– Семен, нам туда – и показываю цель стволом АПС. Скуратов срывает с креплений пулемет, до сей минуты притороченный к седлу. Слева направо поливает длинной очередью ряды монгол, те валятся на землю, заливая кровью все вокруг. В дело вступают еще несколько MG – 34, ничего не слышно кроме рева пулеметов. У Семена кончилась лента, срываю свой пулемет, передернул затвор и нажимаю на спуск. Стреляю короткими очередями, давая возможность, заправить ленту Скуратову. Неожиданно за спиной раздается мощный залп – трра – ах, бахбах и удаляется в разные стороны, затем второй, третий. Монголы валятся словно снопы сотнями. Цепи курсантов непрерывно подходят – проходят сквозь шеренги, залп за залпом – через некоторое время последняя восьмая цепь становится первой. Слышатся команды капралов и сержантов – приготовились в штыковую, за Русь – матушку, в атаку, уррааа. Мощный рев перекатывается по степи – такое зрелище останется в памяти на всю жизнь – восемь цепей бойцов от края горизонта и до края, ускорив шаг, бежали в штыковую атаку. Восьмидесятитысячное войско перло на врага с винтовками наперевес, и солнечные блики играли на примкнутых штыках.

Мелькнула совершенно идиотская мысль – хорошо, что мы не монголы – и даже хихикнул пару раз. Семен с откровенным удивлением воззрился на меня, в ответ я лишь махнул рукой.

– Вперед, други, вон шатер главного злодея.

Отмахиваясь от поредевших монгол, приблизились к главной ставке Хулагухана – его охрана билась отчаянно, но безуспешно. Половину положили курсанты, сделав пару залпов, ну и мы прошлись очередямишедеврами немецкой военной индустрии. Когда монгольский предводитель вылез из шатра – зазвенел и вскипел воздух, так я видел появление хана «третьим глазом».

– Всем стоять – приказал я нашему отряду. Хулагухан воздел руки, производя какието пассы.

– Семен, давай – мы одновременно подняли пулеметы. Они закашлялись у нас на первых выстрелах – подергал затвор, без толку. Перевел взгляд на Скуратова – дуло его пулемета стало белеть, раскаляться, металл потек каплями.

– Бросай ствол – заорал я Семену.

– Ась?

– Брось пулемет, дурак.

Видно, только сейчас его обжег горячий металл – Скуратов взвыл и отбросил MG – 34 наземь, тряся обожженными руками. Свойто я выбросил гораздо раньше.

– Всем стоять и в схватку не лезть, вас это тоже касается – глянул строго на тигров. Они тут же уселись ко мне задницей и принялись облизывать свои мордахи. Спрыгнув с коня, не спеша, направился к Хулагухану, спокойно меня дожидавшемуся. Пока шел, успел услышать с правого фланга треск карабинов, перемежаемый пулеметными очередями. Такие же звуки слышались в далеком тылу монголотатар. В самый последний момент послали таки в тыл врага полк морской пехоты, отдав им тридцать пулеметов КПВ, ну а ручных пулеметов у них и так было в достатке. Метрах с тридцати попробовал врезать черного шамана энергоударом – увернулся нехристь. Вспомнив совет Карчи, скинул с себя одежку до пояса. Мой ход с раздеванием отчегото не понравился хану – он отчетливо выругался и зашипел. Я решил применить телепорт, все сделал правильно, ошибся в конце – это едва не стоило мне жизни. Сделав очередной шаг, оказался за спиной Хулагухана и здесь допустил грубейший просчет – вместо того, чтобы без затей перерезать глотку монголу вытащил АПС. Упустил время с передергиванием затвора. Черный шаман с полоборота ударил меня энергоударом, сшиб меня с ног и кинулся в мою сторону. Мне не хватало какихто секунд для введения себя в боевой режим, подумал.

– Все, пи…ец.

Ан, нет, произошло чудо, подругому никак не назовешь. Левую сторону груди обожгло – скосив глаза, успел заметить, два тоненьких лучика, воткнувшиеся в лоб Хулагухана и оставивших в нем две дырочки. Монгол брыкнулся на спину, изо рта повалил дым – мы уже это проходили, схватил с поясного ремня баклажку и плеснул в дым и в рот черному шаману. Раздался дикий вой и на меня посыпались крупные хлопья сажи. Глянул на татуировку – глаза тигра пылали рубиновым цветом, а сам рисунок стал рельефным. – ну Карчи дает, по сути он меня спас, заслужил орден шаман, заслужил. Охрана кинулась ко мне, тут же мельтешил Семен.

– Чем ты его приложил, Государь?

– Ай, все потом, воды мне и похолодней. Намочив подвернувшуюся тряпицу водой, приложил к татуировке – полегчало, а вообще жжет немилосердно.

– Петр, где Сынок? – спросил я телохранителя.

– Вон упал и лежит, может ему голову напекло?

– Ерунду говоришь, достань из шатра самый большой ковер и натяните его над тигром.

