В результате история – центральный сюжет – получает многогранное освещение: глазами ее главного героя, глазами слушателей, воспринимающих не только рассказываемое, но и самого рассказчика, его поведение, мысли. Так внешний рассказ сливается с внутренним (историей любви). Фактически на фоне рассказываемого развивается новое повествование. Рассказчик становится героем и центром новых событий. Строится довольно сложная структура: анонимный рассказчик ведет повествование о персонажах, один из которых рассказывает историю, составляющую стержень всего произведения, и в то же время сам становится персонажем, объектом анализа. Рассказывает Иван Иваныч («Крыжовник», с. 307):
«Я уехал от брата рано утром, и с тех пор для меня стало невыносимо бывать в городе. Меня угнетают тишина и спокойствие, я боюсь смотреть на окна, так как для меня теперь нет более тяжелого зрелища, как счастливое семейство, сидящее вокруг стола и пьющее чай. Я уже стар и не гожусь для борьбы, я неспособен даже ненавидеть. Я только скорблю душевно, раздражаюсь, досадую, по ночам у меня горит голова от наплыва мыслей, и я не могу спать... Ах, если б я был молод!»
Можно полагать, что такая структура художественной речи, такое использование анонимного рассказчика – важное художественное открытие А.П. чехова. Рассказ в рассказе позволяет делать социальные обобщения, возможно близкие автору, но даваемые не прямо от автора, а косвенно, от рассказчика.
И еще одна важная особенность стилевой манеры чехова связана с типом анонимного рассказчика. В рассказе «Случай из практики» описывается поездка ординатора Королева к больной на фабрику. Повествование ведет анонимный рассказчик:
«Нужно было проехать от Москвы две станции и потом на лошадях версты четыре» (с. 339).
«Въехали в фабричные ворота» (с. 340).
«Пошли к больной» (с. 341).
Короткие, как правило, фразы намечают вехи повествования, каждая из которых сопровождается картиной, открывающейся взору персонажа:
«Въехали в фабричные ворота. По обе стороны мелькали домики рабочих, лица женщин, белье и одежда на крыльцах. “Берегись!” – кричал кучер, не сдерживая лошадей. Вот широкий двор без травы, на нем пять громадных корпусов с трубами, друг от друга поодаль, товарные склады, бараки, и на всем какой-то серый налет, точно от пыли. Там и сям, как оазисы в пустыне, жалкие садики и зеленые или красные крыши домов, в которых живет администрация» (с. 340).
Такая картина представляется герою, но такой она видится и рассказчику. Повествование объективировано, однако события представлены так, как мог увидеть их Королев. Анонимный рассказчик близок персонажу, но мысли и чувства героя воспроизводятся не непосредственно им самим, а передаются рассказчиком. Так достигается объективность описываемого и в то же время сохраняется субъективность, индивидуальность восприятия персонажем происходящего. В этой манере, которую можно назвать драматизацией повествования, анонимный рассказчик как бы сопровождает героя и делает мгновенные снимки того, что видит герой, или того, что он чувствует. Объективированное описание и субъективные впечатления, также переданные объективировано, сливаются в единой структуре речи, образуемой фигурой анонимного рассказчика. Драматизация близка анонимному рассказыванию, органична для него и широко используется в рассказах А.П. чехова. Драматические элементы (сценки) разнообразят словесную ткань, дополняя повествование изображением. Драматизация делает рассказ двуплановым, полифоничным.
Итак, в рассмотренных рассказах действует анонимный рассказчик. Это, по-видимому, самый распространенный в художественной литературе способ построения речи. Он представляет собой гибкую, пластичную форму рассказывания, является посредником между автором – производителем речи – и читателем. Основные качества анонимного рассказчика можно определить следующим образом.
1. Всеведение. Он знает о герое все, но никак не проявляет себя в речи. У читателя даже не возникает вопроса, откуда рассказчику известны подоплека событий, поступки героев и т.п. Специфика читательского ожидания в том, что читатель ждет рассказа, но источник знаний о событиях в компетенцию читателя не входит. Он судит о правдоподобии или неправдоподобии рассказываемого, руководствуясь жизненным опытом, вкусом. Правдоподобие же, убедительность изображаемого во многом зависит от мастерства писателя.
