Итак, если мы полагаем, что принцип взаимоотношения мысли и слова «подразумеваемое Данное – выражаемое Новое» действует и в процессе аргументативной организации повседневного речевого общения, где содержательное наполнение Данного и Нового зависит от субъективного представления говорящего о важности того или иного аспекта речежизненной ситуации, то тогда есть достаточные основания называть данный аспект аргументации личностной аргументацией.

3.4.1. Взаимосвязь личностной аргументации с другими аспектами аргументативного процесса

Описанные нами в предыдущих параграфах аспекты аргументативного процесса (когнитивно-языковая аргументация и социально-речевая аргументация) тесно взаимосвязаны с личностной аргументацией.

Рассмотрим следующий пример:

(61) Он устало машет кадилом и сильно дымится: наверное, это трудно – работать на трех каналах сразу. Кругом лепота, но необъяснимо постные лица. Даже скорбные. Словно не светлый праздник, а день партийного взыскания, государственной чистки, «Лебединого озера». Целовать ручку в очереди стоят люди известные, наши общие учители, инженеры душ. В эпоху Большого Державного Стиля они писали безбожные книги и делали кинофильмы, где пламенные отроки, размахивая саблями, отрекались от старого поповского мира. Теперь они пришли со свечкой – и ты, наблюдая это грехопадение на всех каналах сразу, поневоле впадаешь в тоску: это когда же инженеры наших душ кривили душой собственной – тогда или нынче? [Валерий Кичин. Держа вю. Телеэфир сделал коммунизм богоугодным делом // Известия. 2002.01.11].

Как показывают результаты опроса информантов, в сочетаниях с существительными, имеющими сему времени (светлый день, светлый праздник), прилагательное светлый является с точки зрения когнитивно-языковой аргументации модификатором «+», относя характеризуемый феномен, объект к категории прототипических, «как раз таких» в представлении членов русского лингвокультурного сообщества. В рамках данного дискурсивного типа, т.е. совокупности речежизненных ситуаций, в которых данный языковой знак реализует приблизительно одинаковый дискурсивный смысл, прилагательное актуализирует императивно окрашенное суждение социально-речевой аргументации «такого времени нужно ждать, к нему готовиться, возвращаться к нему в мыслях, оно – очень важное». В данном речевом фрагменте суждение социально-речевой аргументации выступает с точки зрения личностной аргументации в роли подразумеваемого Данного, в роли «коммента» для топика «набожность современной политической номенклатуры лицемерна и фальшива». Общее соотношение топика и коммента выглядит следующим образом: «набожность современной политической номенклатуры лицемерна и фальшива» (топик), «поскольку, например, вместо того, чтобы ждать такого времени (светлого праздника), готовиться к нему, возвращаться к нему в мыслях, понимать, что оно очень важное, чиновники ведут себя так, как будто отбывают наказание» (коммент).

Отметим следующую выявленную нами закономерность: если прилагательное с точки зрения когнитивно-языковой аргументации является в определенном контексте модификатором «+», отражая представление о константах восприятия этноса, и, следовательно, суждение социально-речевой аргументации представляет собой модель, в целом, позитивного взаимодействия с таким элементом среды, то, чаще всего, данное суждение в личностной аргументации выступает в качестве коммента (пр. 61). И наоборот, если прилагательное в контексте не обладает выраженным потенциалом модификатора «+», и, следовательно, суждение социально-речевой аргументации представляет собой модель, в целом, негативного, опасливого отношения к такому элементу среды (однако, есть исключения – см. примеры 59–60), то данное суждение в личностной аргументации может выполнять как функцию топика, так и коммента (пр. 57–58). Сравните:

(62) ОБВИНИ́ТЕЛЬ. А вы, четвертый това́рищ, почему́ молчи́те? ИУ́ДА-ЧЕТВЕРТЫЙ. Я-mo что, заче́м вы ко мне придира́етесь? Я челове́к темный, меня́ ле́гче, чем образо́ванных, созна́тельных оби́деть. ЗАЩИ́ТНИК (перебива́я). Разреши́те, я поясню́. Мой клие́нт действи́тельно доноси́л, пресле́дуя ли́чные це́ли [Василий Гроссман. Все течет (1955–1963)].

