Стихи… Видимо прежний хозяин комнаты увлекался стихосложением.
Тяжелый взгляд желанья полный…
Ты замер, стоя надо мной,
Сжимая мне до боли горло
Своей безжалостной рукой.
Красив собой, высок и ладен -
Ты мог бы просто попросить…
А силой — да, ты с телом сладил,
Но не заставил полюбить.
Твои угрозы, цепи, плети,
Бездушность чувственную губ.
На всем огромном белом свете
Один лишь ты так слеп и глух.
Ты как животное, как хищник -
Жесток, коварен, извращен.
Ты сам не знаешь, что ты ищешь
В глазах того, кто побежден.
Мученья жертвы, униженья,
Ее покорность — вот беда:
Уже на дарят наслажденья,
Так что же хочешь ты тогда?
Доверья, ласки, чувства, страсти?
Всепоглощающей любви?
Над этим ты, увы, не властен -
Хотя по уши уж в крови.
Любить тебя — за что? За это?
За боль, за стыд, за страха дрожь?
Ты обнимаешь жарко, крепко,
Но я лишь плоть — а ты как нож.
Вскрываешь душу мне и сердце,
По капле пьешь, ища покой…
Но никуда тебе не деться
От одиночества со мной.
А ведь могло все быть иначе.
Ведь есть под маскою душа,
Что сожалеет и так плачет,
Что сделал ты так много зла.
Тебе не склеить, что разбито,
Себя до одури коря.
Твоя рука до крови сбита
Об пол, об стены, об меня.
Мне больно — но тебе больнее.
И это радует — прости.
Не все потеряно, как видно -
Раз ты страдаешь без любви.
Почему-то эти строки всколыхнули в душе такое… ТАКОЕ!.. что хоть волком вой.
Спасаясь от замелькавших в голове туманных образов, юноша схватился за виски и безжалостно смял бумагу, зашвыривая комок в огонь камина. Чужой крик души мгновенно вспыхнул, сгорая безвозвратно.
Стало чуть полегче. И Арэль, отдышавшись, отправился в ванную.
Нужно просто отдохнуть.
…Но горячая вода и чистая постель не принесли успокоения. Арэль беззвучно метался по выделенной ему спальне — не хватало еще, чтобы гвардейцы ворвались сюда и увидели своего князя в таком состоянии!
На зубах до сих пор хрустел раскаленный песок теснины. Нос и глотку забила тошнотворная вонь жирного пепла. Голова кружилась и болела от призрачных криков заживо сгораемых людей. Треск пламени смешался с треском шкур и костей…
Юного князя трясло то ли от холода, то ли от пережитого. Подняв голову, Ар увидел самого себя в зеркале напротив. Ну, и видок! Морда белая и перекошенная до невозможности, волосы дыбом. Видел бы кто…
И что самое главное — появись возможность повернуть время вспять, Арэль поступил бы так же, не колеблясь ни секунды. Он все сделал правильно… так, как нужно для всех… для него… для княжества… для Диранна… Он знал… знал!.. что поступил верно.
Но от понимания правильности своих поступков легче не становилось.
…Ладони с размаху ударили по подзеркальному столику, сметя нахрен какие-то безделушки. Комната принадлежала кому-то из наложников сдохшего Крэйна и была более приспособлена для жилья, чем парадные и семейные покои дворца, разгромленные в хлам при захвате. Слуги, конечно, сменили белье и выбросили из шкафов тряпки прежнего обитателя спальни. Но предусмотрительно оставили кое-какие безделушки, необходимые в хозяйстве. Какие-то хрустальные флакончики, баночки… что так весело запрыгали по полу, когда разбушевавшийся князь смел их со столешницы. Слава богине, ничего из этого мусора не открылось и не треснуло, а то помимо той вони, что забила нюх, прибавилась бы еще одна волна запахов.
Когти, выдвинувшись из пальцев, с противным скрежетом прочертили десять борозд на зеленовато-прозрачном ониксе столешницы. Под ладонью оказалась какая-то мелкая кругляшка, чудом уцелевшая при разгроме столика. И Арэль замахнулся — раздробить помеху об прохладный камень, но… присмотрелся и опустил руку.
На подзеркальнике покачивался на круглом ребре амулет очистки. Действительно… нужная вещь в хозяйстве любого Дарующего!
Пересохшие от волнения губы стянула кривая усмешка. А… почему бы и нет?! Неплохой способ снять стресс.
