– Государь, монголы в семи километрах от нас, ждем приказа о наступлении.

– О ложном наступлении – машинально поправил я.

– Толгатхан, через пять минут мой радист отстучит три семерки – это сигнал к атаке.

Слушай, может тебе не стоит принимать участие, битва вся впереди.

– Я не брошу своих воинов – послышалось в ответ.

Наша вышка стояла за шестой траншеей, с высоты было хорошо видно – пятидесятитысячный кавалерийский корпус выстраивался перед пехотными позициями для атаки.

– Радист, сигнал.

Спустя короткое время конница дрогнула, пошли первые ряды, затем вся остальная масса. Наблюдалось четкое разделение на полки – конница понеслась, постепенно увеличивая скорость. От топота многих тысяч копыт задрожала земля, а с нею и вышка.

Семен наклонился ко мне.

– Прикинь, Владимир, прошли всего пятьдесят тысяч, и вышка затряслась, а если полмиллиона, да она развалится на фиг.

– Успокойся, монголы всей ордой в атаку не пойдут, не держи их за дураков.

– Дык, понятное дело, были бы дураки, не завоевали полмира.

Наша конница скрылась за горизонтом, все сгрудились у перил с биноклями, всматриваясь вдаль. Карчи извел нас стонами.

– Когда начнется, когда начнется?

– Делом займись, чего ноешь, начинай съемку.

– А что снимать? Никого не видно.

– Миникамеры выпускай, горе луковое, они объект сами найдут.

– Государь, ты как всегда прав.

Шаман засуетился у видеокамеры, поставленной на штатив – внезапно из нее выскочили две маленькие птички. Задорно пискнув, устремились вверх и вперед, навстречу монголам. Птички представляли собой миниатюрные камеры, работающие по заданной программе. Вот за счет чего они летают, до сих пор понятия не имею, хотя мне пытались объяснить в далеком будущем их принцип действия.

Прошло не менее получаса, прежде чем в бинокле появились первые наши воины, нахлестывающие своих коней. А вот появилась и основная масса.

– Полковник Сухов, готовьте свою артиллерию, для начала отсекающий огонь, а потом перенесете вглубь. – Чем больше ваши канониры положат монгол, тем меньше работы остальным.

Полковник понятливо кивнул и забубнил в микрофон. Между тем конница приближалась, дойдя до вешек с белыми лоскутами, резко повернулась вправо и стала уходить на правый фланг. Наши минут десятьпятнадцать катились к пехотным позициям, уходя к правому краю. Наконец, показался просвет – монголы преследовали башкирскую конницу буквально метрах в четырехстах.

– Савелий, дай знать пулеметчикам, пройдут наши, пусть открывают огонь, не дожидаясь команды.

Через пять минут началось светопреставление. По всему фронту заревели крупнокалиберные пулеметы КПВ – первые ряды татар полегли в момент. Пыль, визг лошадей, крики раненых все слилось в одну какофонию. Но это собственно мелочи по сравнению с дальнейшими событиями. Следом за пулеметами заговорила артиллерия – пришлось зажать уши, ахало так, что вышка заходила ходуном. Разрывы снарядов образовали огненный вал, двигающийся вглубь степи.

– Бедные лошадки, они с ума сойдут после такого боя – подумалось мне.

Пулеметы молотили, не переставая – в кого стреляют, всех давно положили. Крикнул в ухо Хвату.

– Прикажи прекратить стрельбу.

Стало чуть тише. Семен, приложив ладонь к уху, тряс головой – оглушило, должно быть. Пыль потихоньку рассеивалась, из нее выскакивали ошалевшие лошади, потерявшие всадников, и с диким ржанием носились по полю. Многие из них раненые. Артиллерийский налет длился час. Я не поверил своим глазам: ощущение, что все три часа громыхало, а если бы мы находились под бомбежкой? Да не дай Бог такое удовольствие.

– Ну что, господа генералы и полковники, выбили мы основную массу врага?

Вояки ответили уклончиво – дескать, надо поглядеть. Они словно в воду смотрели – минут через сорок татары пошли в атаку. Что меня всегда восхищало в монгольском воинстве – железная дисциплина. Вот и сейчас – другие армии от такого интенсивного артобстрела, имею ввиду данное время XIII век., разбежались бы на хрен, а эти собрались, ощетинились и опять прут в атаку лавой.

– Полковник, опять ваш выход – он припал к микрофону. Пошла специфическая абракадабра – дальность восемьсот метров, вправо два нольноль, гранатой огонь. И началось – рев орудий достиг апогея минут через двадцать, обстрел резко закончился. Не знаю, что там видели корректировщики с вышек, но давали четкую информацию. Через какое – то время вся равнина от горизонта до горизонта была завалена телами павших. Зрелище еще хуже, чем от пулеметов, многих всадников просто разорвало на кровавые куски. Трава приобрела красно – рыжий цвет, до нас доносился запах кисловатый запах сгоревшего пороха и сладковатый, крови – запах смерти. Степь превратилась в лунный пейзаж – сплошные воронки. Неожиданно Карчи сорвался с «гвоздя» и, подскочив к главному артиллеристу, принялся трясти его словно грушу – еле оторвали. Оказывается, канониры полковника Сухова нечаянно сшибли одну из портативных видеокамер – пичужек.

