Двенадцать колонн

держат замок времён.

Двенадцать зверей

управляют империей.

Орёл к небесам воспарить готов.

Пятый – и ключ, и основа основ.

В кругу двенадцати –

это два и двенадцать.

Сокол придёт седьмым,

но будет третьим считаться.

Из Тайных записей графа Сен Жермена.

4

Тётя Мэдди окаменело уставилась в пустоту, судорожно вцепившись пальцами в подлокотники. Краска схлынула с лица.

– Тётушка Мэдди! Ой, мама, у неё удар? Тётя Мэдди! Ты меня слышишь? Тётя Мэдди! – Я хотела взять её за руку, но мама удержала меня.

– Не надо! Не дотрагивайся до неё.

Каролина расплакалась.

– Что с ней? – вскричал Ник. – Она чем-нибудь подавилась?

– Надо вызвать скорую, – сказала я. – Мама, сделай что-нибудь!

– У неё нет никакого удара. И она не подавилась. У неё видение, – ответила мама. – Это сейчас пройдёт.

– Точно? – Застывший взгляд тётушки Мэдди нагонял на меня ужас. Её зрачки расширились, а веки неподвижно застыли.

– Здесь жутко похолодало, – прошептал Ник. – Вы чувствуете?

Каролина жалобно захныкала:

– Пускай это скорее кончится!

– Люси! – вдруг прокричал кто-то. Мы вздрогнули от неожиданности – но оказалось, что это кричала тётя Мэдди. В комнате действительно похолодало. Я огляделась, но ни одного призрака не увидела. – Люси, милое дитя! Она ведёт меня к дереву. Дереву с красными ягодами. Ой, куда она подевалась? Я её больше не вижу… Среди корней что-то лежит. Огромный драгоценный камень, шлифованный сапфир. Яйцо. Яйцо из сапфира. Какое красивое. Какое драгоценное. Но вдруг на нём появляются трещины. Ах, оно разваливается, там что-то внутри… вылупляется птенец. Ворон. Он подпрыгивает и семенит к дереву. – Тётушка Мэдди засмеялась. Но её взгляд был всё так же неподвижен, а руки по-прежнему скрючены на подлокотниках.

– Поднимается ветер. – Смех замер у неё на устах. – Ураган. Всё завертелось. Я лечу. Я лечу с вороном к звёздам. Башня. На самом верху башни огромные часы. Там кто-то сидит, на самом верху часов. Сидит и болтает ногами. Немедленно спускайся, легкомысленная девчонка! – Внезапно в её голосе зазвучал страх. Она начала кричать. – Ураган сбросит её. Слишком высоко. Тень! Огромная птица кружит в небе! Вон там! Он пикирует на неё! Гвендолин! Гвендолин!

Я не могла больше этого выдержать. Отодвинув маму в сторону, я схватила тётушку Мэдди за плечи и начала трясти.

– Я же здесь, тётя Мэдди! Пожалуйста! Посмотри на меня!

Тётушка Мэдди повернула голову и поглядела на меня.

– Мой ангелочек, – сказала она, – очень легкомысленно забираться так высоко!

– С тобой всё в порядке? – Я поглядела на маму. – Ты уверена, что ничего страшного нет?

– Это было видение, – ответила мама. – С ней всё хорошо.

– Нет, не всё хорошо. Это было плохое видение, – сказала тётушка Мэдди. – То есть начало было очень хорошее.

Каролина перестала плакать. Они с Ником робко глядели на неё.

– Это было жутко, – сказал Ник. – Вы заметили, как похолодало?

– Тебе только показалось, – ответила я.

– Нет, не показалось!

– Я тоже это заметила! – заявила Каролина. – У меня пошли мурашки по коже!

Тётушка Мэдди схватила маму за руку.

– Я видела твою племянницу Люси, Грейс. Она выглядела так же, как и тогда. Эта милая улыбка…

У мамы был такой вид, словно она вот-вот заплачет.

– Остальное я опять не поняла, – продолжила тётушка Мэдди. – Яйцо из сапфира, ворон, Гвендолин на верхушке часов, а потом эта злая птица. Ты что-нибудь понимаешь?

Мама вздохнула.

– Конечно, нет, тётя Мэдди. Ведь это твои видения. – Она опустилась на соседний стул.

– Да, но я их тоже не понимаю, – ответила тётушка Мэдди. – Ты всё записала, чтобы мы могли рассказать об этом твоей матери?