– Федор, хлопните любую коняшку, вон их сколько беспризорных бегает и разрубите на куски. Найдите таган, да сварите пару кусков с сахарной косточкой.

– Сынка накормим.

Прослеживалась явная связь между тигром и моей татуировкой – вернее ее действием. Я видел, тигр потерял много сил, сам бывал в таком положении.

Если бы все произошло не со мной, просто не поверил произошедшему событию, так и сказал Семену. Тот в сомнении долго крутил головой. К нам подскочил спецназовец.

– Государь, че с трупом главного хана делать?

– Сжечь немедля.

Охрана выволокла из шатра резное кресло, похоже китайской работы, но прежде чем усесться в тенечке – покормил Сынка. Он жадно чавкал, глотая куски, доев последнее, благодарно лизнул мне руку, поднялся и, шатаясь, побрел со мной к креслу. Заснули одновременно, отдохнув часик, поднялся.

– Ну что, кухари, как конина?

– Шурпа готова, Государь – отрапортовал телохранитель.

– Налейте в какую ни то посудину и дайте Сынку, пусть похлебает.

– Чево там с трофеями?

– Без твоего приказа не смотрели в шатре, Государь.

– Ну, пойдем, глянем.

Зашли в шатер – в углу, укрытые коврами, обнаружились семь сундуков. Шесть с золотыми и серебряными монетами, а седьмой с ювелирными украшениями.

– Петр, возьми людей, деньги и прочее пересчитать, составить опись, сундуки опечатать.

– Сделаем, Государь, не сумлевайся.

Выйдя из шатра, приказал бросить овчину рядом с Сынком, привалился к его боку и заснул – подустал чтото сегодня.

Меня разбудил Семен.

– Вставай, Владимир, разбили монгол окончательно.

– Сколько я спал?

– Четыре часа, Государь.

– Ну что же пора подводить итоги; Семен, пошли гонцов в войска – чужих раненых добить, трупы сжечь, посчитать наши потери. – Наших раненых срочно в лазареты, давай в темпе.

– Уже лечу, Государь.

Привалившись на тигра, задумался – придется здесь задержаться. – Наверняка есть тяжелораненые – их нужно вытаскивать, да и остальных подлечить требуется. Значит, первое – раненые, второе – послать пару дивизий в Крым – его придется основательно зачистить, и только потом нанесу визит в 2501 год за спецами.

– Петр, ты со мной, а здесь Федор останется со спецназом. Сынка будить не будем, Федор, потом проводите его в мою ставку. – Поехали.

Прибыв на место, съел плотный ужин, поданный слугой, и ухнулся спать. Проснулся от ощущения, что лежу между двумя печками – до того жарко, мочи нет. Весь в поту. – Какие печки, ведь я сплю в шатре. Открыл глаза – вот они родимые, здрасьте – тигры дрыхли с двух сторон, создавая своеобразный микроклимат.

Одевшись, вышел из шатра – отличное утро, сейчас бы в речке искупнуться.

– Доброе утро, Государь.

– И тебе того же, вот тебе приказ, после завтрака переносим ставку на берег Днепра. – Сколько здесь до речки?

– Три версты, Государь.

– Не версты, а километров.

– Ой, забыл, Государь.

К двенадцати часам дня мы расположились на живописном берегу Днепра.

– Федор, бредешок захватили с собой?

– Завсегда, Государь.

– Ну и потаскайте по речке, рыбки свежей поедим. Пока не нахлынули дела, пошел с тиграми к воде. – Накупались вдоволь, а затем отмыл их от вражьей крови щеткой. К ужину в моем шатре собрался Военный Совет – почти в полном составе. Погиб мой бывший тесть – князь – Толгатхан. Его застрелили из лука – монгольская стрела, пробив кольчугу, вошла точно в сердце; такие раны регенерации не подлежат. Тяжелая утрата для всех нас – он был умным предводителем башкир и прекрасным воином. Полковник Анохин с рубленой раной плеча лежал в лазарете – пехоту курсантов представлял его заместитель – капитан Курганов. В числе погибших оба князя, Федор и Василько, представлявшие Ростов и Рязань. По хронологии они погибли шестнадцать лет назад – достала их все таки безносая. Мы с Семеном обошлись парой порезов, Князь Иван Благовещенский щеголял свежей повязкой на шее – чиркнуло вражеским копьем. Один Савелий Хват, да Муса – темник башкир не получили ранений. Наш прославленный канцлер Карчи получил таки ранение на поле брани – стрелу в задницу. Все наши потешались над его раной. – Дело обстояло так. Один из русских дружинников, что стояли подле вышки выпустил сигнальную стрелу, непонятно почему, но тетива сорвалась, и Карчи заработал себе в корму. Мало того, у него чуть не сгорели портки, менять пришлось. Я его сходу подлечил, и теперь он мотался по шатру с мордой бывалого рубаки. Наконец, все уселись.