я считаю, вы должны знать, за что Боркатто ее убил.

- Я знаю, - тихо произнесла Стэлла.

Подруги прекратили драить полы от крови и поглядывали в их сторону, перешептываясь между собой. Стэлла вытерла рукой мокрое лицо. Она потянулась к сундучку средних размеров, в котором хранились добытые за жизнь вещи. Она бережно перебирала распашонки и платьица, сложенные в аккуратную стопку.

- Она была прилежной девушкой, - сказала Стэлла. - Я никогда ее не наказывала, верите? Дети бывают озорниками еще теми, но не Бригитта. Когда она родилась, на улице бушевала метель. Я подумала - моя дочь больше похожа на северян, нежели на имперцев. И дала ей нордское имя. Если подумать, Бригитта и была северянкой. Молчаливой, терпеливой и стойкой. Я думала, она сможет пережить все что угодно. Когда шесть лет назад Амплус вышла из берегов, затопив наш дом, девочка ни разу не заплакала. Наоборот. Она помогала людям выносить вещи из дома и долго гонялась за кошками, чтобы перевезти их на лодке в безопасное место.

Лотт наблюдал за этой женщиной, скрупулезно перебиравшей дочкины игрушки, как ювелир, ведущий счет бесчисленным бусинам в шкатулке. Стэлла хотела удержать прошлое, но оно было чертовски скользкой штукой.

- Когда в нашей жизни появился Боркатто, я подумала, пусть он станет ей отцом. Но Бригитта, моя маленькая северянка, думала о нем иначе. И я решила, пусть. Пусть она будет счастлива.

- Что?! - мало не выкрикнул Лотт.

Маленькая несчастная женщина, скорбящая по дочери, сжалась от хлестких слов.

- Он бил вас?

- Нет. Боркатто был нежен со мной. И... Бригиттой.

- Вы знали о том, что между ними происходит, и ничего не сказали?

- У нас нелегкая жизнь, господин. Со стороны вам кажется, что лучше Приюта Нежности в мире места не сыскать, но это не так. Бригитта страдала, боги свидетели, она хотела иной жизни. И когда она познала любовь Боркатто... Я думала... Она изменится. Думала, она не станет делать глупостей.

Женщина заплакала. Она обнимала бесполезные теперь тряпки и бусы, зарывшись лицом в ворох одежды.

Лотт сглотнул. Желание ударить Стэллу, привести в чувство, и продолжить допрос с пристрастием выросло стократно. Он хотел выбить дурь из женской головки, сказать, что никакая матерь не станет делать то, что Стэлла сделала со своей дочерью; сказать, насколько он ее презирает.

Но Лотт сделал другое. Он обнял женщину, не обращая внимания на охающих позади товарок. Женщины раскудахтались о том, мол, какой благородный человек этот Лоттар Марш и как им повезло, что боги послали к ним всамделишного святого. Лотт абстрагировался от реальности. Он потянулся к другому миру. Там, внутри каждого из людей, он это знал как никто иной, таился зверь. Аспид, харкающий желчью, он пожирает каждого, одних быстро, других медленнее. Когда человек готов сдаться, он впускает в мир зло. Лотт искал это зло в Стэлле. Прощупывал таинственные токи энергий и ласковой тьмы преисподней. Но, сколько ни старался, все шло прахом. Стэлла была отвратной матерью, но эпицентром второй червоточины она не являлась.

Он потратил день впустую. Лотт поскреб выбритый подбородок. За окном, в тени желто-красных ветел, Линда беседовала с Лучано. Миловидная протеже Эммы Ларрэ обхаживала ее мужа так же усердно, как вчера это проделывала с Лоттом. Девушка как бы случайно касалась руки хозяина, стреляла в Лучано томным взглядом. Приют Нежности следовало переименовать в Приют Порока или Обитель Разбитых Сердец. Чересчур цинично, зато честно.

Где он мог ошибиться? Неужели это не червоточина? Лотт ухмыльнулся. Самое время для божьего просветления. Коли ты святой, выполняй волю Гэллоса. Твори добро, восстанавливай справедливость или что там требуется от таких как он?

Что ж, он постарается исправить положение, раз боги хотят этого. Задница падальщика, он и сам не прочь спасти девчонку. Из безумной семейки Бригитта была наиболее вменяемой.

Остаток дня прошел без каких-либо изменений.

- Мы бы почувствовали вторую червоточину, - сказал брат Леон. Инквизитор застыл возле мачты, подперев столб ногой. - Допрос ничего не дал. Мы наложили сеть заклятий на поместье. Но это ничего не дало. Может быть, вы ошиблись?

- Хотел бы.

- Понятно. Завтра мы продолжим и обязательно найдем причину - воодушевленно сказал юный инквизитор.