- Может быть, все-таки расскажешь, что с тобой происходит? Может быть я...

  - Шершунов... - голос Гарика зазвучал именно так, как ему и хотелось, то есть как-то по взрослому, с оттенком мудрости и печали, - Ты совсем дурак или притворяешься? Ты обращаешься со мной, как с вещью, и хочешь, чтобы я воспринимал это как должное? Может быть, был бы тебе еще и благодарным за это? Господи, как все пошло в этом мире!

  Только когда они подъехали к сверкающей огнями вывеске ночного клуба, Шершунов ответил ему.

  Шершунов все обдумал, принял ультиматум, но он не собирался воевать - не был же он идиотом на самом деле! - он собирался пережить эту войну с минимальными потерями, а для этого Гарику нужно было вот так вот по мелочи уступать, теша его самолюбие.

  - Я не знал, что мне делать, Гарик, - ответил он, - Я не знал, как мне поступить, Мог ли я отпустить тебя, зная, куда ты пойдешь.

  Шершунов кивнул головой в сторону гостеприимно распахнутых дверей клуба.

  Гарик посмотрел на него с кривой улыбочкой и вышел из машины, захлопнув за собой дверцу преисполненным изящества движением.

  Шершунов подумал, что выиграл первый бой.

  Здесь была еще одна реальность, отличная от всех остальных. Здесь имело значение совсем не то, что дома или в машине, здесь Гарик думал о том, что мужчина, с которым он приехал - великолепен, что его новый прикид ошеломителен и не вызывает сомнений в баснословных деньгах, затраченных на него, что сам он красив и очарователен. Здесь Гарик думал о том, какое производит впечатление. И то, что его появление было замечено, что множество пар глаз знакомых и незнакомых людей устремились в его сторону и оценили, сделало его настроение почти совсем хорошим.

  Шершунова же посетило острое чувство тоски, и он даже подумал о том, что победа все-таки за Гариком - одно только присутствие в этом дурацком клубе, где столько наглых глаз откровенно и беззастенчиво разглядывают его мальчика, было сущей пыткой.

  И ведь не уволочешь его отсюда! Нравится ему здесь! Еще бы не нравилось...

  Когда Гарик обернулся к Шершунову и взглянул ему в глаза, то сам почувствовал свою победу.

  - Закажи-ка что-нибудь выпить, - сказал он, - Я сейчас к тебе присоединюсь.

  Он не давал повода для ревности, потому что никуда не исчезал с глаз, он просто мило и невинно разговаривал то с одним, то с другим... улыбался всем, ему все улыбались.

  Шершунов взял себя в руки и отправился к заказанному еще с утра столику. Он шел не оглядываясь и с выражением ледяного спокойствия на лице. Он потерял на какое-то время Гарика из виду, и горько пожалел об этом. Нет, Гарик никуда не делся, он пришел к нему минут через десять, но все в облике его стало настолько странно, что Евгений Николаевич тот час же понял, что сладкий его мальчик угостился наркотиком.

  Гарик развалился на стуле, потянулся за коктейлем. В его движениях была неестественная порывистость, его глаза блестели любопытством как именно отреагирует Евгений Николаевич на его выходку. Евгений Николаевич не отреагировал никак. Неумение по-настоящему употреблять наркотики сквозило в гариковом облике слишком явно, и можно было не беспокоиться за это. Нет, это был не первый раз, разумеется, но совершенно точно не более чем третий или четвертый.

  Гарику явно хотелось устроить шоу, его просто распирало от этого желания. Он схватил проходящего мимо мужчину за рукав и, мило улыбаясь, заставил его наклониться.

  - У вас не найдётся сигареты?

  Шершунов смотрел холодно и внешне спокойно, он ожидал чего-нибудь похуже подобной просьбы и в принципе не ошибался.

  Мужчина чиркнул зажигалкой. Гарик потянулся за крохотным язычком пламени и выпустил дым в лицо услужливого незнакомца.

  - Может присядете и выпьете чего-нибудь со мной?

  Мужчина скользнул взглядом по лицу Гарика и ответил с пошлой усмешечкой:

  - С удовольствием.

  Ему было явно за тридцать, жёсткие как щётка волосы ровным ёжиком покрывали его круглую голову - издалека он казался просто бритым - на круглом, довольном лице поблёскивали золочёные очки, малиновый пиджак мягко облегал фигуру.

