Но, прежде всего, Музиль известен как автор незаконченного романа «Человек без свойств» («Der Mann ohne Eigenschaften»), первые две части которого вышли в начале 30-х годов. Здесь в центре внимания автора – элита общества. Эти люди, однако, ничтожны и карикатурны. Они апеллируют к различным высоким идеям, но эти идеи пусты, они не имеют реальной цели. Такова и задуманная ими акция празднования юбилея правления любимого императора, которого они за год до начала Первой мировой войны славят как миротворца. Автор изображает эту эйфорию накануне гибели империи с иронией.
Главный герой – Ульрих как «человек без свойств» – это не только воплощение внутренней «бесформенности» современного человека, но и попытка извлечь для общества и для человека конструктивные уроки. Почти все персонажи, что противостоят в романе Ульриху, как называет их сам автор, – «профессионалы». Государственный чиновник вроде Туцци, вроде генерала Штумма, или управляющий банком вроде Лео Фишеля, несмотря на свою активность, пусты, они не индивидуальности, а скорее, рабы ситуаций, идей, условностей.
А вот Ульрих – «непрофессионал». Некогда, повинуясь рутине, он был близок к тому, чтобы им стать, но затем он взял у практической жизни годичный отпуск, и отец, австриец консервативных взглядов, пристроил его в секретари организационного комитета «параллельной акции», что дает возможность наблюдать, размышлять и даже общаться. Он презирает все эту суету, но все же в ней участвует. Ульрих – не человек с «чувством реальности», а человек с «чувством возможности». Разочаровавшись в прежних попытках сделать карьеру и насмотревшись на суету «акции», Ульрих определяет для себя положение «человека без свойств», противопоставляющего себя современной действительности. При этом он утопически мечтает о всеобъемлющей любви и, вступив в связь с сестрой, нарушает даже в этой сфере буржуазную мораль. Их полные мистических чувств отношения обречены на провал, как любая индивидуалистическая утопия. Согласно замыслу писателя, полный крах утопий должен был наступить в конце романа, с началом войны.
Одним из самых популярных австрийских писателей начала ХХ в. является Стефан Цвейг (Stefan Zweig, 1881–1942) – новеллист, романист, поэт, автор литературных биографий.
Родители Цвейга создали в доме атмосферу утонченной духовной культуры, столь свойственной высшему венскому обществу конца XIX в. Будучи студентом Венского и Берлинского университетов, юноша посещал музеи, театры и библиотеки в Венеции и Милане, Париже и Лондоне, позже посетил Индию, Индокитай, США, Кубу, Панаму. Солидное состояние семьи позволило ему без затруднений издать первую книгу, сборник стихотворений «Серебряные струны» («Silberne Seiten», 1901). Цвейг послал ее своему кумиру – Райнеру Марии Рильке. Тот прислал в ответ свою книгу. Так завязалась дружба, продолжавшаяся до самой кончины Рильке.
Секрет необычайной эрудиции Цвейга во всех течениях и направлениях культурной жизни Европы первых десятилетий XX в. в том, что он не просто читал творения маститых авторов, но был дружен с такими выдающимися деятелями культуры, как Э. Верхарн, Р. Роллан, О. Роден, Т. Манн, З. Фрейд, Дж. Джойс, Г. Гессе, Г. Уэллс, П. Валери. Большой интерес он испытывал к русским классикам, его поразил Ф. Достоевский, у которого он многому научился, его восхищал А. Чехов, а затем навсегда кумиром писателя сделался Л. Толстой.
Такие новеллы Цвейга, как «Амок» («Amok», 1922), «Смятение чувств» («Verwirrung der Gefuhle», 1927), «Шахматная новелла» («Schachnovelle», 1941), сделали имя автора популярным во всем мире. Они поражают драматизмом, психологизмом и заставляют размышлять над превратностями человеческих судеб. Цвейг создал и детально разработал свою собственную модель новеллы, отличную от произведений многих мастеров этого жанра. События большинства его историй происходят во время путешествий, то увлекательных, то утомительных, а то и по-настоящему опасных. При этом он опирался на традиции венской школы. В центре каждого рассказа Цвейга – монолог, который герой произносит нередко в состоянии аффекта, раскрывая свою душу перед случайным попутчиком. Драмы разыгрываются в считанные часы, но эти часы становятся решающими для судьбы героя. Цвейг, как и многие писатели, воспринявшие затем его традиции, всегда сжимает и уплотняет действие. Почти во всех новеллах австрийского писателя размеренное течение благополучной жизни его героев, людей интеллигентных, обеспеченных, всегда таких корректных, чопорных, сменяется взрывом страсти, нечто неведомое им самим вдруг прорывается наружу, сметая все препоны и условности, и неодолимо влечет персонажей к катастрофе.
