— Знать и рыцари! — крикнул секретарь, на этот раз привлекая к себе внимание Арнау. — Явите ли вы свое почтение баронам де Граноллерс, Сант-Висенс дельс Орте и Кальдес де Монтбуй? Нет!

Казалось, что этот резкий возглас разорвал небо. Carldn, лишенный замка де Монтбуй, поднялся и, окинув взглядом присутствующих, громовым голосом ответил на требование секретаря. Толпа, стоявшая за сидевшей на стульях знатью, зашушукалась; Жоан пожал плечами, как будто ожидал услышать нечто подобное. Мар вздрогнула, чувствуя себя не в своей тарелке перед всеми этими людьми. Арнау не знал, что делать, а Элионор побледнела так, что ее лицо стало белым как полотно.

Секретарь повернулся к помосту, ожидая указаний от своей госпожи, но, не получив их, взял инициативу в свои руки.

— Вы отказываетесь? — спросил он, обращаясь к знати.

— Отказываемся! — голос carldnа звучал на удивление твердо. — Даже сам король не может заставить являть почтение человеку, который ниже нас по происхождению. Таков закон!

Грусть в глазах Жоана подтверждала, что этот выскочка прав. Монах не хотел говорить Арнау, хотя и предвидел такой оборот событий. Знать обманула Элионор.

— Арнау Эстаньол, — продолжал carldn, обращаясь к секретарю, — гражданин Барселоны, сын беглого крестьянина. Мы не будем являть почтение сыну беглого раба, хоть король и дал ему баронство, о котором ты говоришь!

Одна из женщин, та, что помоложе, стала на цыпочки, чтобы видеть помост. Знать, прибывшая к баронам, вызывала у нее любопытство, но, услышав, как carldn отзывался об Арнау, она почувствовала неожиданную слабость в ногах.

Прислушиваясь к перешептыванию людей, стоящих поодаль, секретарь снова посмотрел на Элионор. То же сделал и Арнау, но королевская воспитанница не подала никакого знака: ее будто парализовало. Изумление, которое баронесса испытала поначалу, превратилось в гнев. Бледное лицо пошло пятнами; она дрожала от негодования, а ее руки, вцепившиеся в подлокотники кресла, казалось, вот-вот разломают их.

— По-моему, ты сказала мне, что он умер, Франсеска? — спросила Аледис, младшая из двух проституток.

— Он — мой сын, Аледис.

— Арнау — твой сын?

Кивая головой в подтверждение своих слов, Франсеска жестом показала, чтобы та говорила тише. Ни за что в жизни она бы не хотела, чтобы кто-нибудь узнал, что Арнау Эстаньол был сыном публичной женщины. К счастью, люди, окружавшие их, были поглощены стычкой между знатью.

Видя пассивность остальных присутствующих, Жоан решил вмешаться, и спор, похоже, начал обостряться.

— Может быть, в ваших словах есть истина, — с важностью произнес монах, стоя за спиной опозоренной баронессы. — Вы имеете право отказаться от чествования, но это не освобождает вас от обязанности служить вашим сеньорам и… Таков закон! Вы готовы это делать?

Пока carldn, осознавая правоту слов доминиканца, вопрошающе смотрел на своих товарищей, Арнау жестом подозвал Жоана к себе.

— Что это значит? — тихо спросил он.

— Это значит, что они спасают свою честь. Они не являют почестей…

— …человеку ниже их по происхождению, — закончил за него Арнау. — Ты же знаешь, меня никогда это не интересовало.

— Они не являют тебе почестей и не подчиняются тебе как вассалы, но закон обязывает их продолжать служить тебе. Они обязаны признать земли и привилегии, полученные ими от тебя.

— Что-то вроде капбреуса, который они заставляют подписывать крестьян?

— Что-то вроде…

Арнау не обратил ни малейшего внимания на выпад carldnа, бывшего владельца замка, он даже не посмотрел на него. Единственное, что его волновало, — это поиск пути, благодаря которому можно было побороть нищету и бесправие крестьян. Жоан продолжал стоять, склонившись над ним. Элионор отсутствующим взглядом смотрела вдаль, печалясь об утраченных иллюзиях.

— Значит ли это, — спросил Арнау, — что, хотя вассалы не признают меня бароном, я могу приказывать, а они должны подчиняться мне?

