Но главная причина спокойной реакции Викерса на падение Хоста заключалась в донесениях разведки, которые он изучал в те дни. Бывший «зеленый берет» редко проявлял эмоции, но он, несомненно, был воодушевлен последними спутниковыми снимками, которые показал Авракотосу Моджахеды недавно уничтожили огромный вооруженный конвой, двигавшийся по пятидесятимильному отрезку дороги от Кабула до Гардеза. На четких фотографиях можно было разглядеть дымящиеся остовы 75 советских грузовиков и боевых машин пехоты.

Больше всего молодого стратега воодушевлял тот факт, что ЦРУ не играло никакой роли в планировании этой засады. Оперативники даже не знали о ней. Для Викерса это было окончательным подтверждением эффективности нового сочетания оружия и боевой подготовки. За несколько месяцев горные воины неожиданно перешагнули в конец XX века. Они пользовались дистанционными взрывателями и высокочастотными рациями с плавающей частотой, координировали действия разных отрядов и тщательно планировали ход событий. Глядя на спутниковые фотографии, бывший спецназовец не был уверен, что его собственные коллеги могли бы постараться сделать лучше.

Уже не впервые моджахеды устраивали успешные засады. Повстанцы часто нападали на конвои еще в то время, когда Говард Харт работал в Кабуле. Но советские военные считали, что, когда конвой движется под охраной бронемашин и штурмовых вертолетов, они практически неуязвимы. Теперь, по словам Викерса, ход игры развернулся в другом направлении. Если моджахеды смогут регулярно организовывать такие засады, то вся советская военная стратегия в Афганистане полетит в тартарары.

Гасту не понадобилось много времени, чтобы понять смысл сказанного. Стратегия 40-й армии включала контроль над крупными городами и содержание неуязвимых гарнизонов по всей стране. С самого начала русские уступили моджахедам горы и деревни, но они рассчитывали, что всегда смогут выдвинуться из своих цитаделей и почти безнаказанно стирать с лица земли целые поселения и создавать зоны, свободные от огня, что в конце концов должно сломить сопротивление.

Для Викерса засада продемонстрировала уязвимость советской стратегии в Афганистане. Теперь наступило время закрепить успех. СССР раструбил о взятии Хоста как о крупной победе, но, по мнению Викерса, эта битва была не более чем предсказуемой неудачей для повстанцев. Теперь у Советской армии не оставалось иного выбора, кроме ухода из Хоста, потому что если бы войска остались, то превратились бы в отличную мишень для моджахедов, скопившихся по другую сторону границы в Пакистане. И действительно, русские и их афганские союзники вскоре ушли, а моджахеды заняли их место. Линии снабжения из Пакистана были восстановлены, и война возобновилась[54].

Той осенью Викерс и Авракотос разместили заказы на сотни миллионов автоматных и пулеметных патронов. Единственный реальный вопрос для Викерса заключался в том, сможет ли ЦРУ в обозримом будущем служить арсеналом для продолжения джихада, который все дороже обходился государственной казне. Примерно в то же время, как по заказу, объявился Чарли Уилсон с почти нелепым вопросом: «Сможете ли вы оприходовать еще 300 миллионов долларов?»

Гаст понимал, как странно прозвучал бы этот вопрос от любого другого человека, кроме Уилсона. В своей подкомиссии конгрессмен был политическим алхимиком, неустанно выискивавшим способы для волшебного увеличения бюджета Авракотоса. В данном случае он обнаружил военную программу стоимостью 300 миллионов долларов, от которой Пентагон только что решил отказаться. Если деньги не будут потрачены до конца бюджетного года, то есть через восемь дней, все 300 миллионов вернутся в казначейство. По словам Чарли, он собирался убедить Пентагон отдать деньги на войну в Афганистане, если ЦРУ сделает соответствующий запрос.

