Судя по всему — тот…

Милаэль на мгновение оглянулся, показав Ару маску из ярких павлиньих перьев, и тут же вновь пошел вперед, стремясь поприветствовать короля. А вот очередь самого Арэля подойдет еще не скоро — слишком много впереди тех, кто просто жаждет лицезреть монарха. Вот и оставалось юноше медленно продвигаться к трону, рассматривая того, кто на нем сидит.

Габраэл…

Сложно сказать, что их связывает.

Все и ничего. Но король всегда нравился волчонку. А в последнее время… видимо из-за снов… Ар частенько думал о короле совсем иначе. Думал как Защищающем. Как о мужчине. Может оттого, что неосознанно искал партнера… или им двигала банальная обида?

Но здесь и сейчас, пристально рассматривая беловолосого мужчину на троне, Арэль мог признаться себе, что все дело именно в Гирр-Эстеге. Что только он тревожит покой. И только его юный князь видит с собой рядом.

Но видит ли его сам Габраэл?

И разве может Его величество заметить, что у Арэля при одном взгляде на него свивается холодный комок в груди, слабеют ноги, а дыхания не хватает до потемнения в глазах. Ведь вокруг короля столько ярких Дарующих, окутанных своими собственными, а не иллюзорными запахами. Вон, несколько даже рискнули прийти в самом начале течки… не побоялись, что станут добычей первого попавшегося Защищающего! Явно в надежде, что окажутся королевской Парой. Куда уж ему-то в такой компании…

И плевать, что рвется сердце от беспросветного отчаяния. Странное чувство… неужели это любовь? И ревность к чужакам, кто крутятся подле ЕГО Габраэла? Того, кто считает Арэля шлюхой… кто много лет назад пришел за помощью, отравленный ядом… кто, трепал его на дороге, приняв за мелкого грабителя… кто относился к нему, словно к погибшему брату… кто спас от южан… кто коротал с искалеченным мальчишкой вечера в гостевой библиотеке, еще когда Ар жил во дворце…

Наверное, это правда. Во всяком случае, юношу просто перекручивало от лицезрения того, с какой настырностью липли к королю другие Дарующие. Хотелось, чтобы между ними двумя не стояли чужаки, чтобы Габраэл улыбался только ему.

С трудом себя пересилив, Арэль отвел взгляд от блестящего хоровода вокруг королевского помоста. Не ту цель он для себя выбрал — Габраэл если и посмотрит в его сторону, то только как на доступного мальчика. Королю нужно искать своего Единственного. А вот в перерыве между поисками можно расслабиться с теми, кто с радостью прыгнет в его постель. И это будет не Ар.

А может согласиться?

Нет. Тяжело будет уходить, когда Гирр-Эстег найдет Пару. А быть простыми любовниками князья из дома Мираннов не могут. Только любимыми.

Единственными.

Иначе не зачем и начинать.

…Его величество Габраэл I с трудом сдерживал зевоту пополам с раздражением. Все было известно наперед и надоело хуже горькой редьки.

Ну, вот почему его советники считают, что в этой толпе он сможет найти свою Пару? Да здесь же все те, кого он уже не раз видел на предыдущих балах. Он только время теряет, высиживая на этом помосте. Нужно искать в глубинке, среди незнатных, а не принимать поклоны знати, что горделиво выталкивают вперед своих сыновей и дочерей в надежде на королевский выбор.

Нет, есть и новички. И весьма неплохие. Но при виде их сердце мужчины не замирает от тоски и предвкушения.

Вот кто-то в алом… кто-то в синем… зеленом… пестром…

Приторные улыбки, полные ожидания. Раболепные поклоны. Выставленные на показ телеса…

И как удар меча — яростные и непокорные серо-голубые глаза!..

Сердце мужчины замерло, болезненно пропуская удар. И он машинально ответил на поклон тоненького Дарующего в вычурном наряде из всех оттенков белого и голубого. Что-то невероятно знакомое было в этом незнакомце.

И его запах… явно магически наведенный… но с ноткой грозовой свежести… так знакомо!

Где же он его видел? В каком сне?

Схватить мальчишку? Задержать?..