– Уймись, Канцлер, вернемся, я новую камеру подарю.

И с правого фланга донеслась орудийная стрельба и пулеметные очереди – ага, монголы решили нас обойти.

– Бог в помощь, ребята.

– Савелий, расчистить проходы.

Бойцы первой траншеи, словно муравьи, высыпали наружу, растаскивали трупы, готовя несколько проходов для наступления пехоты. В проходы первой помчалась сотня повозок с пулеметами КПВ, следом полторы гвардейских дивизий князя Ивана Благовещенского и полковника Ярослава Удалого. За ними княжеские дружины под предводительством князя Феодора и князя Василько. В течение короткого времени конница с пулеметами вырвалась на оперативный простор.

– Пора, Сергей Павлович.

Полковник Анохин рявкнул приказ в рацию и стал спускаться с вышки.

– Куда вы, полковник?

– Государь, не могу бросить курсантов, они в атаку прут, а мне что прикажете за их спинами прятаться?

– Вы правы, Сергей Павлович, ступайте, удачи вам.

Наша пехота, просочившись сквозь завалы из вражеских трупов, развернулась в цепи и целеустремленно зашагала вперед. Солнечные зайчики играли на штыках мосинских винтовок. В атаку одновременно пошли восемьдесят тысяч бойцов, остались десять тысяч. Когда первые курсанты пошли в атаку – грянули военные марши, их провожали два полковых оркестра. Подобная музыка не только бодрит, но и заводит на определенный лад. Мы с Семеном выступили со второй цепью пехоты. Скуратов до сего момента чуть мне рукав не оторвал, все торопил – пойдем, мол, не успеем, всех татар без нас побьют. Перед выходом коротко проинструктировал тигров – не лезть вперед меня, а к черному шаману не приближаться ближе ста метров – слишком опасно. Сынок с Малышкой хорошо помнили последствия схватки в Казани – потому и рыкнули недовольно. – Все я сказал, убивать будете тогда, когда прикажу.

Нас с Семеном окружила толпа всадников – моя сотня телохранителей и сотня его спецназовцев. Кроме обычного вооружения прихватили MG – 34, да по несколько коробок с лентами. Многие из всадников имели автоматическое оружие. Скорость развить мешали сплошные воронки и трупы, трупы, сплошными валами. Постепенно обогнали две цепи пехоты, курсанты по ходу дела блевали – картинка та еще. Изредка слышались выстрелы – добивали раненых, наконец впереди послышался шум боя, из черной пелены, видневшейся впереди, выскакивали отдельные всадники и вновь устремлялись обратно в гущу сражения. Да, перебить полмиллиона человек, это не цигарку выкурить, целый час огненный смерч гулял по степи, но нет, вон они саблями машут.

Мы на рысях подходили ближе и ближе, и вот уже четко можно видеть наших гвардейцев, рубившихся с татарами.

– Всем приготовиться, прорываемся к ставке Хулагухана, главным татем займусь сам.

Используя брешь в рядах атакующих, ворвались в гущу схватки. Дикий ор стоял в воздухе, визжали татары и лошади, крыли матом гвардейцы, стонали раненые и непрерывный лязг металла, перемежаемый выстрелами карабинов. Наша конница методично перемалывала татар и уверенно продвигалась вперед. Наконец соприкосновение с противником – мои парни стреляют одиночными из автоматов, дорогу нам пробивают тигры. При их появлении у лошадей противника начинается истерика – они визжат, кусаются, брыкаются, норовя скинуть всадников с себя, и бросаются в стороны. В общем, мы довольно легко проходим татарскую конницу, пока не упираемся непосредственно в монголов. Лошадки у них не такие пугливые, начинается настоящая рубка. У меня в левой руке сабля, в правой – пистолет «Стечкина». Один миг и обойма опустела. Саблю в ножны, опустевший магазин в левый кармашек разгрузки, вставляю новый, затвор назад, патрон в стволе – все действия произвожу рефлекторно. Саблю не достаю, бахбах – два монгола валятся под копыта коняшек, в лицо летит копье, тьфу черт, так и попасть могут, уклоняюсь, а кто у нас такой меткий, ага вот он, на лице монгола разочарование – не попал, валится с лошади с дыркой во лбу. Снова меняю обойму, – бл…дь, да где шатер этого долбанного хана? Монголы стеной в три ряда преграждают нам путь – впереди мелькают ханские бунчуки.