А лидерами контрреформации в Литве, как и в остальном мире, стали монахи «Общества Иисуса» – иезуиты, занимавшиеся не только пропагандой католицизма, но и организацией бесплатных школ, при этом сами они были прекрасными педагогами. Дело в том, что в предыдущие века католическая церковь не приветствовала изучение прихожанами Библии, да и количество распространяемых рукописных религиозных книг было ею ограничено. Протестантская церковь не только способствовала свободной продаже книг, но и озаботилась развитием книгопечатания, а организация платных школ помогала ликвидации безграмотности общества и воспитанию молодежи в лоне новой церкви.

Чтобы противостоять своим конкурентам в деле распространения своего учения, иезуиты тоже занялись организацией общественного образования, причем занятия были бесплатными для школьников и студентов. В 1570 г. была официально открыта Вильнюсская иезуитская коллегия; с этого момента началось тихое наступление католического ордена иезуитов на широко распространившееся течение реформации. Затем в их поле зрения были включены вопросы существования в Литве и православной церкви.

В тот период европейские страны все больше проявляют интерес к своим соседям не только с военной, но и с экономической точки зрения. Проявляется заинтересованность в развитии новых торговых путей и рынков сбыта. Часто искали сближения со странами, иногда и вовсе не соседними. Так, еще в начале XVI в. генуэзский путешественник, известный как капитан Павел, с рекомендательными письмами от папы Льва X и великого магистра Тевтонского ордена Альбрехта Бранденбург-Ангсбахского прибыл в Москву к великому князю Василию III, испрашивая у него разрешения на поиск пути в Индию – сначала по Волге и Каспийскому морю, а затем через Персию, которая была врагом Османской империи. Великий князь отказал генуэзскому капитану в проходе через территорию Московского государства, не желая открывать иностранцу свои водные пути.

Приобретать индийские специи в то время средиземноморские купцы могли через турецких торговцев, установивших за свои товары очень высокую цену. Поэтому венецианские, генуэзские, французские и испанские купцы не могли на европейских рынках специй конкурировать с португальскими купцами, которые привозили этот дорогостоящий товар на кораблях, ходивших в Индию вокруг Африки по пути, открытому их соотечественником Васко да Гама в 1499 г. Когда в 1505 г. португальцы открыли для себя еще и остров Цейлон, специи, привозимые оттуда, позволили им быть вне конкуренции. Преимущество португальцев сохранилось даже после того как испанская флотилия усилиями Фернана Магеллана открыла путь к Филиппинам, обогнув Южную Америку (Магеллан, будучи португальцем по крови, сделал это в интересах и за деньги Испании). Тем более что путь на запад через Магелланов пролив и Тихий океан в Юго-Восточную Азию был длиннее и опаснее, чем путь на восток вокруг мыса Надежды.

В Индию в 1468–1474 гг. ходил тверской купец Афанасий Никитин: сначала Волгою до Астрахани, затем до Дербента Каспийским морем, через всю Персию до Персидского залива, где вновь на корабле до Индии. Назад Афанасий Никитин возвращался через Турцию, Черное море и Крым. Но это торговое путешествие было настолько опасным, что кроме доказательства наличия такого пути в Индию, никаких прибылей тверскому купцу оно не принесло, более того – он потерял и то, что имел. Для организации такого торгового пути необходима была защита купцов, а также достижение договоренностей с местными торговцами на всем протяжении пути о взаимных торговых операциях.

В 1537 г. Москву посетил венецианец Марко Фоскарино, который тоже безуспешно пытался получить разрешение от великого князя на организацию торгового пути через Московию в Индию. Этот венецианский посол не только оставил потомкам сведения о Московском государстве 1-й половины XVI в., но и подробно обосновал необходимость торгового пути в Индию через него, а также сообщил все, что он об этом пути узнал:

Кроме средиземноморских торговцев, гегемонией португальцев и испанцев на рынках пряностей были озабочены англичане. Английские моряки в правление короля Эдуарда VI пытались проложить северный морской путь в 1553 г., но их постигла неудача. Из трех кораблей только одному под руководством капитана Ричарда Ченслера удалось достигнуть Белого моря и пристать к берегу вблизи устья Северной Двины. В те времена еще не было города Архангельска, а вот монастырь св. Николая уже существовал, именно монахам сообщил английский капитан об имеющемся у него послании к московскому царю. У Ченслера не было письма конкретно к царю Ивану IV, а было послание ко всем государям, в котором король просил своих властвующих коллег отнестись к подданным английской короны милостиво, а также напоминал им о праве всех людей, а тем более купцов, на гостеприимство и выражал надежду, что другие государи пропустят его моряков через свои земли.

Англичанам пришлось ждать, пока гонец не привез от царя разрешения на посещение Ченслером Москвы, где он был милостиво принят самим царем. С этой случайной встречи начались дружественные отношения царя Ивана IV с английскими монархами, в результате в Англии была создана Московская компания, которой царь позволил торговать с Московским государством беспошлинно по всем городам. Англичане привозили не только товары на продажу, среди которых главными были сукно и сахар, но также и мастеровых людей и медиков. Вслед за англичанами в Холмогоры стали приходить и голландские корабли с товарами. Именно Ричард Ченслер сообщил о том, что кроме названия Московии это государство именовалось еще Россией, а Москву по размерам он считал большей, чем Лондон с предместьями. Английский капитан также отметил значительную склонность русских к обману.

Сами же московиты того времени в основном занимались торговлей мехами. Тот же Марко Фоскарино сообщает, что «природа вознаградила москвитян, дав им драгоценные меха, которые покупают из гордости и хвастовства люди изнеженные и тщеславные и платят за них чрезвычайно дорого – дело неслыханное прежде, когда они, зная наше тщеславие, продавали [нам] меха за совершенный бесценок» [77 32]. При этом, по словам Сигизмунда Герберштейна, «москвичи считаются хитрее и лживее всех остальных русских, и в особенности на них нельзя положиться в исполнении контрактов. Они сами знают об этом, и когда им случится иметь дело с иностранцами, то для возбуждения большей к себе доверенности они называют себя не москвичами, а приезжими» [61, 229]. Ремесленное производство в Московском государстве XVI в. было на высоте, но до создания цеховых объединений дело еще не доходило.