Впоследствии адвокат Асанума давал довольно сбивчивые объяснения, почему кассация Рихарда Зорге была представлена в верховный суд с опозданием на один день. По словам Асанума, в этом был виноват... сам Зорге, якобы ошибочно сообщивший ему дату получения документов для составления кассационной жалобы 41. Конечно, такое объяснение в устах юриста, знающего все тонкости процедуры оформления кассации, звучит, по меньшей мере, наивно. Разве имеет право адвокат в таком важном вопросе полагаться на подзащитного? Похоже, что у Асанума была договоренность с властями, создававшими для верховного суда формальную возможность уклониться от рассмотрения кассационной жалобы Зорге.

Хотя, как было сказано, Зорге и не питал иллюзий в отношении японского судопроизводства, но очевидцы свидетельствуют, что он был крайне возмущен, узнав, что верховный суд отклонил рассмотрение его кассации из-за непредставления ее в срок. Тэйкити Каваи, находившийся в той же тюрьме Сугамо, рассказывает в своих воспоминаниях, что ему представился случай увидеть Зорге как

См. там же, стр 4.

раз в тот момент, когда ему сообщили об отказе верховного суда. По словам Каваи, Зорге с негодованием воскликнул: «Это не суд! Это жалкая пародия!»42.

Кассационная жалоба Хоцуми Одзаки, написанная его новыми адвокатами Хоригава и Такэути, рассматривалась в верховном суде 5 апреля 1944 г. В своем пространном решении суд, не посчитавшись с доводами адвокатов, оспаривавших обоснованность вынесения смертного приговора, ходатайство о его пересмотре отклонил 43.

Итак, «правосудие» японских милитаристов свершилось! Из пяти главных обвиняемых двое были приговорены к смертной казни, двое — к пожизненному заключению, а один — Етоку .Мияги был замучен тюремщиками еще до вынесения приговора. Остальные 12, обвиненные как соучастники в деятельности группы Зорге, были осуждены на различные сроки тюремного заключения — до 15 лет включительно. Четверо из них умерли в тюрьме либо до вынесения приговоров, либо вскоре после осуждения.

До самого конца мировой войны мало кто знал что-либо о судьбе осужденных. После 16 мая 1942 г. японские власти не сделали пи одного сообщения о ходе судебного процесса и его результатах, а печать по их приказанию хранила молчание. Японские милитаристы были намерены на долгие годы облечь «дело Зорге» в непроницаемый покров секретности.

Лишь после поражения японского империализма, когда под давлением народных масс Японии и мировой общественности перед политическими заключенными распахнулись ворота японских тюрем, правда о деятельности группы Зорге начала мало-помалу становиться достоянием общественности.

Однако представители военщины и правящих кругов США, проявившие необычайный интерес к деятельности Рихарда Зорге и его товарищей, тотчас же поспешили сделать все возможное, чтобы придать видимость справедливой законности этому акту военно-фашистского ре-

ма Японии. В своих официальных публикациях американские добровольные адвокаты японских милитарн-СТОВ пытаются убедить мировую общественность, что об-пиняемые «получили возможность пользоваться всеми правами, представлявшимися японскими законами», и что ИМ вынесли «мягкие» приговоры, поскольку из числа всех осужденных «только двое были приговорены к смертной казни» 44.

Эта лживая версия об «обеспечении прав» обвиняемых и мнимой гуманности, проявленной по отношению к ним со стороны суда, перекочевала из официальных публикаций США на страницы книг ряда буржуазных авторов. Одним из примеров такого рода является уже упоминавшаяся нами книга американца Ч. Джонсона. В ней имеются следующие строки: «Приговоры другим участникам группы Зорге (кроме самого Рихарда Зорге и Хоцуми Одзаки. — С. Б.) не были особенно суровыми. Макс Клаузен и Вукелич получили пожизненное заключение, а Анна Клаузен — всего лишь три года. Каваи получил десять лет, а Сайёндзи — только два года (и то условно)»45.

Весьма любопытно, что г-н Джонсон, стремясь доказать, как строго объективны были японские судебные органы, намеренно включил в число участников группы Зорге ярого противника Советского Союза Сайёндзи. А ведь Джонсону было хорошо известно, что этого не сделали даже японские следственные и судебные органы. Не менее хорошо должна быть ему известна и причина вынесения мягкого приговора суда Сайёндзи.