— Да, конечно. Просто они спасают свою честь.

— Ладно, — сказал Арнау и, решительно поднявшись, подозвал к себе секретаря. — Ты видишь пространство, оставленное между сеньорами и простолюдинами? — спросил он, когда тот подошел к нему. — Я хочу, чтобы ты стал там и повторял как можно громче, слово в слово то, что я буду говорить. Я хочу, чтобы меня услышали все.

Пока секретарь шел к месту, оставленному за знатью, Арнау, не скрывая иронии, посмотрел на carldnа, который ожидал ответа на свое заявление. Чуть помедлив, Арнау начал говорить:

— Я, Арнау, барон де Граноллерс, Сант-Висенс дельс Орте и Кальдес де Монтбуй!..

Арнау подождал, пока секретарь громко повторит его слова:

— Я, Арнау, — повторил секретарь, — барон де Граноллерс, Сант-Висенс дельс Орте и Кальдес де Монтбуй…

— …объявляю не действующими на моих землях все те обычаи, известные нам как дурные обычаи…

— Ты не можешь этого сделать! — крикнул один из представителей знати, перебивая секретаря.

Чтобы опередить возможные возражения, Арнау посмотрел на Жоана, ища подтверждения своих полномочий.

— Я могу это делать, — твердо заявил Арнау, увидев, что Жоан кивнул головой.

— Мы пойдем к королю! — крикнул еще один.

Арнау пожал плечами. Жоан подошел к нему.

— Ты подумал, что будет с этими бедными людьми, если ты дашь им надежду, а потом король не признает твоих решений?

— Жоан, — ответил Арнау с такой уверенностью в себе, какой раньше у него не было, — возможно, я ничего не понимаю в почестях, в знатности и рыцарстве, но я точно знаю, что записано в моих книгах относительно займов его величеству. Особенно это касается кредитов в связи с кампанией на Мальорке. Несомненно, — добавил он, улыбаясь, — они разительно выросли после моего брака с его воспитанницей. Это я знаю, — повторил он, — а потому уверяю тебя, что король не станет препятствовать моим решениям.

Арнау посмотрел на секретаря и заставил его продолжать.

— …Объявляю не действующими на моих землях все те обычаи, известные нам как дурные обычаи! — крикнул секретарь. — Объявляю утратившим силу право интестии, по которому сеньор может получить в наследство часть имущества своего вассала, если он умер, не оставив завещания. — Арнау говорил четко и медленно, чтобы секретарь не допускал неточностей, повторяя за ним. Люди слушали настороженно и в то же время с надеждой в глазах. — Объявляю недействующими право кугусии, по которому сеньор может получить часть или все имущество крестьянина, жена которого совершила прелюбодеяние, а также право экзоркии, по которому разрешается забирать часть имущества у женатых крестьян, если они умирают, не оставив потомства, и ius maletractandi, по которому сеньоры могут по своей прихоти дурно обходиться с крестьянами и присваивать себе их собственность.

Во время выступления Арнау все молчали, и секретарь, заметив, что собравшиеся здесь люди могли услышать каждое слово своего сеньора, тоже замолчал. Франсеска сжала руку Аледис.

— Отменяется право возмещения убытков от пожара, по которому крестьянин обязан возместить убытки сеньору в случае пожара на его землях, — продолжал Арнау. Отменяется право первой ночи, благодаря которому сеньор может переспать с невестой в день свадьбы…

Арнау не мог этого видеть, но в толпе, которая становилась все оживленнее по мере того, как люди осознавали всю серьезность этих заявлений, одна пожилая женщина, его мать, отошла от Аледис и закрыла лицо руками. Аледис сразу все поняла. Слезы появились у нее на глазах, и она обняла свою хозяйку. Тем временем знать и рыцари, стоявшие у подножия помоста, с которого Арнау вещал об освобождении своих рабов, обсуждали, каким образом лучше всего изложить эту проблему королю.

— Объявляю недействующими любые другие услуги, которые до сего момента обязаны были оказывать сельские жители и которые не являются платежом по справедливому и законному праву, установленному на моих землях. Я даю вам свободу выпекать свой собственный хлеб, подковывать своих лошадей и ремонтировать ваш инвентарь в ваших собственных кузницах. Женщинам-матерям я даю право отказываться бесплатно кормить грудью детей сеньоров.