В данном случае не обладающее в имеющемся контексте аргументативным потенциалом модификатора «+» прилагательное актуализирует суждение социально-речевой аргументации «это плохо, когда человек такой, его нужно изменить или пожалеть», которое в личностной аргументации находится в фокусе ориентирующего воздействия говорящего, выполняя функции топика: «да, я – плохой, и меня изменять и жалеть надо, а не судить».

(63) Степан, Степан… Темный ты человек. Попил ты моей кровушки. Я тебе все простил и зла не держу, но был ты вепрь, вепрем и остался [Личутин В. Раскол // Роман-газета. № 23, 1997. С. 80].

В следующем речевом фрагменте (пр. 63) в фокусе ориентирующего воздействия говорящего находится топик «я на тебя зла не держу», а суждение социально-речевой аргументации выполняет функции коммента «потому что, когда ты такой – это очень плохо для тебя же, тебя нужно жалеть».

Выявленная закономерность может быть объяснена следующим образом: если адъективно-субстантивное сочетание активизирует в сознании большинства членов национально-лингвокультурного сообщества представление о некоторой, важной для данного этноса, константе восприятия (т.е. прилагательное обладает с точки зрения когнитивно-языковой аргументации потенциалом модификатора «+»), а такое представление, по нашему мнению, входит в ядро национальной когнитивной базы, то актуализируемое на основе представления о константе восприятия суждение социально-речевой аргументации выполняет в личностной аргументации функции Известного, знаемого всеми и служащего опорой для введения фокусируемого в речевом поступке важного Нового. И наоборот: если представление о прототипичности такого элемента среды отсутствует в национальной когнитивной базе, разделяемой всеми членами национально-лингвокультурного сообщества, то суждение социально-речевой аргументации не имеет статуса Известного всем, а в зависимости от ситуации может быть в фокусе речевого ориентирующего воздействия и иметь функцию топика (Нового, важного) или занимать позицию коммента, поскольку предполагается, что все-таки большинство членов сообщества знают и разделяют данное суждение, содержащее определенный социальный императив.

Итак, мы определяем личностную аргументацию как процедуру организации говорящим речевого ориентирующего воздействия, состоящую в выдвижении на первый план некоторой субъективно представляющейся говорящему наиболее важной в данный момент модели поведения при одновременном выстраивании вокруг нее «окружения», опирающегося на когнитивно-языковой аргументативный потенциал языковых единиц и на суждения социально-речевой аргументации, и призванного служить базой, основой для понимания и принятия собеседником фокусного ориентирующего воздействия.

3.5. Языковая основа реализации аргументативной деятельности в повседневном речевом общении

В нашем исследовании различных аспектов аргументации в речевой повседневности мы опирались на речевые употребления прилагательных светлый и темный. Предварительный анализ позволяет предположить, что прилагательные черный и белый также могут являться «организаторами» аргументативной деятельности.

Тонкую интуитивную игру с когнитивно-языковым и социально-речевым аспектами аргументации наблюдаем в следующих афоризмах:

(64) И черными делами зарабатывают на белый хлеб [Э. Кроткий];

(65) Много ли надо бедному человеку? Кусочек белого хлебца, а икра – да уж бог с ней, пусть будет черной.

В сочетании белый хлеб прилагательное с точки зрения когнитивно-языковой аргументации является модификатором «+», поскольку прототипический хлеб в представлении членов русского лингвокультурного сообщества именно белый (здесь мы сталкиваемся с идеальной нормой: хлеб должен быть таким): хлеб, и даже белый.