Наряду с этой категорией рабочих (беглых, не помнящих родства, отданных за нищенство) и купленными к фабрикам и заводам, находим еще третью (они все именовались в XIX ст. поссессионными) в виде казенных мастеровых, отданных заводчикам вместе с заводами, к которым они были приписаны. Положение этих мастеровых нередко с передачей заводов частным лицам значительно ухудшалось, и заводчики, применявшие и труд собственных крепостных, не проводили различия между теми и другими, заставляя их выполнять работы, которых они ранее не производили, сдавали в рекруты, подвергали тяжелым наказаниям. Такое понижение казенных мастеровых на уровень крепостных вызывало среди них нередко волнения и отчаянную борьбу за свои права. Но нелегко было им добиться признания своих прав, ибо и государственные органы, которые, казалось бы, должны были разбираться в различиях между категориями заводских рабочих, как, например, Мануфактур-коллегия, рассматривали казенных мастеровых «равно яко крепостных» и никаких особых прав за ними не признавали^{763}.

О положении посессионных рабочих во второй половине XVIII ст. мы узнаем главным образом из дел о волнениях казенных мастеровых на уральских горных заводах, как и из обследования фабрик, произведенного в первые годы XIX ст. Картина получается весьма нерадостная. Рабочие жалуются на замедление в уплате заработанных денег, на то, что их не вознаграждают за остановки в работе, происходящие не по их вине, что им приходится выполнять и нефабричные работы, что их заставляют покупать продукты в хозяйской лавке по повышенным ценам, что им вместо денег платят припасами, что им не дают отдыха в субботу после обеда, в праздничные и воскресные дни. На горных заводах они вынуждены были, так как они были заняты другими работами, нанимать за себя для различных работ, например для рубки дров, посторонних лиц, которым они платили не по 25 коп., как получали сами, а по 35 и 40 коп. На горных заводах рабочий день обычно продолжался 11 часов, на фабриках (посессионных) 12 час, но были и случаи более продолжительной работы — в 13 и 13¹/₂ часов, иногда и до 15 часов, так что работники прядут и чешут шерсть «и стригут сукно в темноте». Определялось количество годовой выработки, обязательной для каждого мастерового, но оно устанавливалось на ревизскую душу, почему рабочим приходилось работать не только за себя, но и за стариков и малолетних. На многих фабриках и даже горных заводах применялся труд малолетних. На большой московской суконной фабрике жизнь рабочих была настолько невыносима, что они просили лучше отдавать их в солдаты, — а ведь отдача в солдаты производилась за преступления, и одно слово «солдатчина» вызывало в те времена представление о всевозможных ужасах. Какова была эта жизнь, можно судить и из обследования 1803 г., в котором говорится, что «поныне очень срамно было видеть, что большое число мастеровых и работных людей так ободрано и плохо одеты находятся, что некоторые из них насилу и целую рубаху на плечах имеют»^{764}.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.

Кустарная промышленность в XVII и XVIII ст.

Не только в XVII, но и в XVIII ст. в городах преобладающей формой промышленности являлось ремесло в различных его видах. В Доме св. Софьи в Новгороде, который являлся «центром огромной территории, разбросанной по всем новгородским пятинам и выходящей часто за их пределы», мы находим различных ремесленников, частью работающих на новгородского владыку, частью и на прочее население. Здесь мы находим кузницу: «дано кузнецу Данилу Семенову 16 алтын, а он подковал 6 лошадей большими подковы все ноги, которым к Москве итти», выдано «Грише кузнецу на уголье денег рубль», у кузнеца имеется «молотовшик», которому «на всякий день дают полхлеба да кашу с маслом». Здесь же жили и «мельников колесник Дметерко», и иконописцы, в пользу которых владыка Новгородский устанавливает в пределах Новгорода монополию — другим иконописцам «с променными иконами в Великий Новгород не приезжать и в Новгородских уездах не променивати» (1678 г.).