Фыркнув от сдерживаемого хохота, Арэль распрямился, пригладил встрепанные волосы и задействовал амулет. После чего подхватил с кресла брошенный туда плащ и стремительно покинул комнату.
…Уловив почти незаметное движение, Габраэл вскинулся в постели. Пусть дворец и освобожден, но эта территория слишком долго находилась под контролем Крэйна, чтобы расслабляться!
Темная, закутанная то ли в плащ, то ли в одеяло фигура стояла на пороге спальни. Со спины ее подсвечивало пламя из горевшего в соседней комнате камина. Сама спальня была затемнена, лишь слабо тлели почти прогоревшие угли в очаге. И хотя чужие покои хранили на мебели и коврах запах прежнего хозяина, Гирр-Эстег узнал… не мог не узнать!.. этот тонкий аромат Единственного… и серебристо-черный блик его волос.
— Арэль?!.. — король сорвался с места, наплевав на то, что как обычно спал полностью обнаженным. — Ари! Что случилось?! Тебе плохо?!..
Почему-то сразу подумалось о худшем: вряд ли Арэль придет к нему добровольно как к партнеру.
Но темная фигурка качнулась, и плащ словно вода стек по тонкому телу на пол. Оранжевые блики от огня высветили гладкую бледность юношеского бедра, придав ему теплый золотисто-розовый оттенок. И бедняга король едва не принялся тереть глаза, не в силах поверить, что Ар сам… САМ!.. пришел к нему, не имея на теле ни нитки, кроме злополучного плаща. Да и тот уже потерял.
Голова Арэля чуть заметно качнулась. В тени длинных ресниц вызывающе сверкнули изумрудные глаза. Их зрачки были неестественно расширены. А по белоснежным плечам юного князя рассыпался черно-серебряный шелк длинных волос.
— Ар…ри!.. Арэль!.. — Габраэл с трудом нашел в себе силы сглотнуть тягучую слюну. — Ты что творишь?!.. Я ведь не удержусь… Зачем… зачем ты пришел?!
— А к кому мне ЕЩЕ идти? — Тихо отозвался Арэль. И только сейчас Гирр-Эстег понял, что с парнем творится что-то неладное — слишком напряжено тело, слишком блестят глаза, слишком безжизненный голос. Все слишком!
— А не удержишься… ну, и ладно! — Как-то равнодушно произнес Арэль и шагнул вперед, кладя горячечную ладонь на вздрогнувшую от неожиданности грудь Габраэла. — Мне сейчас это нужно… Нужна близость с тобой. Иначе я сойду с ума. Ты еще не знаешь, но… я сегодня уничтожил сотни людей одним махом. Сжег их в Туманной теснине. Отныне это место поменяло свое название… теперь это Огненная теснина… там только пепел и боль… боль и пепел… и треснувшие от жара камни… даже сосен на склонах не осталось… хотя при любом пожаре… даже самом сильном!.. у живых деревьев обгорают лишь ветки да кора… представляешь, какой ад я сотворил, что даже пеньков не осталось… даже костей…
— Что… — охрип от неожиданности Габраэл. А голова Единственного все так же равнодушно качнулась, подтверждая.
— Я уничтожил тех, кто рвался нам в тыл, одержимый силой Темного жреца, — очень тихо и очень спокойно ответил Арэль. И от этого спокойствия короля до самых костей продрала ледяная жуть. — Я сделал то, что должен… что обязан… Но от этого не легче. Они так горели… так кричали… и все равно рвались к нашим глоткам. Огонь стоял выше скал… там сейчас ветер перекатывает клубы пепла… и камни все еще потрескивают от жара…
Не в силах больше слушать этот мертвый голос, Габраэл подхватил на руки неожиданно легкое тело любимого, прижимая его к груди и укачивая словно малое дитя. И страшнее всех слов Арэля, страшнее безжизненного лица было почувствовать СЛИШКОМ спокойный стук его сердца.
— Возьми меня… — опять прозвучало тихо-тихо. — Я обещал тебе разговор, но сейчас… Просто дай мне почувствовать себя живым… позабыть эту боль…
— Глупый мальчишка! — Слова вырвались неожиданно для Гирр-Эстега вместе с болью его души. — Зачем… ну, ЗАЧЕМ!.. ты сунулся в эту грязь?! Я ведь пытался уберечь тебя!