«Перепрограммирование» средств Пентагона было волшебным способом, с помощью которого Уилсон оплачивал все свои особые подарки для Гаста. Но вероятность перевода таких огромных средств из бюджета Пентагона в тайную программу ЦРУ всего лишь за восемь дней была крайне мала, а по обычным меркам и вовсе равна нулю. Даже если бы кто-то из руководства ЦРУ согласился выступить с таким предложением, то, по мнению Гаста, само продвижение идеи через бюрократические механизмы Агентства заняло бы не менее девяти месяцев. Финансисты пришли бы в ужас от запроса на такую огромную сумму. Пришлось бы заказывать сложные расчеты и писать доклады для обоснования выделяемой суммы. Чиновники из Белого Дома тоже не остались бы в стороне. Потом состоялись бы слушания в обоих комитетах по разведке. Директору пришлось бы выступать перед сенаторами и конгрессменами, а потом повторить свое выступление перед подкомиссиями по ассигнованиям Сената и Конгресса.

Разумеется, это не устраивало Чарли Уилсона. Он сказал Гасту, что они могут провести 300 миллионов долларов (на самом деле 600 миллионов, с учетом саудовского вклада) за восемь дней, если Гаст будет готов бросить все и помочь ему. Варенников устроил атаку на Хост в том же сентябре, но главная битва, решавшая судьбу афганского сопротивления, разворачивалась в Вашингтоне, где Гаст, Чарли, Майк и их помощники развили бурную деятельность наперегонки с часовой стрелкой.

Первое препятствие оказалось довольно неожиданным. «В Пентагоне начали собачиться и не хотели отдавать деньги, — вспоминает Уилсон. — Тогда я сказал начальнику финансового управления: “Если вы не хотите давать нам 300 миллионов, как вам понравится, если мы урежем ваш бюджет на три миллиарда в следующем году?” Я дал понять, что не шучу. Я сказал им, что они должны убраться с дороги, и побыстрее».

После усмирения Пентагона поле битвы переместилось в Конгресс, где предстояло убедить в наличии веских оснований для перевода огромной суммы в Лэнгли восемь отдельных комитетов. Мероприятие не имело шансов на успех, если бы Викерс в своей обычной манере уже не составил бюджет с точным объяснением использования этих средств. Теперь он уверенно утверждал, что оптимальный ежегодный бюджет для этой предположительно тайной войны составляет 1,2 миллиарда долларов.

Это была чудовищная сумма для тайной операции, особенно с учетом страстей вокруг ЦРУ, бушевавших тогда в Конгрессе. Викерс и Авракотос не смогли бы даже предложить такое радикальное увеличение бюджета, если бы не босс Гаста, начальник отдела Ближнего Востока Берт Данн, В Агентстве Данна называли «мистер Афганистан». Он не только служил в Кабуле и говорил на местных диалектах, но также был экспертом по вооружению, имевшим огромный опыт сотрудничества с военными. Все это многое значило, когда Данн вступил в должность в ранге, эквивалентном четырехзвездочному генералу, и стал начальником разведки целого мирового региона.

Раньше Данн был заместителем Клэра Джорджа в отделе Африки. Разумеется, Клэр Джордж хорошо знал Авракотоса и уважал его таланты. Но он также знал о резкости и непредсказуемости Авракотоса, и отношения между ними были довольно напряженными. С другой стороны, Данн действовал с выдержкой и расчетливостью профессионального игрока. У руководителя любого крупного отдела есть одна проблема: он должен кому-то доверять и делиться полномочиями. Если Берт сказал, что имеет смысл пополнить бюджет афганской операции на 600 миллионов долларов, этого было достаточно для Клэра Джорджа, а возможно, и для Джона Макмэхона. В данном случае даже Билл Кейси выступил в роли активного лоббиста.

Между тем Уилсон действовал на Капитолийском холме так, как если бы он был «кротом» Гаста и проводником воли ЦРУ. Высокий техасец пользовался любой возможностью: он ездил на лифтах с другими членами комитетов и встречался с ними в коридорах Конгресса, чтобы снять возможные вопросы и сомнения, а в особых случаях звонил Гасту и получал необходимые разъяснения.

К тому времени Уилсон стал великим просветителем Конгресса по всем вопросам, связанным с Афганистаном. В подкомиссии по оборонным ассигнованиям он неустанно развлекал всех поразительными историями о том, что происходит в тайном мире Джеймса Бонда. Гаст сообщал ему последние сведения, и Чарли рисовал живописные картины для всех, кто хотел его послушать.