  - Ты один? - деловито спросил мужчина, охватывая Гарика цепким взглядом и недоумённо косясь на Шершунова.

  - Как перст, - меланхолично ответил Гарик, скучающе глядя перед собой.

  Окутанный клубами сизого дыма, с длинной сигаретой в небрежных пальцах он выглядел томно и неотразимо сексуально.

  Шершунов по-прежнему молчал, проявляя по истине ангельское терпение.

  - Как перст значит, - пристально рассматривая Гарика, повторил мужчина и неторопливо поправил очки, - Ну будем считать, что меня тебе Бог послал, чтобы скрасить твоё одиночество.

  Гарик усмехнулся, подарил мужчину изучающим взглядом и равнодушно отвёл глаза.

  - Не знаю даже слушать ли вас, ведь доверчивого беззащитного юношу так легко обмануть, - вздохнул он притворно, - Но с другой стороны я совсем один в этом жестоком мире, где никто меня не любит и все меня ненавидят... - произнёс он свой любимый монолог.

  - Да ладно "никто не любит"! Сам небось и виноват? Всё ждёшь милостей от природы?

  Гарик изумился. Стряхивая пепел с сигареты он наконец-то повернулся к мужчине лицом к Шершунову задом, как говорится в сказках, и воззрился на своего визави с лёгкой иронией.

  - Ну что ты на меня так смотришь? - напустился на него мужчина, - Полно вас таких - болтаются по жизни как дерьмо в проруби, всё ноют, что никто им ничего на блюдечке с голубой каемочкой не принёс, а сами - хоть бы пальцем пошевелили! Думают, дал Бог хорошенькую мордочку, да фигурку более-менее, так теперь их должны на руках носить?.. Приходи вот ко мне, я уж из тебя человека сделаю!

  Шершунов едва не покатился со смеху. Он с улыбкой взглянул исподлобья на Гарика, тот ответил ему взглядом гневным и презрительным.

  - Ой, я знаю - вы священник и ходите по злачным местам ради спасения заблудших душ! - издевательски воскликнул он.

  - Нет не угадал. Я владелец ночного клуба "Империя музыки", слышал небось? А так же еще режиссёр, постановщик шоу, таких как ты в люди вывожу, чтоб не просто ходили, задницей виляли, чтоб хоть какая-то польза от этого была.

  - И какая же от этого польза, позвольте спросить? - иронически поинтересовался Гарик.

  - Денег заработаешь, эстетическое удовольствие людям доставишь, искусству послужишь, наконец... Всё лучше, чем на панели вкалывать.

  И Гарик, и Шершунов уставились на него с недоумением. Шершунов смотрел на аккуратное брюшко, обтянутое пёстрым, расшитым шёлком жилетом, на пухлые пальцы, унизанные перстнями, и ему было уже не смешно, а гадко и тошно.

  - Ну что молчишь? Я ведь серьёзно, - уверенно продолжал мужчина, - Посмотри на сцену - видишь этих мальчишек и девчонок? Хочешь быть там? Поверь, ты бы там и только там смотрелся по-настоящему, ты действительно... - он просто ощупал Гарика своим сальным взглядом.

  На лице Шершунова от улыбки не осталось и следа, ему уже хотелось вмешаться.

  - Ну так что - пойдём за кулисы?

  - Ты...серьёзно? - спросил Гарик и сам почувствовал, что спросил что-то очень странное. В душе его то ли рождалось, то ли просто просыпалось что-то такое, что можно было бы выразить одним словом - предназначение. Как зачарованный смотрел он на подиум, где происходило странное действо.

  Мужчина между тем не ответил. Он полез во внутренний карман пиджака, достал оттуда бумажник, покопался в нём и выудил своими пухлыми пальцами визитку.

  - На вот, возьми. Ребята зовут меня дядя Миша, так что будем знакомы. Давай я твои координаты запишу, а то я смотрю ты пугливый, зажатый какой-то, сам наверняка не позвонишь... - и он стал рыться в карманах в поисках ручки или карандаша.

  - Не трудись, - снисходительно молвил Гарик, - я сам тебе позвоню.

  Дядя Миша прекратил свои поиски и привычным жестом поправил очки. Опершись одной рукой на столик, он пригнулся и заглянул Гарику в лицо снизу.