2. «Голос» анонимного рассказчика имеет особую, непререкаемую авторитетность. Он принадлежит не какому-либо конкретному человеку, но всезнающему рассказчику. Его рассказ не подвергается сомнению. Так было. Так протекали события. И знание это объективно по определению. Анонимный рассказчик объективирует события.
3. Присутствие анонимного рассказчика придает речи объемность, полифоничность. В повествовании кроме анонимного рассказчика говорят и персонажи. Используется прямая речь (диалоги), несобственно-прямая, реплики слушателей и т.п. Весь этот комплекс и создает впечатление объемности, полнокровной жизненной картины. Не случайно в рассказах чехова широко используется драматизация, органичная для повествования с анонимным рассказчиком.
4. С присутствием анонимного рассказчика связана модальность речи. Повествование может быть объективированным (но чистая объективированность практически не встречается) и субъективированным. Рассказ скользит между двумя этими полюсами. В одних преобладает объективированность, другие обнаруживают тенденцию к субъективированности (рассказ близок к персонажам).
Выше была рассмотрена самая распространенная разновидность рассказчика – анонимный рассказчик. Есть и другие разновидности, например рассказчик-персонаж (А.П. чехов «Моя жизнь. Рассказ провинциала»). Повествование ведется от имени персонажа, рассказывающего о том, что попадает в поле зрения героя. Такому повествованию часто свойственна исповедальность, эмоциональность.
Полная типология рассказчиков, что составляет актуальную задачу стилистики, возможна лишь при значительном расширении круга исследуемых источников. В данном же разделе важно было показать, что субъект речи (независимо от типа рассказчика) – обязательная принадлежность художественной речи, составляющая ее специфику.
Специфика художественной речи заключается в ее структуре, главная особенность которой состоит в несовпадении производителя речи (автора) и ее субъекта. Слово художественной речи принадлежит субъекту – рассказчику и только в конечном счете автору. Художественное произведение представляет собой повествование, объективированное рассказчиком. Художественная речь всегда по меньшей мере двуслойна: она представлена эксплицитно субъектом речи (анонимным или персонифицированным) и имплицитно производителем речи. Структура художественной речи определяет и свойственные ей особенности текстовой модальности. Рассмотрим разновидности текстовой модальности на примере некоторых текстов Л.Н. Толстого, Н.В. Гоголя, А.С. Пушкина.
У каждого большого писателя существует более или менее постоянный (хотя бы для отдельного периода или произведения) тип организации большого контекста, тесно связанный с его художественным методом, способом познания и видения действительности. Для одного писателя важно выразить мысль наиболее компактно, наиболее собранно и концентрированно, с четким выделением самых существенных и глубинных сторон предмета с первого упоминания об этом предмете. Другой дает серию мимолетных, как бы случайных впечатлений, каждое из которых умещается в одном предложении, а существенное представление о предмете возникает лишь в результате суммирования, интеграции всех этих впечатлений. Для такого писателя контекст и переходы от одной фразы к другой, а иногда и «перекличка» далеко друг от друга стоящих предложений чуть ли не важнее, чем отдельное, изолированное предложение.
Для Л.Н. Толстого, например, характерно стремление вместить в предложение все богатство, всю сложность, все оттенки мысли или переживания, дать мысль в ее динамике, развитии. Для него важна не только сама мысль, но и ее причины и следствия, обстоятельства, сопутствующие ее появлению. Отсюда тенденция к аналитизму, что в синтаксическом плане выражается в расширении рамок отдельного предложения, в значительном повышении его удельного веса, в обилии сложных синтаксических построений с большим количеством сложно и тесно взаимосвязанных частей, в широком использовании периодов, играющих весьма значительную роль в структуре художественного целого. Достаточно вспомнить период, открывающий роман «Анна Каренина», или обратиться к периоду, которым начинается рассказ «Два гусара» и который содержит картину целой эпохи: