Да, автономки…

– Началась передача, – сообщил я.

Теперь оставалось ждать. Через минуту пришлось повернуться и доложить:

– Заглушено два передатчика…

Штурман нервно поёжился, затылок капитана чуть дрогнул. Ещё через полминуты заглохла и третья автономка. Ощущение опасности превратилось в материю и заставляло кончики волос приподниматься.

– Готово… – вяло произнёс капитан, словно не веря в чудо.

– Давай! – рявкнул штурман, смахивая с носа капли пота.

И капитан дал. Двигатели завизжали, звёзды исчезли с экрана, пол вздрогнул, суставы заныли, слабость из коленок переползла в живот (чтобы было всё, как у людей: у них обычно при выходе подсасывало в желудке, у нас подкашивались ноги).

Дардн, но это ведь при выходе! Начало обычно совсем незаметно! Что-то всё-таки не так?!

Через секунду звёзды вернулись, тряска утихла, и о происшедшем напоминала лишь лёгкая муторность, да более деловитый гул маршевых двигателей.

Всё! Мы исчезли из видимого мира!

– Ф-фу, – тяжело выдохнул безопасник, поднимаясь с пола и подбирая очки. – Ты нас убить хотел?

Продолжение разговора не обещало быть мирным. Вместо положенной после кризиса разрядки в рубке сгустился холод, ощущаемый кожей.

Людская психология – забавная вещь. Выбравшись за пределы Ринкшасы, я удивился: на каком конвейере этих человеков выращивают? Тогда на исследовательском корабле все казались одинаковыми, беспрекословно подчинялись распоряжениям, каждый чётко знал и выполнял свои действия – словом, вылитые роботы.

Поэтому первый же Совет стал шоком. Во время него я подумал: – как они ещё не перегрызли друг другу глотки? И окончательно я поразился, когда после собрания бывшие яростные противники уселись за один столик поговорить про жизнь, а недавние соратники чуть не полезли в драку из-за женщин!

Позже я понял, что эти три типа поведения – работа, Совет и свободное время – три кита, на которых держится людская цивилизация и её превосходство над остальными. Профессиональная, до мельчайших деталей выверенная работа, которой не должны мешать никакие личные разногласия, фонтан идей на Советах, и, наконец, полная свобода в личной жизни, где каждый мог быть, кем хочет, и выяснять отношения, с кем хочет.

Сейчас как раз были не работа и не Совет, а выяснение отношений, хоть стороны и находились при исполнении. Капитан со штурманом смотрели друг на друга почти с ненавистью, видимо, у них накопилось слишком много взаимных претензий. Первым атаковал безопасник.

– Почему был нарушен приказ о невыходе членов экипажа из корабля? – делано спокойным тоном спросил он.

– Согласно инструкции исследовательского отдела Космофлота, в случае сомнений я имею право поступить, как считаю нужным! – с лёгкой хрипотой парировал капитан.

Подобная инструкция оказалась для меня новостью. Я вообще-то иногда задумывался: не является ли Космофлот одним из подразделений СовБеза? Похоже, нет! Разве что военный отдел…

– Сомнений?! Если человек посмотрит в зеркало, то может обнаружить на плечах такой предмет, как голову! – взорвался штурман. – Засуньте свои инструкции, куда им место! Вашему Космофлоту слишком отпустили поводья! Вы, капитан, по возвращении на базу пойдёте под Трибунал за невыполнение приказа!

– А вы там окажетесь за убийство члена экипажа!

– Не путайте причину со следствием! – отмёл обвинения безопасник. – Если бы вы не послали этого идиота шпионить за мной, ничего бы не случилось! Меня только интересует: зачем вы занялись саботажем?!

– Из-за ваших крайне подозрительных действий! – капитан, весь пунцовый, вспомнил, что лучшая защита – нападение. – И мерзкой привычки СовБеза ни с кем не делиться информацией! Я послал Радко с единственной целью – вести наблюдение!

Гм, диктат безопасников не по душе не только Совету Науки!

– Вести наблюдение?!! – штурман побелел. – Этот кретин в самый неподходящий момент выбивает у меня из рук нейтронку, а вы говорите вести наблюдение?!

В рубке стало очень тихо. Информацию, которой СовБез наконец поделился, надо было переварить. Откуда, интересно, у рядового безопасника нейтронная пушка? Зачем он её с собой брал?

Вся эта история напоминала дурной сон: факты, поступки, события, не вязались друг с другом, создавая впечатление ухмыляющегося миража. Да, нашему отделу предстоит много работы!

– Насколько я понял, Радко предотвратил использование запрещённого оружия, и сам за это поплатился жизнью, – подчёркнуто холодно произнёс опомнившийся капитан. – По-моему, под Трибунал пойдёте всё-таки вы!

– Капитан, вы когда-нибудь задумывались, почему вас держат в неведении? – Штурман, сообразив, что в запале сболтнул лишнего, нервно заходил от двери к двери. – Могу огорчить, но только для того, чтобы у вас меньше тряслись коленки! Боюсь, вы слабо представляете реальное положение дел! Тот Радко, в которого я стрелял, имел мало общего с Радко, которого вы отправили, так сказать, вести наблюдение. Вы ведь не знаете подоплёку событий на Терсофии? А я вам скажу! Мятеж подняли люди, способные брать под контроль сознание других! Подумайте, как ещё можно угнать транспорт?!

Ого! Безопасник действительно попал в переплёт, если разглашает сверхсекретную информацию! Даже внутри самого СовБеза этим знанием обладал далеко не каждый! Нет, Алекс, вы не рядовой!

– Именно это они сделали с пилотом! Бедняга Радко пал жертвой собственного благородства и вашей безответственности! Мне же откровенно повезло, – штурман судорожно сглотнул. – А теперь по поводу запрещённого оружия. Вы не забыли, что там был ещё один корабль?

– Да! Причём явно не Космофлота! – с намёком процедил капитан. Подозрения были далеко не развеяны.

– У Совета своих кораблей нет! – отреагировал безопасник. – Зачем нам вообще эта встреча у чёрта на куличках? Важно другое: терсофийские выродки что-то передавали чужакам!

– Что именно? – жёстко спросил капитан.

– Если б я знал! – штурман замахал сжатыми кулаками. – Зато я знаю кое-что не менее важное. Неправда, что описание облика Врага утрачено. Оно просто держится в тайне, потому что наши союзнички – это страусы, с глазами большими, чем мозг! Когда я увидел в прицел этих существ, то понял, что если это не Враг, то его точная копия!!!

ВРАГ!!!

Вот оно – ключевое слово! Момент истины для всей головоломки!

Подозрительность исчезла с лица капитана, приобретшего по-детски испуганное выражение. Подчинившись привычке во всём таинственном доверять авторитету СовБеза, он поверил.

Я же старался не выдать себя. Этот «Враг» землян действовал на меня, как красная тряпка на быка. «Врагом» люди оправдывали и полувоенное положение в Союзе, и свои самые непристойные делишки – всё прикрывалось легендой о необходимости подготовки к возможному возвращению «Врага»!

Дардн! Наш полёт оказался очередной грязной провокацией СовБеза!

– Теперь, капитан, надеюсь, вы представляете истинное положение дел, – штурман прекратил хождение по рубке.

Мы уставились взглядом в пол и молча осознавали тяжесть содеянного. На капитана и вправду было жалко смотреть. Безопасник насладился эффектом, забрал свою пластинку и вышел, сказав в дверях:

– Останетесь за единственного вахтенного. Разбудите меня через четыре часа.

Капитан, не ответив, хмуро развернул кресло. Я с трудом встал и поспешил в каюту, потому что снова чувствовал себя нехорошо, но уже по другой причине.

Погребённый лавиной событий, я ухитрился забыть сделать самые обычные, отработанные годами до автоматизма вещи! Атмосфера «Энтара» предназначена для людей, в ней нет такого количества необходимых нам соединений серы, как на Ринкшасе. Дышать становилось всё труднее и труднее. Таблетки, мои таблетки!

Трясущимися руками я выкатил из дозатора на ладонь две оранжевые капсулы и закинул в ноздри. Затем потянулся к контейнеру, но остановился.

Успокойся, Лурвил, успокойся! Сначала необходимое!

Я включил свой компьютер (сделанный, между прочим, людьми – как и космические перевозки, вычислительная техника, дозволенная в Космофлоте, была ещё одной труднообъяснимой монополией землян), перекачал в него данные и запустил программу реставрации. Но дрожь не унялась.