– Нет, тётушка, не записала.

Мэдди наклонилась.

– Значит, мы должны записать сейчас. Так, сначала была Люси, потом дерево. Красные ягоды… Могла это быть рябина? Под ней лежал драгоценный камень, отшлифованный в виде яйца… Боже мой, какая я голодная! Я надеюсь, что вы не съели без меня десерт. Сегодня я заслужила по крайней мере два куска! Или три.

– Это было действительно жутко, – сказала я.

Каролина и Ник уже отправились спать, а я сидела в маминой комнате на краешке кровати и пыталась перевести разговор на свою проблему («мама, сегодня кое-что произошло, и я боюсь, что это опять произойдёт»).

Мама была занята ежевечерним уходом за собой. С лицом она уже закончила. Очевидно, хороший уход оправдывал себя. По ней совершенно не скажешь, что ей уже за сорок.

– Я впервые присутствую при видении тётушки Мэдди, – сказала я.

– И у неё впервые видение во время ужина, – откликнулась мама, нанося на руки крем и тщательно его втирая. Она неизменно утверждала, что возраст распознаётся по рукам и по шее.

– И что, её видения можно воспринимать всерьёз?

Мама пожала плечами.

– Ну… Ты сама слышала, какой сумбур она рассказывает. Но это можно каждый раз соответственно интерпретировать. За три дня до смерти деда у неё тоже было видение. Чёрная пантера, прыгнувшая ему на грудь.

– Дедушка умер от инфаркта. Вполне подходит.

– Я и говорю – каждый раз вполне подходит. Хочешь крем для рук?

– Ты в это веришь? Я имею ввиду, не в крем для рук, а в тёти-Мэддины видения.

– Я уверена, что тётя Мэдди действительно видит то, о чём рассказывает. Но это совсем не означает, что то, что она видит, предсказывает будущее. Или вообще что-то объясняет.

– Не понимаю! – Я протянула маме руки, и она начала втирать в них крем.

– Это примерно как с твоими призраками, дорогая. Я уверена, что ты можешь их видеть, и я так же верю тёте Мэдди, что у неё видения.

– То есть ты хоть и веришь, что я вижу призраков, но ты не веришь, что они существуют? – вскричала я и возмущённо убрала руки.

– Я не знаю, существуют ли они в действительности, – поправила меня мама. – Во что я верю, никакой роли не играет.

– Но если их нет, то это значит, что я их выдумала. А это значит, что я сошла с ума!

– Нет, – ответила мама. – Это значит… ах, дорогая! Я не знаю. Иногда у меня такое чувство, что в этой семье у каждого слишком много фантазии. И наша жизнь была бы более мирной и счастливой, если бы мы ограничивались тем, во что верят обычные люди.

– Понимаю, – сказала я. Возможно, мне не стоило выступать со своими новостями. «Эй, мама, сегодня после обеда мы перенеслись в прошлое – я и моя ненормальная фантазия».

– Пожалуйста, не обижайся, – сказала мама. – Я знаю, что на свете есть много необъяснимого. Но возможно, что чем больше мы заняты такими явлениями, тем больше значения мы им придаём. Я не считаю тебя сумасшедшей. И тётю Мэдди не считаю. Но давай честно: веришь ли ты в то, что видение тёти Мэдди действительно связано с твоим будущим?

– Возможно.

– Вот как? Ты собираешься в ближайшее время взобраться на какую-то башню, усесться там на часы и начать болтать ногами?

– Конечно, нет. Но может быть, это символ?

– Возможно, – ответила мама. – А возможно, и нет. Иди спать, дорогая. Это был длинный день. – Она посмотрела на часы на своём ночном столике. – Будем надеяться, что у Шарлотты это уже позади. О Боже, как мне хочется, чтобы она уже наконец переместилась.

– Возможно, у Шарлотты тоже слишком много фантазии, – сказала я, поднялась и поцеловала маму в щёку.

Утром я ещё раз попытаюсь.

Может быть.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, моя большая девочка. Я люблю тебя.

– И я тебя, мама.

Когда я закрыла дверь своей комнаты и забралась в кровать, я чувствовала себя довольно паршиво. Я знала, что должна была всё рассказать матери. Но её слова настроили меня на размышления. Конечно, у меня было много фантазии. Но фантазия – это одно, а воображать, что ты перемещаешься во времени, – совсем другое.