Однако война с Мазендераном затягивалась. Бои на севере, целью которых было уничтожение эмира Камар ад-дина, продолжались, но развертывались не так, как надеялся Тимур. Ему пришлось посылать подкрепление. Осенью 1383 года Тимур решился, очевидно, отправиться в поход на запад; под Термезом его настигло известие, что в Систане взбунтовались негудеры и в Хазаре, к югу от Герата, убили назначенного Тимуром коменданта. В этом неприятном положении Тимур решился на раздел своего войска; он сам выступил на юг, другая часть, к кЪторой присоединился и Саиф-ад-дин, должна была продолжить продвижение на запад. Целью, собственно, оставался Мазенде-ран, война с эмиром Вали не должна была еще раз откладываться. Вначале нужно было подчинить Исфи-зар. Кольцо осады сомкнулось, и саперы принялись за дело. Они дырявили скалы, на которых стояла крепость, пока те «не стали похожи на пчелиные соты, и крепость развалилась, причем многие люди, которые в ней были, нашли свою смерть. Около двух тысяч человек были взяты к плен. Живыми их складывали друг на друга, скрепляя глиной и кирпичами. Таким образом сооружали башни, чтобы весь мир узнал силу гнева правителя и не бросился в яму плача и гибели, введенный в заблуждение нашептываниями дьявола»92.
Сын Тимура Мираншах за год до этого не отказался сложить в Герате пирамиду из голов убитых93. Жестокость характеризует поведение Тимура в Сис-тане. Похоже, он тоже считает нагромождение голов убитых врагов подходящим средством устрашения94. Систан был беспощадно опустошен, высокоразвитая ирригационная система разрушена. Тимур продвигается до Кандагара, там он назначает наместника, также регулирует обстановку в Кабуле, где по его приказанию обязанности губернатора берет на себя сын его умершего сподвижника Секу95. Когда Тимур весной 1384 года отошел от Систана, изрядно нагрузившись награбленным добром и угоняя князя Кутб-ад-дина, а также ученых в Самарканд, он велел прежде убить большую часть негудеров96. Имеем ли мы здесь дело с чрезмерной мстительностью? В той области два десятилетия назад Тимур был тяжело ранен в руку; в одном из своих врагов он узнал теперь того стрелка: это был один систанский князь, который пришел к нему, чтобы подчиниться. Если бы он после акта унижения подарил ему жизнь, это соответствовало бы общепринятому. Но Тимур велел схватить его и казнить, изрешетив стрелами97, как бы воздавая многократное возмездие за нанесенную ему когда-то рану. Жестокость по отношению к населению этим однако не объяснить, и ссылка хронистов на устрашение не объясняет сути дела; она вытекает из мира представлений образованного мусульманина, который сам оправдывал такое событие кажущейся ему разумной целью. Выяснится, что это неправильное толкование.
Лето 1384 года провел Тимур на своей родине. Потом, наконец, снова всерьез смог заняться войной против эмира Вали. Не только смена «диадохов» служила в этом случае оправданием, или предосудительные действия эмира Вали с Али Бегом, как и оставшееся многократно невыполненным обещание явиться к Тимуру, а необходимость восстановления порядка, учрежденного Чингисханом. Эмир Вали был потомком всего лишь одного из «сопровождающих» Хулагу и осмелился, изгнав сына Тагай-Тимура, лишить отпрыска семьи завоевателя мира его прав. Обманутый (его звали Люкман) пробился к Тимуру и представил своей персоной очень важную для этой войны причину98.
Мазендеран оказался неожиданно трудной местностью. Область была непроезжей, ее покрывали густые леса. Бои в открытом поле здесь негде было вести. Это давило на психику. Тимур должен был настойчиво внушать сотникам и тысячникам под страхом смерти, что они не имеют права покидать свои подразделения и части99. Медленно и с напряженным трудом двигались вперед. Лес приходилось корчевать. Каждый день удавалось продвинуться на полпарасанга — медлительность, мучительная для Тимура, который привык к быстрым атакам и к широкомасштабным передвижениям. И к тому же нужно было отбиваться все снова и снова от повторяющихся атак невидимого, подстерегающего в укрытии врага. Наконец, все же завязался бой с отрядами эмира Вали, который в итоге обратился в бегство. Вечером того же дня Тимур отдал приказ своему войску выкопать ров и укрепиться за ним. Того, что местность перед рвом с колышками, забитыми в землю, была непроходима для лошадей, воины Мавераннахра не знали. Когда эмир Вали наткнулся на врага и отступил, он, по-видимому, только хотел произнести разведку и, конечно, не обнаружил войск, которые Тимур держал наготове в засаде. Когда ночью эмир Вали напал на укрепленный лагерь, па него с неожиданной стороны ударили засадные полки; атакованные со всех сторон войска эмира Вали должны были отступить, наконец побежали и стали жертвами ловушек и других препятствий, которые они сами устроили, чтобы затруднить продвижение воинов Мавераннахра100.
