Арэль помнил все детали, все углы и все камни этого зала! Помнил стрельчатый потолок с декоративной росписью между дугообразных каменных балок. Помнил выполненные из светлого лабрадорита остроконечные арки входов и ребристые колонны, что поддерживали сводчатые галереи. Эти галереи с трех сторон охватывают зал и обращены к трону…
Помнил мозаику пола из голубого халцедона …или сапфирина, как называли этот камень на юге… изысканно-строгого и прохладного. Полное впечатление, что ступаешь по безмятежному озеру, что дремлет в дымке иллюзий. И лишь изумрудный ковер застилает его у подножия трона.
Простота, утонченность и немыслимое богатство…
Главный зал…
Зал, где его предки возлагали на себя корону… где представляли своих любимых… детей… наследников… принимали послов… оглашали законы…
Яшмовый зал, в котором именно он должен восседать на троне…
Все то, что отняли у него сразу после рождения…
Все то, что отныне принадлежало ему по праву силы и крови.
Вот только сейчас этот зал слегка утратил свое безмятежное великолепие. Здесь произошла одна из самых кровавых битв: уже обреченные сторонники Крэйна дорого продавали свои жизни, не надеясь на милосердие победителей. Гобелены были сорваны или частично обгорели. Драгоценный витраж разбит, и разноцветные осколки толстого хрусталя щедро засыпали возвышение с перевернутым и изрубленным троном. Алебастровые барельефы с объединенными гербами Валларэсов и Мираннов безжалостно сбиты со стен. Пара колонн расколота — видимо порезвились здесь знатно. Даже трупы не успели убрать.
За спиной неспешно шагавшего князя тихо шелестела чешуя Рихшана. Гвардейцы Карта уже заняли галереи и рассредоточились по залу, цепко поглядывая по сторонам. Немногочисленные слуги дворца, что помнили еще прежнюю династию, восторженно толпились среди колонн.
Мельком глянув туда, Арэль убедился, что нападение не грозит, и посмотрел на идущего рядом с ним Габраэла. Облитый светлой сталью кольчуги, со щитками на ногах, груди и руках, Белый Волк был величественен и прекрасен. Хищный взгляд золотых глаз ни на миг не отрывался от Арэля.
— Как здесь красиво!.. — восторженно выдохнул менестрель, что шел сразу за мужем. — Даже разгром не портит общий вид. Такого я даже в королевском дворце Гирра не видел… хотя он намного больше и просто усыпан золотом!
— Этот дворец намного старше дворцов Гирра, — тихо ответил Арэль, останавливаясь. — И хотя не такой большой, зато очень красивый.
— Ваше величество, — повернулся он к удивленному Гирр-Эстегу. — Не могли бы вы остаться здесь. Иначе моя коронация будет выглядеть как милость с вашей стороны.
— Я не чужой тебе… — слишком мягко ответил Габраэл, гневно сужая глаза. Но Арэль смотрел твердо.
— Я ценю вашу помощь, — ответил спокойно. — Очень ценю. Но не хочу выглядеть в глазах своего народа тем, кто взошел на трон с помощью чужеземных клинков. Если же вы пожелаете и дальше продолжать путь, то должны знать, что по этим ступеням вправе подниматься лишь консорты Мираннов. Вы готовы признать себя моим консортом?
— Я готов признать себя твоим мужем, — со все усиливающейся мягкостью ответил Гирр-Эстег. Вот еще!.. какое унижение — быть всего лишь консортом!
— Мужей мои предки выбирали только по любви, а не по принуждению, — мстительно ответил Арэль, поворачиваясь к трону. — А консортом мог стать любой в результате брака по расчету. Не вы ли мне рассказывали о целесообразности политических мотивов? Я всего лишь поступаю сообразно выгоде.
Габраэл скрипнул зубами от злости и досады. Арэль сторицей вернул ему удар, напомнив его собственные рассуждения о том, что выгодно, а что нет.
— Прошу меня простить, — он отступил в сторону. — Но я не готов принять на себя ношу консорта… только ношу супруга.
— Боюсь, до супруга вы еще не доросли, — ласково улыбнулся ему Арэль и поднялся на возвышение.
