Они уходят из кафе и идут рука об руку через площадь Сан-Марко. Уже поздно, и она понимает, что до званого ужина мужа осталось совсем немного времени, но ей невыносимо хочется быть рядом с этим моряком. И так хорошо чувствовать его руку на своей, это так естественно. Он соблазнительно близко, и от того, как его тело легонько касается ее, когда они шагают рядом, сердце замирает у нее в груди. Они останавливаются у Гранд-канала и смотрят на лодки, плывущие по широкой глади. Белль переводит взгляд на разноцветные дома противоположного берега. В них как будто отражается весь спектр чувств, которые наполняют ее сейчас, в эту самую секунду, когда она стоит рядом с мужчиной своей мечты: красный — ее страсть; кремовый — его непосредственность; жженая сиена[10] — ее спонтанность; персиковый — нежность, которой она хочет его одарить; и даже бледно-зеленый — грусть, оттеняющая их судьбу.

— Чем вы теперь хотите заняться, Птичка Белль? — спрашивает Сантос, засунув руки в карманы и глядя на нее. И в ту же секунду ответ сам рождается в ее голове, как будто он внушил его Белль.

— Я хочу пригласить вас в гости, — роняет она, не осмеливаясь смотреть на него.

Он поворачивает ее лицо к себе, нежно проводит пальцем по щеке, останавливая его у нее на губах.

— Думаю, не сегодня, моя милая птичка. Меня ждет важное дело, но я знаю, мы еще встретимся.

Белль старается не показать разочарования, однако глаза ее снова наполняются слезами, на этот раз от стыда.

Он приподнимает ее лицо за подбородок.

— Милая Белль, не грустите. Имейте терпение. Не нужно стремиться взлететь слишком высоко, слишком быстро.

Убрав палец с ее губ, он наклоняется и нежно целует Белль. Она отвечает на его поцелуй с жадностью, надеясь, что он передумает, но через несколько секунд он отрывает от нее губы и похлопывает по плечу.

— Я найду вас, Белль, — говорит он, отступая. — Верьте мне.

Она смотрит ему вслед, пока он идет через площадь Сан-Марко. Почему его отказ так ее огорчил? Почему это для нее столь важно, если они едва знакомы?

Он оскорбил тебя, Луиза. Нагло влез в твою жизнь. И еще заставил вспомнить жизнь в Польше. Он хищник, охотник на ранимых замужних женщин. Он скверный человек.

Но, развернувшись и отправившись в обратный путь, она понимает, что это не так. Он сказал, что найдет ее. Просил верить ему, и по какой-то необъяснимой причине она верит. Она чувствует это. Крошечное зернышко надежды, посеянное у нее в сердце, пустило корни в душу, отчего позже она улыбается, несмотря на то, что муж порет ее ремнем за опоздание.

В этот вечер она другая женщина. Она поддерживает разговор с гостями, но не прислушивается к своим словам, просто позволяет потоку бессмыслицы изливаться сквозь ее уста, и никто этого, похоже, не замечает. Она ест отменное, если верить отзывам гостей, угощение, но не ощущает вкуса и не обращает внимания на то, какие блюда перед ней ставят. Она затянута в парадное платье, но, сидя за столом, не чувствует истерзанных ремнем, горящих ягодиц. Все это время она сжимает в руке скомканный мокрый платок Сантоса. А позже, когда муж, как обычно, пыхтит на ней, пытаясь создать наследника, она не замечает, когда он кончил и случилось ли это вообще. После того как он засыпает, она разжимает кулак и раскладывает на ладони платок Сантоса так, будто это водный цветок, распустившийся на роднике ее желания. Она подносит его к лицу и вдыхает запах, потом закрывает глаза и представляет лицо Сантоса.

«Он говорил со мной по-польски».

Вот чем он покорил ее сердце. Она любит, поэтому все остальное отходит в сторону и умирает. Все, что было до этого, — кошмарный сон, вся ее бытность синьорой Луизой Бжезинской. А теперь она просыпается. И она — Белль, она ждет, когда к ней придет Сантос.

Валентина

— Да ты сегодня горячая штучка, дорогая! — восклицает Марко, когда Валентина присоединяется к подругам в баре «Маджента».

Гэби оценивающе осматривает Валентину и улыбается.

