– Не двигайся! – скомандовал Иниго, и это были последние звуки, что он издал, потому что теперь ему нужны были его уши, и он наклонил голову в направлении шелеста крыльев, крепко сжимая правой рукой великолепную шпагу, смертоносное остриё которой медленно описывало в воздухе круги. Иниго никогда в жизни не видел королевских летучих мышей, ничего о них не знал; насколько они были быстры, как они атаковали, под каким углом, в каком количестве? Шорох крыльев теперь раздавался прямо над ним, где-то в десяти футах, может больше, но могли ли эти летучие мыши видеть во тьме? Обладали ли они и этим оружием? – Нападайте же! – был готов крикнуть Иниго, но в этом не было нужды, потому что послышался шум крыльев, которого он ожидал, и пронзительный длинный крик, которого он не ожидал, и первая королевская летучая мышь бросилась на него.

Иниго выжидал, выжидал, и вот шорох сместился влево, и это было плохо, потому что он знал, где находится, и звери тоже знали это, а значит, они что-то для него готовят, сильный удар, внезапный поворот, и ему понадобился весь контроль над собственным разумом, что у него был, чтобы продолжить всё так же держать шпагу, медленно описывая ею круги, не следуя за звуком, пока шелест крыльев не замер, и королевская летучая мышь не кинулась, беззвучно, внезапно изменив направление, Иниго в лицо.

Шестипалая шпага прошла сквозь неё, словно сквозь масло.

Крик умирающей королевской летучей мыши был похож на человеческий, лишь чуть выше и короче, но Иниго это было не слишком-то интересно, потому что теперь он слышал двойной шелест; они нападали на него с двух сторон, и одна справа, другая слева, и МакФёрсон всегда говорил ему двигаться от силы к слабости, поэтому сначала Иниго убил ту, что была справа, затем сделал выпад налево, и два почти человеческих крика возникли и угасли. Шпага стала тяжелее, три мёртвых животных изменили её баланс, и Иниго хотел бы очистить своё оружие, но послышался ещё шорох, на этот раз один, и в этот раз не было перемены направления, прямо и смертельно ему в лицо, и он удачно уклонился; шпага взметнулась вверх, прошла сквозь сердце смертоносного животного, и теперь на легендарную шпагу были нанизаны четыре тела, и Иниго знал, что не проиграет эту схватку, и он сказал: – Я Иниго Монтойя, и я всё ещё чародей; нападайте же, – и услышал шорох крыльев трёх из них и подумал, что ему было бы лучше быть поскромнее, но было уже слишком поздно, и ему нужен был фактор неожиданности, и он воспользовался им, изменив свою позицию по отношению к животным, поднимаясь на ноги, останавливая их броски раньше, чем они этого ожидали, и вот уже семь королевских летучих мышей были мертвы, и его шпага совершенно утратила баланс, и это было бы плохо, опасно, если бы не одна важная вещь: теперь во тьме было тихо. Шелеста крыльев больше не было.

– Ну ты и гигант, – сказал тогда Иниго, переступил через Феззика и быстро двинулся дальше вниз по тёмной лестнице.

Феззик встал и неуклюже пошёл за ним, говоря:

– Иниго, послушай, до этого я ошибся, ты не лгал мне, ты просто немного схитрил, а мой отец всегда говорил, что хитрить можно, поэтому я больше на тебя не злюсь, ты не против? Я не против.

Они повернули ручку двери, находящейся в конце чёрной лестницы, и вошли на четвёртый уровень.

Иниго посмотрел на него.

– Ты хочешь сказать, что полностью простишь меня за то, что я спас твою жизнь, если я полностью прощу тебя за то, что ты спас мою?

– Ты мой друг, мой единственный друг.

– Мы жалкие, вот какие мы, – сказал Иниго.

– Валкие.

– Неплохо, – похвалил Иниго, и Феззик понял, что с их размолвкой покончено. Они направились к знаку, гласящему «На уровень пять», по пути проходя мимо странных клеток. – Это худшие из всех, – сказал Иниго и тут же отпрыгнул назад, потому что за тусклым стеклом кровавый орёл пожирал что-то, похожее на руку. А с другой стороны располагался большой чёрный бассейн, в котором находилось что-то тёмное и многорукое, и воду, казалось, засасывало куда-то к центру бассейна, где находился рот этого существа. – Быстро, – сказал Иниго, заметив, что трепещет при мысли о том, что было бы, если бы его бросили в тёмный бассейн.

Они открыли дверь и посмотрели вниз в направлении пятого уровня.

Потрясающе.

Во-первых, на двери, которую они открыли, не было замка, и она не могла закрыться за ними. Во-вторых, лестница была ярко освещена. В-третьих, она была абсолютно прямой. В-четвёртых, она была короткой.

И, превыше всего, там ничего не было. Она была хорошо освещённой, чистой, и совершенно, без малейшего сомнения, пустой.

– Я ни на секунду в это не поверю, – сказал Иниго, и, держа шпагу наготове, сделал первый шаг вниз. – Оставайся около двери – свечи погаснут в любую секунду.

Он сделал ещё один шаг вниз.

Свечи светили всё так же ярко.

Третий шаг. Четвёртый. В этой лестнице было всего около дюжины ступенек, и он сделал ещё два шага, остановился посередине. Каждая ступенька была примерно фут в ширину, так что он оказался в шести футах от Феззика, в шести футах от большой богато украшенной двери с зелёной ручкой, которая открывалась на пятый уровень.

– Феззик?

От верхней двери:

– Что?

– Мне страшно.

– Но похоже, что всё в порядке.

– Нет. Так должно казаться; это чтобы обмануть нас. Тут должно быть что-то ещё хуже, чем то, через что мы прошли раньше.

– Но ничего не видать, Иниго.

Иниго кивнул.

– Именно поэтому мне и страшно.

Он сделал ещё один шаг вниз к последней богато украшенной двери с зелёной ручкой. Ещё один. Осталось четыре шага. Четыре фута.

Сорок восемь дюймов от смерти.

Иниго сделал ещё шаг. Он не мог унять дрожи; он почти утратил контроль над собою.

– Почему ты трясёшься? – спросил Феззик с вершины лестницы.

– Смерть здесь. Смерть здесь. – Он сделал ещё один шаг вниз.

Двадцать четыре дюйма от смерти.

– Теперь я могу к тебе присоединиться?

Иниго покачал головой.

– Я не хочу, чтобы и ты умер.

– Но тут пусто.

– Нет. Смерть здесь. – Теперь он потерял контроль над собою. – Если бы я видел её, я смог бы драться с ней.

Феззик не знал, что ему делать.

– Я – Иниго Монтойя, чародей, нападай! – Он обернулся раз, другой, держа шпагу наготове, внимательно осматривая ярко освещённую лестницу.

– Теперь ты меня пугаешь, – сказал Феззик и, позволив двери захлопнуться за собой, начал спускаться по лестнице.