— Между этими двумя опять что-то произошло? Ты что-то узнал? — Едва шевеля губами, поинтересовался Лямруш у нага, наблюдая КАКИМИ взглядами обмениваются Арэль с королем. — Слава богам, что остальные не знают этих влюбленных идиотов ТАК, как знаем мы! И не поймут…
— Влюбленных?.. — иронично переспросил Рихшан у своего кота. Лямруш чуть заметно кивнул.
— Вот именно, — ответил он. Наг пожал плечами.
— Насчет Гирр-Эстега я и не сомневался, — согласился он. — Король полностью потерял голову. И мне кажется, что родовое проклятие рода Дор Фин-и-Гуинар к этому имеет самое малое отношение. А вот Арэль…
— Поверь, он влюблен не меньше белобрысого волчары, — тихо фыркнул Лямруш. — Только сопротивляется своей любви. Впрочем, и не удивительно… после того, ЧТО сделал Гирр-Эстег. Вот Ар и мечется из стороны в сторону. Все не может решить — нужна ему такая любовь или нет. Словно уже не раз пережил подобное, вот и не верит теперь. Знать бы еще, отчего так! Ведь их с королем роман развивался на наших глазах.
— Значит, нам не все известно, — спокойно отозвался наг, наблюдая за цепочкой старейшин, что поднимались на возвышение. В руках первого старика супруги разглядели весьма знакомую коробку, которую недавно лично передали Арэлю.
— Слишком мало — сказать «Прости»,
Слишком много — ответить «Прощаю»,
Очень страшно сказать «Отпусти…»,
Невозможно сказать «Отпускаю…»… — пробормотал вдруг Лямруш. И наг вздрогнул — так к месту прозвучали эти слова.
— Ты… к чему?! — Едва не задохнулся Рихшан. Но муж лишь грустно улыбнулся.
— Не знаю… — ответил он. — Но, глядя на этих двоих, ничего иного в голову не приходит. Когда-нибудь я напишу великолепную балладу о безумной любви, что выпивает душу и сердце, ввергая во тьму…
— Давай! — Наг с трудом удержал улыбку: слишком торжественный настал момент, чтобы все испортить хохотом. — Неужели я услышу серьезную вещь без твоих обычных шуточек?
— А как без них?! Иначе будет пресно! Хорошую… эээ… серьезную вещь шуткой не испортишь.
— После чего эти двое специально помирятся, чтобы совместно открутить голову одному нахальному менестрелю.
— Ну, хоть на что-то сгожусь, — деланно вздохнул Руши, наблюдая за церемонией на помосте.
…Плоская, неказистая на вид коробка, которую могло открыть лишь тепло его рук. Никто другой не смог бы этого сделать.
Коснувшись ладонью матовой крышки, Арэль легко откинул ее под восторженный шепоток всего зала. Седой, сгорбленный Защищающий — один из немногих, чудом уцелевших старейшин Изумрудного клана — дрожавшими от волнения руками достал из ларца княжеские регалии.
Благоговейно расправив нагрудную цепь из круглых звеньев, украшенных гербами и зелеными алмазами, старик медленно опустил ее на плечи преклонившего колени Арэля. Затем подал ему княжеский перстень. По изрезанному морщинами лицу старого волка катились слезы радости, когда достав золотой обруч, изукрашенный лучистыми зелеными камнями, он возлагал корону ну голову вернувшегося в свою страну властителя.
Солнечный свет, лившийся сквозь разбитое окно над помостом, широким потоком падал на коленопреклоненную фигуру князя. И свидетели коронации все как один невольно зажмурились, когда пространство зала раскрасили радужные блики, среди которых преобладала изумрудная зелень. Над головой медленно поднявшегося с колен Арэля зажегся нимб празднично-зеленого пламени — то полыхнули бесценные алмазы в короне князей. И такая же зеленая радуга обвила его шею, спускаясь на грудь.
Сокровища, много лет назад вынесенные из дворца внуком Язорри, дождались своего часа.
— Князь вернулся! — Осипшим от слез голосом провозгласил старейшина. Люди в зале склонились, приветствуя владыку Северного материка… даже свита короля Гирра. И лишь Габраэл остался стоять, неотрывно глядя на словно бы просветлевшее лицо своего Единственного.
Гирр-Эстег давно уже смирился с тем, что его избранник является потомком Мираннов. Давно поверил в то, что некогда услышал от якобы безродного мальчишки, ставшего королевской Парой. Время и события убедили его в правдивости Арэля.