Но Дарующий уже уходил… ускользал прочь, спускаясь в зал. И взгляд короля прикипел к светлой фигурке, не отпуская ни на миг. И плевать было, что на помост все еще поднимается длинная вереница гостей. Самым важным… необходимым как сама жизнь!.. было не упустить светлую фигурку незнакомца.

Решительно поднявшись с трона, Гирр-Эстег, не обращая внимания на гостей, прошел в боковую арку, занавешенную тяжелым бархатом, с вытканными на нем геральдическими знаками. Чтобы, торопливо проскочив служебный коридор, полный охраны, и активировав магический браслет, появиться в нижнем зале уже в костюме Темного флибустьера с Волдоги.

Мастер иллюзий хорошо постарался, создавая этот облик. Или самому королю как-то приснился такой. Но как бы то ни было, а сейчас в статном, смуглом едва не до черноты, черноволосом и черноглазом мужчине никто бы не признал владыку Гирра. На лицо короля легла узкая маска, не скрывающая волевого подбородка и твердо вырезанных губ. На плечи лег черный, расшитый золотом камзол, под которым виднелась темно-зеленая шелковая рубашка, расстегнутая едва не до середины, что позволяло оценить литые мышцы широкой груди. Крепкие ноги облекли свободные штаны тоже из черного шелка с богатой вышивкой по швам. А на ногах красовались мягкие сапоги с загнутыми носками. Тонкую талию короля перепоясал варварски яркий кушак из ало-золотого с кистями шарфа. И готовый пират орлиным взором оглядел поле предстоящего боя.

Вот только добычи больше не было на горизонте. Тех мгновений, пока Габраэл удирал с помоста, хватило, чтобы юноша ускользнул.

Нахмурившись, король решительно направился на поиски…

…Спустившись в зал, Арэль в полном раздрае чувств и эмоций скрылся за колоннами, не желая принимать ухаживания многочисленных Защищающих, что пытались ему заступать дорогу. К удивлению юноши, в стене оказалось несколько арок, что вели в другие, менее помпезные залы дворца.

С лету проскочив целую анфиладу таких залов, Арэль на краткий миг остановился послушать Лямруша, что выступал перед публикой среди фонтанов и крошечных деревьев зимнего сада. Но кот ничем не дал понять, что заметил товарища. Хотя и скользнул по нему взглядом.

Хорошо бродить по свету,

Но куда не погляди -

От убитых менестрелей

Ни проехать, ни пройти!

Много умерло их даром

Под рукою королей,

В темных сумеречных залах,

На паркете галерей.

А еще их убивают,

Когда бой идет лихой,

Если лезут прямо с лютней

В пекло битвы огневой.

Меж двумя копнами сена -

То ль виола, то ли меч?

Менестрелями покрыты

Сплошь поля кровавых сеч…

А еще их убивают

За прекрасную любовь:

Невменяем муж ревнивый,

По постели льется кровь.

Мнятся головы на блюде,

Жены плачут в три ручья…

Разве трудно выбрать дамой

Ту, которая ничья?!

Их тела в тюрьме на нарах,

Их тела на мостовой.

Из окошек будуаров

Они валятся толпой.

Прямо сказать, не лучший выбор для королевского бала. Но Лямруш всегда отличался оригинальностью суждений. И, во всяком случае, аудиторию он умел держать мастерски. Вон впечатлительные Дарующие уже хлюпают носами, но не уходят, умоляя о таких же душещипательных песнях. Может, это он, Арэль, неправильный Дарующий? Ибо, по мнению юноши, без толку проливать слезы над чужой судьбой. Лучше своей заняться.

Хотя поплакать иногда хотелось…

Сердито шмыгнув носом, Ари свернул под другую арку и угодил в самый центр веселья. Здесь молодежь играла в фанты, удрав из-под присмотра старшего поколения. И на свою беду юный лекарь стал целью очередного розыгрыша, когда пестрая вертушка указала точно на него.

— Фант! Фант! — Юношу окружила нарядная толпа изысканных Дарующих. — Что он должен сделать?.. Поцеловать гвардейца!.. нет… спеть… В соседнем зале менестрель поет — пойди и послушай!.. Пусть танцует!