Если бы все ЭТО не предназначалось для его очередного унижения.

То воздушные, то струящиеся словно воды полупрозрачные шелка до самого пола…

Широкие рукава верхних туник, расшитые тончайшими узорами из серебра и золота, что не утяжеляли, а оттеняли красоту ткани.

Все оттенки белого, голубого, серебряного, сапфирового…

Все оттенки…

Голова закружилась.

Строгая обстановка примерочной вдруг исчезла, сменившись немыслимой роскошью дворцовых покоев.

Смутные лица… тяжелые занавеси… мебель, украшенная драгоценными камнями… удушливый аромат курений…

Гнев… тоска… обида… отчаяние…

И в зеркале ТВОЕ, но такое чужое отражение — великолепие белоснежного каскада волос, серо-голубые сощуренные глаза, полные боли и ярости. И лицо… настолько идеальное в своей красоте, что хотелось пасть ниц и молиться как божеству!

Блеск шелка… блеск драгоценностей… блеск непролитых слез в твоих глазах…

…Я ЭТО НЕ НАДЕНУ!!!!..

— …Иранн!.. Очнись!.. Ир, да что с тобой?!..

С трудом преодолевая наведенный морок, Арэль встряхнул головой, возвращаясь в реальность.

— Что… — он провел рукой по внезапно покрывшемуся испариной лбу. Мастер Фат-Минеа суматошно всплеснул пухлыми ручками.

— Великая мать! Как же я забыл?! Господа, прошу меня простить, я обычно применяю дым особых трав… он совсем безвреден!.. и запаха никакого нет! Это нужно, чтобы клиент расслабился и получил именно тот костюм, о котором мечтает. Вот видите!

Он ткнул коротким пальчиком в магическое стекло. Костюм в зазеркалье и впрямь изменился, дополнившись теми деталями, которых в нем раньше не было.

— Это артефакт, что позволяет работать с подсознанием, — пояснял мастер, суетясь вокруг стоявшего столбом Арэля. Юноша все еще не отошел от накативших вдруг видений. Он уже как-то привык видеть знакомую парочку, Таура и Виррана, вкупе с бесконечными ступенями из проклятого песчаника. Но УВИДЕТЬ еще и это Арэль был не готов. Да и перечень трав, что незаметно курились в тяжелых кованых курильницах по углам мастерской, юноша знал неплохо. Как и то, что пользоваться ими часто нельзя. Вполне можно было с ума сойти. Самого мастера защищал искусно выполненный под украшение амулет на груди. Но обычным посетителям дважды за день в эту комнату входить не рекомендовалось.

— Если вам не нравится костюм, то я могу предложить другую заготовку, — говорил тем временем маг, с заметным сожалением рассматривая получившийся шедевр. — Хотя, на мой взгляд, очень даже неплохо. Но, видимо, ваши ассоциации не слишком-то приятны…

— Не стоит, — с трудом отозвался Арэль, окончательно приходя в себя. — Мне… мне очень нравится костюм. Но для меня подобное… непривычно.

— Ааа! — Тут же просиял мастер. — Молодой господин впервые на примерке? Тогда все ясно. Просто вы держались так хладнокровно… Я и не подумал… Поверьте старику, у меня бывало и в обморок падали с непривычки.

— Я беру этот костюм, — Заявил Арэль, доставая кошелек: благодаря торговым операциям, молодой изгнанник не нуждался в деньгах. — Вот только к нему нужны веера.

Откуда к нему пришло знание, что вееров должно быть два, Арэль и сам не знал. Но был твердо уверен в своих пожеланиях.

— Пожалуй, вы правы, — согласился задумавшийся на мгновение мастер. И тут же вприпрыжку умчался куда-то вбок. — Где-то у меня были… Сейчас!

— Красивый костюм, — произнес Милаэль, отрывая взгляд от изображения в стекле. — Тебе, правда, нравится?

— Очень, — кивнул Арэль, всматриваясь в зазеркалье. Даже маска получилась точь-в-точь как в видении — те же мелкие алмазы, невесомые перья белых цапель, серебряное кружево и перламутр вставок.

— Вот! — Появившийся в мастерской Фат-Минеа вручил Арэлю два сложенных веера. — Думаю, должны подойти. К сожалению, здесь иллюзией не обойтись.