Нетрудно убедиться, что военщина США и их правящие круги оценивали все то, что было связано с «делом Зорге», с тех же исходных позиций, что и милитаристская клика Японии, — с позиций антикоммунизма. Комментируя рассмотрение «дела Зорге» в комиссиях палаты представителей и сената США, Тосито Оби отметил поразительное тождество оценок, содержавшихся в публикации американского конгресса, и той, которая была дана деятельности группы Зорге японской тайной полицией 4в.

46 См. «Материалы по современной истории. Дело Зорге», т. I, стр. 555.

Заключительные страницы жизни тех, кто был осужден по «делу Зорге», наполнены величайшим драматизмом. Дошедшие до нас скупые сведения об этих днях позволяют все же воссоздать образы людей удивительной душевной красоты и моральной силы. В письме, датированном 7 апреля, Хоцуми Одзаки писал своей жене: «5 апреля! Вспоминая эту дату, окончательно определившую мою судьбу, я не ощущаю волнения. Как и следовало ожидать, находясь в течение столь долгого времени между жизнью и смертью, готовность ко всему моего сердца не оставляет желать ничего лучше». Более всего волновало Одзаки, как воспримут известие об утверждении ему смертного приговора жена и дочь. Он просит их спокойно ожидать его неизбежного конца. «Эйко, — продолжает Одзаки, — ты мне рассказывала, какие усилия делали для меня мои друзья, находящиеся на воле. Я это вполне понимаю. Даже не зная об этом до разговора с тобой, я чувствовал это... Благодарность, благодарность и только благодарность! Если вдуматься, я всегда бы i счастливым человеком. Всю свою жизнь я жил, ощущая любовь людей. Оглядываясь на нашу жизнь, я думаю, что то, что сверкало в ней, подобно ярким звездам, была поистине искренняя любовь. И среди них, как звезда первой величины, сверкала любовь друзей».

Обращаясь к дочери, Одзаки писал: «ёко! Ты должна знать, что сияние любви тускнеет от себялюбия и эгоизма. Сам я, к счастью, с рождения был человеком, который до крайней степени не преследовал личных выгод» 47.

Пройдет еще немало времени, прежде чем Рихард Зорге и Хоцуми Одзаки в последний раз переступят порог своих камер. Никто из них не знал о дне казни, но каждый начинающийся день мог стать последним в их жизни. Один за другим проходили эти дни. Дни складывались в недели, недели в месяцы томительного ожидания.

До нас дошло очень мало сведений о годах, проведенных Рихардом Зорге в тюрьме Сутамо, и особенно о последних месяцах его жизни. Благодаря отрывочным и скупым свидетельствам очевидцев теперь стало известно, что, находясь в тюрьме, Рихард Зорге не уронил чести советского гражданина, пламенного патриота своей Родины. Его моральный дух, стойкость и верность своим убеждениям коммуниста не сломили и те девять с лишним драматических месяцев, которые пролегли между днем утверждения ему смертного приговора и его исполнением. Это был последний подвиг Рихарда Зорге, ставший, как и вся его жизнь, символом мужества, преданности своим идеалам, бескорыстного служения своему народу, интересам прогрессивного развития человечества.

УЗНИКИ

ТЮРЬМЫ СУГАМО

Что собой представляла Сугамо?

Вот что рассказывает о ней Анна Клаузен: «Со двора по темной мокрой лестнице спустили меня в подвал. Там было темно, только у самой двери горела маленькая лампочка. Ничего не было видно: через несколько минут я увидела, что в яме по обеим сторонам у стенок — черные клетки, а в них плотно друг к другу сидели на полу люди. На каменном полу была вода. Полицейские вампиры сорвали с меня одежду, вплоть до белья, туфли, чул-ки. Один из полицейских запустил свои лапы в мои волосы и, визжа, растрепал их, остальные хохотали, словно шакалы. Меня затолкали в одиночную камеру и бросили вслед только белье. Я осмотрелась. По стенкам текла вода. Соломенная циновка была мокрая. Несло невероятной вонью. В каменном полу в дальнем углу была дыра— параша» '.