— Ты правда потрясно выглядишь, Валентина. Сто лет не видела, чтобы ты так одевалась.

— Да. С тех пор, как Тео переехал к тебе, уж точно, — вставляет Антонелла.

Валентина задумывается. Она поменяла стиль одежды не целенаправленно. Но Антонелла права. До встречи с Тео Валентина одевалась намного ярче. Хотя ей никогда не хотелось выглядеть как femme fatale[11] или секс-бомба. Начать с того, что для этого у нее неподходящая фигура. Грудь слишком маленькая, а искусственное увеличение формы бюста она находит омерзительным. Сердце ее разрывается от жалости, когда она видит молоденьких тощих моделей с силиконовой грудью. Валентине они кажутся неким подобием куклы Барби, карикатурой с непропорциональными частями тела. К тому же искусственные груди совсем не так приятны на ощупь. Об этом ей говорил Тео.

Однако порой, чтобы стать другим человеком, Валентина любит одеться, как она это называет, «секси». Сегодня, когда ей предстоит отправиться в Бархатную Преисподнюю Леонардо, она ощущает потребность выглядеть более пикантно, чем обычно. Вот почему Валентина откопала дома смелые шортики, которые ее мать носила еще в шестидесятых. Сидят они на ее фигуре идеально. И обтягивающий черный нейлоновый комбидресс с молнией спереди. Образ дополняют высокие, до бедра, черные сапоги и белый ремень, подчеркивающий талию.

— Ты иногда — сплошное противоречие, Валентина, — говорит Марко, когда она втискивается на деревянную скамью рядом с ним. — Такая скромная и такая вызывающая… Причем одновременно. — Он грозит ей пальцем, глаза его весело поблескивают.

— Люблю быть загадочной, — с невозмутимым видом отвечает Валентина.

Марко целует ее в щеку.

— Ты удивительное создание, Валентина. Если бы я интересовался женщинами… у меня бы на тебя, наверное, встал.

— Спасибо, Марко. Это самый лучший комплимент, который я от тебя слышала. — Она чмокает его вытянутыми губами. В компании Марко у нее всегда поднимается настроение. Никто не понимает ее так, как он. Они с ним во многом похожи. Оба готовы бороться за то, чтобы жить своей жизнью, так, как хочется, без оглядки на чужие суждения и советы. В обоих силен дух свободы. Она подозревает, что Марко (помимо ее матери, само собой) был больше всех поражен, когда Тео переехал к ней.

Она видела это по его лицу, но, в отличие от Гэби и Антонеллы, он не усомнился в правильности ее решения и не стал спрашивать, почему она на это пошла. Он просто принял сам факт. Рядом с ним Валентина всегда чувствует себя расслабленно и спокойно, как будто, что бы она ни сказала, что бы ни сделала, он не перестанет любить ее как подругу.

— Знаешь, по-моему, ты еще загадочнее, чем твоя знаменитая мать, — говорит Гэби с лукавой улыбкой. «Уж в чем в чем, а в тайнах Гэби разбирается, как никто», — печально думает Валентина, пока ее подруга встает со своего места и идет к буфету.

Антонелла тем временем тянется через стол, берет руку Валентины и гипнотизирует ее своими глазами с накладными ресницами и густой подводкой.

— Так куда ты идешь такая разодетая? Где-то вечеринка? Можно мне с тобой?

Валентина высвобождает руку и делает глоток негрони.

— Нет никакой вечеринки, и тебе нельзя со мной, — спокойным голосом говорит она, погоняв во рту горько-сладкий коктейль.

Антонелла сопит и складывает под грудью руки, отчего ее пышный бюст выпирает еще сильнее. У Валентины невольно появляется мысль: «А какое помещение выбрала бы Антонелла — Атлантиду, Преисподнюю или Темную Комнату?» Впрочем, зная Антонеллу, можно предположить, что она побывала бы во всех трех по очереди.

— Ну ты чего, Валентина? Нам-то ты можешь рассказать. Мы же твои друзья, — ноет Антонелла, глядя на нее страдальческими глазами.

Валентина качает головой.

— Да брось ты. Это не смешно!

— Не обращай на нее внимания, — советует Марко, достает из мартини оливку и начинает ее грызть. — Она не в настроении с тех пор, как ее испанец укатил домой.

Он поворачивается к Антонелле, которая делает вид, что рассердилась.