Арэль развернул один из вееров. На планках из резной нарвальей кости оказался натянут плотный белоснежный шелк, искусно расписанный несмываемыми красками.

…Темно-серая неприступная цитадель на темных же скалах, нависающая над неспокойным сине-зеленым морем… косые штрихи чаек над пеной высоких волн… грозовые тучи над горизонтом… и над всем этим, почти по самому краю веера, настороженный прищур аквамариновых глаз. И то ли золотой локон, летящий по ветру, то ли высверк солнца перед неминуемой грозой…

— Красота какая! — Не сдержал восхищения Милаэль, рассматривая веер через плечо притихшего друга.

Мастер Фат-Минеа самодовольно улыбнулся.

— Мне как-то приснился этот рисунок, — с гордостью сообщил он. — И я решил перенести его на шелк. Но не думал, что кому-то из покупателей подойдет. А вот поди ж ты… Именно к ЭТОМУ костюму они и подойдут.

Арэль с негромким щелчком закрыл веер, бережно убирая его в футляр.

— Я беру костюм и веера, — решительно произнес он, с благодарностью кланяясь мастеру. На душе стало вдруг так легко и спокойно, словно получил привет из бесконечного далека… оттуда, где его любят и ждут. Почему-то появилось предчувствие чего-то хорошего… осознание правильности выбора.

— Сколько я вам должен?

— Нисколько! — Замахал руками мастер. — Я ведь говорил, что обязан господину Сигмару.

— Тогда просто примите в подарок, — Арэль все-таки всучил магу кошелек. — Купите сладостей для ваших внуков. Они ведь у вас есть?

— Конечно, есть, — сообщил мастер, пряча деньги в столе. — Вот только, боюсь, что объедятся от вашего… подарка.

Слушавший перепалку Милаэль весело фыркнул.

— А вы им все сразу не отдавайте, — посоветовал он. — И, кстати, нам нужен амулет запаха.

— Да, да, — мастер достал тяжелый ларец и принялся перебирать в нем витые браслеты. — Вот… этот подойдет. Запах морозной свежести, золотой розы и валиссы… Самое то для этого костюма. Если вы согласны, то я привяжу иллюзию к браслету и пришлю его вам, господин Сигмар.

— Согласны, — кивнул Милаэль, вытаскивая вновь сомлевшего Арэля из примерочной.

Глава 5

Обнаженные руки …без перчаток и без колец.

Рукава роскошного камзола безжалостно поддернуты вверх, смяв хрусткую от золотого шитья ткань…

Кружевные манжеты шелковой рубашки едва не разорваны, открывая широкие жилистые запястья. И холодные от безысходности пальцы бездумно чертят по смуглой коже, повторяя прихотливую вязь татуировки.

Брачной татуировки… чьи завитушки по краям рисунка траурно почернели.

Страх нарастает в груди снежным комом. Пробирает до сердца осколками льда. Он никогда не страшился смерти в бою, кидаясь в самую сечу. Но жить, видя, как вечность отсчитывает неторопливые шаги… жить так — было страшно.

Страшно смотреть на чернеющую татуировку и знать, что вот уже осталось пять лет… а через год только четыре… а там три… два… один… месяцы… дни… часы… мгновения…

И конец.

И пусть маги дружно бормочут, что его Единственный может быть старше, чем думалось вначале. Что у Владыки все еще впереди… Сам Габраэл ЗНАЛ, что когда появляется чернота в ясном узоре, то впереди остается пять лет. Пять лет, за которые он обречен лишь бессильно наблюдать, как Темная Волчица, невесомо танцуя… словно играя… будет кружить вокруг законной добычи, постепенно сужая круги.

Чтобы, в конце концов, забрать свое.

Почти никогда его предки не находили своих Единственных за пределами пятилетнего срока. А если быть точным, то никогда. Видимо его Пару или убили, или произошел несчастный случай. Много ли нужно хрупкому Дарующему, чтобы сгореть в одночасье. А его самого рядом не было, чтобы спасти, закрыть, уберечь от всех бед в мире!

И какой из него теперь Защищающий? Осталось одно — лечь да покорно ждать неизбежного конца.

Но умирать не хотелось. Настолько, что яростное неприятие собственной судьбы на корню уничтожало любую апатию, давая силы жить дальше… двигаться, не опускать руки, до зубовного скрежета, надеясь на ЧУДО, искать жемчужину в куче дерьма, что окружала его.