На то, как Цвейг рассматривал и трактовал личность, заметно повлиял З. Фрейд. Вслед за знаменитым австрийским психиатром писатель открывает человека в конфликте с самим собой. Светская дама, прожившая спокойно и достойно сорок лет, внезапно за сутки совершает моральное падение («Двадцать четыре часа из жизни женщины», 1927). Или, напротив, все годы бесчисленных падений оправданы одной всепоглощающей страстью таинственной незнакомки, чья чистая любовь оказалась незамеченной («Письмо незнакомки», «Brief einer Unbekannten», 1922).
Цвейг нередко писал на стыке документа и искусства, создавая увлекательные жизнеописания Магеллана и Марии Стюарт, Эразма Роттердамского и Бальзака. При этом он стремился обнаружить в документах и мемуарах психологическую подоплеку.
Герой книги «Триумф и трагедия Эразма Роттердамского» («Triumph und Tragik des Erasmus von Rotterdam», 1935) считал себя гражданином мира. Эразм отказывался от самых престижных должностей на церковном и светском поприщах, порицал фанатиков и схоластов, мздоимцев и невежд. Но особенно ненавистны ему были те, кто разжигал рознь между людьми. Однако вследствие чудовищного религиозного раздора Германия, а за ней и вся Европа были обагрены кровью. Согласно концепции Цвейга, трагедия гуманиста – ученого и писателя в том, что он не сумел этого предотвратить.
Цвейг долгое время верил, что Первая мировая война – трагическое недоразумение, что она останется последней войной в мире, постепенно становясь все большим и большим ее противником. Он полагал, что вместе с пацифистом Р. Ролланом и А. Барбюсом, вместе с немецкими писателями-антифашистами он сумеет предотвратить новую мировую катастрофу. Во время Второй мировой войны писатель покинул Европу, отправился в Латинскую Америку (1940), затем переехал в США (1941), но вскоре решил поселиться в небольшом бразильском городе Петрополис. 22 февраля 1942 г. он ушел из жизни вместе с женой, приняв большую дозу снотворного, по его словам, будучи не в силах наблюдать за разрушением его «духовной родины Европы» и в отчаянии от распространения фашизма.
Дополнительная литература
1. Белобратов А.В. Роберт Музиль: Метод и роман. Л., 1990.
2. Затонский Д.В. Австрийская литература в ХХ столетии. М., 1985.
Литература Германии середины XX века
Тяжелые с экономической точки зрения 20—30-е годы не позволили немецкоязычной литературе избавиться от пессимизма времен Первой мировой войны. В это время в странах Европы как продолжают существовать в несколько измененном виде «старые» направления (реализм, символизм), так и появляются новые, нередко политически ангажированные (социалистический реализм). В первой трети ХХ в. в Германии возрос интерес к историческому и социальному роману, причем нередко подробности современной жизни изображались с документальной точностью. Вслед за американскими писателями немецкие авторы-романисты поднимают тему «потерянного поколения» (Э.М. Ремарк), осмысляют взаимоотношения прошлого и настоящего (Г. Гессе, Т. Манн), обращаясь к мифу. Многие писатели уже тогда предчувствовали, что скоро возникнет новая мировая катастрофа.
Во время Второй мировой войны значительная часть немецких, австрийских и швейцарских писателей была вынуждена эмигрировать, в основном в США, поскольку нацисты запрещали и сжигали их книги, препятствовали их работе, даже угрожали арестом. Некоторые из эмигрантов вели активную политическую и пропагандистскую деятельность (А. Зегерс). В эмиграции писатели создали целый ряд антифашистских произведений, опубликованных, в основном, сначала на английском и лишь после окончания войны на немецком языке. Часть оппозиционных нацизму писателей остались на родине, в так называемой внутренней эмиграции.