В месяц шаувал 786 (х) (начался 16 ноября 1384) был взят Астарабад, столица эмира Вали. Он доставил своих родственников в крепость Гирдкух под Дамага-ном, в безопасное место, и отправился в Рей. Тимур приказал большей части своего войска занять в Аста-рабаде зимний лагерь, возвысил там формально Люк-мана до ранга правителя, а сам отправился преследовать убегавшего на восток эмира Вали. Из каждого десятка он отрядил троих воинов, образовал из них войско, которое за короткое время продвинулось до Рея с целью догнать эмира Вали. Однако тот спрятался в горной местности и пока оставался неуловимым. Тимур занял теперь зимний лагерь недалеко от Рея. Этим походом он проник в самое сердце бывшей ильханс-кой империи. Старая резиденция Султания, которая в ге дни удерживалась Джелаиридом Ахмадом Увайсом (прав. 1382-1410), находилась недалеко. Ахмад посчитал разумным испариться. Он поспешил в Тебриз, оставив своего сына комендантом Султании. Тот очень скоро последовал примеру отца, так что войска Тимура без усилий захватили город и крепость.
Попытки весной 1385 года все же схватить эмира Вали оставались безуспешными. Войска Тимура прочесывали горы к югу от Каспийского моря; некоторые мелкие князья сдались добровольно и были отданы в подчинение назначенному Тимуром Люкману. Немного позже Тимур отправился на свою родину. Лето и зиму 1386 года он провел в Самарканде101. Как поговаривали, эмир Вали, будто провалившийся сквозь землю, поступил на службу к Ахмаду Увайсу и боролся теперь за то, чтобы отвоевать Султанию. Осенью 1385 года он возвысился даже до наместника Тебриза; Ахмад Увайс сам тогда отправился в Багдад, который был частью его империи102. Казалось, судьба милостиво обошлась с эмиром Вали. Однако несмотря на все многообещающие связи с Джалаири-дами это должно было продлиться лишь до лета 1386 года, когда его голову положили к ногам Тимура.
Именно когда эмир Вали короткое время исполнял обязанности намееткика Тебриза, на западном побережье Каспийского моря на юг прорвалось большое войско под руководством хана Золотой Орды Тохтамыша. Оно достигло Тебриза, который тщетно пытались защищать эмир Вали и один князек из Халкала, захолустья в горах, лежащего примерно на половине пути между Ардебелом и Казенном. Кипчаки опустошили Тебриз, но после этого отступили. Эмир Вали искал убежища в Халхале. Летом 1386 года войска, отправленные в поход сыном Тимура Мираншахом, наместником Хорасана, наступали на северо-запад Ирана, и тот князек из Халкала после некоторого колебания уступил явно превосходящей силе и выдал эмира Вали, который был убит еще на пути к войску Чагатаев103.
Почему же их отряды снова пришли в Иран? Определенно не только из-за бунта против сборщиков налогов из Мавераннахра, который вспыхнул в Султании, после того как кто-то распустил слух, что Ахмад Увайс возвращается104. Упорство, с которым Тимур постоянно приказывал преследовать своих врагов, вызывало подозрение, что ему была невыносима мысль об эмире Вали, который все еще наслаждался жизнью, однако было же еще нападение на Тебриз, которое, вероятно, очень сильно волновало Тимура. Из собственных наблюдений он знал, что «диадохи», которые спорили из-за наследства ильха-нов, едва ли были в состоянии отразить нападение такого противника, как хан Золотой Орды. С девятью туменами он вторгся в Азербайджан, в котором большинство составляли неверные. Если бы Тохтамыш добровольно не повернул назад, на север, обрадованный, вероятно, богатой добычей, которую он унес из Тебриза, кто мог бы остановить его? Конечно, не слабые Джалаириды, которые к тому же вели войну против Музаффаридов ради владения внутриирански-ми областями. И кто мог бы еще считаться защитником? Пожалуй, вряд ли султанат мамлюков, ввергнутый в состояние политической нестабильности и ужасающего разрушения, который, кроме того, в прошлом часто поддерживал хорошие отношения с Сараем, чтобы перехватить давление ильханов на область Плодородного Полумесяца. Последствия захвата далеких областей Ирана Тохтамышем были бы для Тимура чрезвычайно опасны. Поэтому возможно, что он, как только услышал о тех событиях, посчитал необходимым обратить свое внимание на сохранение империи Иран, так как тогда там не было никакого правителя, приказов которого слушались бы во всей стране; из-за раздоров князей враги направляли туда со всех сторон свои алчные взгляды и с бедными верноподданными обращались несправедливо105.