Восковые свечи выделывались на софийском дворе из казенного воску софийскими звонцами: «Дано Никите звонцу 6 алтын от свеч от еканья и за светильно, а скал он 2 пуда свеч митрополиту в келью и в казну», «дано звонцу Никите 8 московок». Подобным же образом и серебряники снабжаются заказчиком сырым материалом: «Дано серебреннику Грише Яковлеву на оклад Пречистые Богородицы владимирские 8 рублев 13 ал. 2 д.; да сусального золота пошло 30 листов двойного, а дано 21 алтын; да Грише ж дано на оклад на образ Бориса и Глеба… да на те же образы дано на венцы на пареное золото 8 золотых угорских, кои взяты у митрополита, да 2000 гвоздей пошло… 10 катков серебряных на венец к Пречистые Богородицы за жемчюгов мест… 3 вставки, 2 раковины, да червец… гривенка ртуту… от рези от имян 3 алт. 2 д., финифту на 2 алт., мыла, да ягод, да клею на 2 алт. 2 д.»^{765} Все материалы — и сусальное золото, и пареное золото, и серебро, и гвозди, и ртуть, и финифть, и клей и все прочее доставляет заказчик ремесленнику; последний присоединяет к этому только свой труд.

В Москве в XVII ст. мы находим наряду с заказами ремесленникам и, по-видимому, широко распространенное производство для рынка; серебряники, скорняки, сапожники, котельники в рядах продавали свои изделия; Федьку «в лицо знают и сапоги к ним в сапожный ряд на продажу выносит». В 1664 г. по государеву указу в один раз было куплено в пределах только Гостиного двора 427 чекменей, и тогда же было закуплено в лавках Китай-города до 4¹/₂ тыс. аршин холста^{766}. Здесь мы имеем, по-видимому, уже производство не ремесленное для местного сбыта, а предназначенное для более широкого рынка, ибо холст городскими ремесленниками, как мы видели, не изготовлялся, а прядение и ткачество составляло деревенский промысел. Материи, очевидно, закупались московскими торговцами и продавались ими в рядах.

Одновременное существование различных форм производства, как работы по заказу потребителя из материала последнего, так и производства для продажи потребителю и, наконец, изготовления товаров для скупщика-торговца, мы можем установить и в западнорусских городах. О работе по заказу потребителя и из принадлежащего ему материала свидетельствуют постановления цеховых статутов, воспрещающие утайку и подмен материала заказчика. Могилевскими цеховыми статутами скорняков, портных, сапожников, золотых дел мастеров, составленными до середины XVII ст., воспрещается в большинстве случаев под угрозой исключения из цеха утаивать материал заказчика. По статуту 1579 г. виленского цеха ткачей, утаивший материал, полученный от заказчика, лишался права продолжать промысел, а у полоцких скорняков и шапочников мастер за подобный обман предается суду магистрата^{767}.

Однако в тех же статутах идет речь и о работе на продажу. В могилевских цехах говорится о закупке сырья, тот же виленский цех ткачей устанавливает одинаковый аршин и получает место для лавки. Следовательно, эти цехи одновременно с работой по заказу потребителя из его материала производили товары для рынка. Точно так же в статуте могилевских красильщиков воспрещалось и употребление дурных красок и плохое окрашивание полученных от заказчика предметов.

В других цеховых уставах, однако, имеется в виду только одна форма так называемого шинкованного ремесла, т.е. выносящего на рынок свои изделия. Это видно из кар, устанавливаемых за употребление плохого материала (например, у брестских сапожников за гнилой материал), за понижение цен, за разнос товаров по домам для продажи, за пользование учениками или подмастерьями для торговли своими изделиями. Точно так же если виленские и могилевские цехи воспрещают покупку сырья на рынке, на улицах, закупку его на пути в город «выбегание в поле»), покупку в неурочные дни, если они дозволяют мастеру покупать не свыше определенного количества сырья (маслобойнику не более двух бочек конопляного семени, сафьяннику не более ста кож) или если они предписывают делиться с другими мастерами закупленным сырьем, то это все доказывает, что мастера приобретают сырье самостоятельно и изготовляют из него товары по собственной инициативе. Наконец, в некоторых уставах устанавливается максимум изготовляемого товара (виленские ткачи 1579 г.), определяется очередь по продаже товаров (виленские сафьянники 1689 г.), дозволяется торговать на рынке только мастеру или его жене (виленские шапочники 1636 г.), запрещается отбивать покупателей на рынке.