Мир на слабую душу обрушился вдруг,

Содрогается сердце под тяжестью мук.

Если даже на розу я гляну — мне в сердце

Взгляд шипом возвратится, колюч и упруг.

Безнадежно готовится сердце к дороге,

Для надежд основанья не видит вокруг.

В плодоносном саду до гранатовой ветви

Дотянуть не смогу обессиленных рук.

Если рай раздавать будут людям частями,

Мне размерами с шапку достанется луг.

Коль по свету искать я бальзама устану,

Мне на долю достанется только недуг.

Как тоскует душа, что к устам подступила!

«Да, бывает и так!» — отвечает мне друг.

С караваном терпенья пошел я в надежде,

Что дадут Хакани хоть какой-нибудь вьюк.

Гурий только горделивых все влюбленные хотят,

Только жертвенных влюбленных непреклонные хотят.

Разум там не засидится, где любовь еще — царица,

Где соперников не видеть покоренные хотят.

Разве жизни жаль? Взгляни же: только быть к свече поближе

Мотыльки, как я, хмельные, истомленные хотят.

Пусть коварна чаровница, не хотят они взмолиться,

Снова пламени рубинов опаленные хотят.

Лишь возлюбленная глянет, острый взор до крови ранит.

Вовсе не кровавой мести уязвленные хотят.

Помни шариат влюбленных и не путайся в законах:

От любви не цену крови ей казненные хотят.

Без любви нельзя добиться, чтоб запела эта птица,

Розы песен соловьиных вне сезона не хотят.

Трепеща в твоих тенетах, сердце страждет несказанно,

Душу локоны обвили, нет спасенья из капкана.

Разум, пеленой покрытый, если даже ветром станет,

Не взлетит и не поднимет трон высокий Сулеймана.

Ветер, верный только праху под любимыми ступнями,

Не осмелится вернуться к милой без венца султана.

Множество цариц прекрасных обитает в кущах рая,

Но приди, и будут видеть лишь тебя глаза Ризвана.

Что меж верою и страстью обрести дано влюбленным?

Но пришло твое веленье, и отчаиваться рано.

Слезы бурные влюбленных — волны нового потопа,

И любовь подобна Ною в ожиданье урагана.

Если подлый станет хвастать, клясться, что достиг свиданья,

Знай, что мяч промчался мимо, мяч — не для его човгана!

Если гуль назвался Хизром, не найдешь ты с ним дороги,

Он живой воды не видел, и не исцелится рана.

Приближенному владыки во дворце не страшен стражник,

Он заискивать не станет у привратника-болвана.

Если ты, хвала аллаху, твердой клятве не изменишь,

Что же нас лишит награды, той, что нам обетованна?

Многие по воле рока разлучить хотят влюбленных,

Сохрани же верность клятве, счастье будет постоянно!

Душу Хакани, что грезит царством светлого свиданья,

Не зальют потоки злата в царстве грозного хакана.

Что вера сделает, коль сам я в локонах неверных кану?

Скажи, что сделает бальзам, залечит ли такую рану?

Твой околдовывает лик! Иначе, как соблазн проник

В запретный ангельский цветник? Скажи, что делать в нем шайтану?

О, если на меня с высот свиданья ветер не дохнет,

В тоске по локонам твоим что говорить, что делать стану?

Но сердце — в муке и в тоске, а ты — вблизи и вдалеке.

Что делать гибнущей душе в тенетах, льющихся по стану?

Приму ли глубиною глаз желанного свиданья час?

Что делать розе средь песков и в доме нищего султану?

Позволишь ли в какой-то миг увидеть мне твой светлый лик?

Что делать зеркалу, когда в твое лицо влюбленно гляну?

Коль руки Хакани отмыл от мира, что ему немил,

Что сможет повелеть Санджар? Что делать грозному хакану?

Любимая дала мне чашу, наполненную болью мук,

Терпение, покинув сердце, на волю выбежало вдруг.

Терпенье от меня бежало, ведь под ресницами любимой —

Соблазна грозная засада и взгляда смертоносный лук.

Меня любовь остановила, ногой растерла, словно глину,

Меня любимая забыла, как розу выронив из рук.

В огонь швырнув мою подкову, явилась память, и разлука,

Надежды дверь забив гвоздями, накинула засова крюк.

Хоть зло любовь творит такое, какого в мире не творили,

Пусть глаз дурной ее минует, пусть обойдет ее недуг.

Грудь Хакани дотла сгорела, а милая и знать не знает

И ветру пепел мой швыряет, испепеляя все вокруг.

Знай, что весь мир твоей гордыни, надменной брани не снесет!

Мое измученное сердце боль расставанья не снесет.

Я жизнь свою тысячекратно готов швырнуть твоей собаке,

Твой пес не хочет меньшей кости и невниманья не снесет.

Осмелюсь ли пойти дорогой, ведущей к твоему кварталу?

Ведь так там тесно, что дорога толпы дыханье не снесет.

Любовь к тебе ношу я в сердце, но тесно ей с любовью к жизни,

Рахш — лишь один, и двух Рустамов он на майдане не снесет.

Убив меня стрелою взгляда, ты собралась отрезать косы.

Не делай этого, не надо — душа страданья не снесет!

Что сделать Хакани с душою, чтоб молча боль снести такую!

Ведь красоты такой сиянье все мирозданье не снесет!